Мания расследования - читать онлайн книгу. Автор: Елена Топильская cтр.№ 47

Сашка только крякнул, услышав про цену костюма, и заметил, что он себе таких шмоток позволить не может. Мой сыночек в ответ высказался в том смысле, что нам с Сашкой надо больше внимания уделять своему внешнему виду.

— А тебе, мама, давно надо трубку сменить, — сказал он мне, имея в виду мой мобильный телефон, два года назад бывший очень дорогим, а теперь, конечно, морально устаревший.

— А меня он устраивает, — простодушно ответила я.

— Что там может устраивать? — хмыкнул ребенок. — Там даже игр нормальных нету.

— Хрюшечка, мне вообще-то телефон нужен, чтобы звонить, а не чтобы играть, — сказала я, но Хрюшечка только плечами пожал с непередаваемым видом.

— Мама, ты же взрослый человек. Как ты не понимаешь, что телефон участвует в создании твоего имиджа!

— Да в гробу я видала такой имидж, который создается телефоном, — рассердилась я. — Имидж мозги создают, понятно?

Ребенок посмотрел на меня сочувственно, как на отсталое существо. Похоже, что этой идеи про мозги он не разделял, считая, что телефон важнее.

— В любом случае стыдно ходить с устаревшей трубкой. С такими телефонами, как у тебя, ходят только лохи и первоклассники. Я же о тебе забочусь, глупая!

Очень кстати звякнул наш домашний телефон, и Хрюндик, забыв про меня, коршуном налетел на трубку, по обыкновению полагая, что это ему звонят всякие лахудры по половым вопросам, отвлекая от учебного процесса. С некоторых пор дозвониться в наш дом по вечерам стало невозможно. Кокетливые девчачьи голоса наперебой просят Гошу, он с мрачным видом забирает телефон и уединяется у себя в комнате — это означает, что на ближайшие два часа мы отрезаны от мира.

Но на этот раз его постигло разочарование:

— Здрасьте, дядя Леша, — сказал он в трубку. — А вы-то хоть увольняетесь? Приятно слышать. А мать не хочет… Вы бы ей объяснили…

Я с негодованием выхватила у него телефон.

— Ренегатка, — сказал мне Горчаков. — Тебе надо лечиться электричеством. Не хочешь, значит, увольняться? Я, правда, тоже передумал, Ленка в трауре.

— Леша, я еду в Москву, — сказала я, но Горчаков не дал договорить.

— А чего я звоню, спрашивается? Мне шеф уже все разобъяснил. Не волнуйся, я с Барракудой поговорю. Машка, помни, морально я с тобой.

Неужели когда-то я могла думать об окружающих меня мужчинах всякие гадости? Я определенно была не права.

Сашка посадил меня в вагон и помахал рукой с перрона, когда поезд тронулся. Стало грустно, как всегда, куда бы я ни уезжала. Вспомнив, когда в последний раз я ездила в командировку, я удивилась, как давно это было. Поезда стали гораздо комфортабельнее, и я удобно устроилась на своей нижней полке, но очень долго не могла заснуть, невесело думая про то, что я, наверное, действительно старею, мне уже не хочется никуда ездить, хочется ночевать дома. Раньше любая командировка была мне в радость, я прыгала в поезд или в самолет и уверенно неслась навстречу приключениям. Меня не путали ночевки в вокзальных залах ожидания, отсутствие в гостиницах горячей воды, шумные и грязные средства передвижения, необходимость таскаться по чужим городам с тяжеленной поклажей из томов уголовного дела. Помню, как мы с операми добирались до воюющей Армении в декабре 1991 года — спали на третьих, багажных, полках, без всяких матрасов и постельного белья, и счастьем мне казалось чужое одеяло, на эту полку постеленное, да и прихваченная из дома холодная картошка, которую мы жевали третьи сутки, абсолютно спокойно воспринималась. А теперь мне уже не в радость нижняя полка, теплое уютное купе, вежливые проводники и фирменная коробочка с едой на завтрак. Может, и правда, уволиться? Стать адвокатом, зарабатывать деньги, жить в свое удовольствие?

Мне мешал стук колес, легкий сквознячок из окна, дыхание соседей по купе и собственные мысли; заснула я под утро, проснулась в семь, за полтора часа до прибытия поезда, чтобы спокойно умыться, пока все спят, и вернувшись в купе причесанная и накрашенная, тихонько, чтобы не разбудить попутчиков, села к окну. И поняла, что рада своей командировке, что буду бороться до конца, и что нас с Лешкой, шефа, Кораблева и всех нормальных людей голыми руками не возьмешь. Все у нас получится.

В Москве было значительно теплее, чем у нас, и у меня сразу промокли сапоги. Экспертно-криминалистический центр начинал работу в девять. Я неторопясь прошвырнулась по вокзальным киоскам, села в метро, доехала до улицы 1905 года, вышла, перешла дорогу, дождалась автобуса и в начале десятого была на улице Расплетина.

Эксперт уже ждал меня, обе пули в конвертиках были приготовлены для выдачи, но после моего вопроса, уверен ли он, что обе пули выпущены из одного оружия, любезный мужчина распаковал конверты, вытащил пули и положил под микроскоп.

— Видите? — уступив мне место у окуляра, спрашивал он. — Вот следы полей нарезов, вот характерные особенности, сомнений нет.

— Скажите, пожалуйста, а можно определить по пуле, с какого расстояния был выстрел? — поинтересовалась я, все еще на что-то надеясь.

— Вряд ли.

— Может быть, от дистанции выстрела зависит характер деформации пули? — не отставала я.

— Характер деформации пули зависит от преграды, с которой пуля встречается. Как я понимаю, одна из ваших пуль со значительного расстояния поразила жертву в голову?

— Получается, что так.

— Но они обе, смотрите, деформированы не очень сильно, более или менее сохранили форму. А вот если вы в упор, то есть с близкого расстояния, выстрелите в металлический бронежилет, то пуля мало того, что превратится в блин — так сплющится. Она еще и раскроется наподобие цветка, фрагментируется на шесть лепестков.

— А вот можно по внешнему виду пули сказать, что она была выпущена с расстояния в восемьдесят метров и попала в голову человека?

— Н-не думаю, — ответил эксперт. — Вы эту пулю имеете в виду?

Он показал на пулю, которая была промаркирована как вещественное доказательство по факту убийства Нагорной М.И.

— Да.

— Знаете что? — сказал он после паузы. — Есть один замечательный дядька, который может вам ответить на ваши вопросы. Если хотите, я составлю вам протекцию.

— Хочу, — сказала я с энтузиазмом.

И эксперт, сняв трубку, договорился с каким-то Виктором Викторовичем об аудиенции. После чего запаковал мне пули, рассказал, как добираться до госпиталя имени Бурденко, где располагается военная экспертная лаборатория, и как там найти Виктора Викторовича.

— А кто он такой? — догадалась спросить я.

— Главный эксперт Министерства обороны.

— И вы с ним так запросто? — изумилась я. — Вы звоните, и я приезжаю? Без доклада и предварительных согласований? А меня пустят?