Миланский черт - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Сутер cтр.№ 34

В этот вечер Соня впервые увидела в Валь-Грише солнечный закат. Стеклянные двери бара были открыты, и за столиками на террасе сидели гости, потягивая свои аперитивы. Соня стояла с Мануэлем у балюстрады и смотрела, как солнце превращает обрывки облаков в розовую сахарную вату. Из бара доносились невесомые, изящные пассажи Боба.

Соня была в черном декольтированном платье для коктейля от Донны Каран, совсем не по карману простому гостиничному физиотерапевту, и с бокалом Блю Кюрасо. Не самый любимый ее вечерний напиток, но самый красивый в плане сочетания с черным цветом.

До сегодняшнего дня ей никак не удавалось подружиться с этим пейзажем: цепь диких, суровых гор, отороченных зеленым мехом сосен, на противоположной стороне долины, хищно нависшие над деревней отвесные склоны с серым кремнистым подбоем, пошловатые, псевдоколоритные энгадинские дома в своем вызывающем самодовольстве.

Но сегодня, в красноватом закатном свете, скалы утратили свою обычную суровость, гребни — свою остроту, а отвесные склоны — зловещую грозность. Даже деревня, казалось, излучала тепло.

Странные события последних дней тоже представлялись Соне в этот вечер почти безобидными. Мануэль, пожалуй, был прав: ее фантазия сорвалась с цепи вместе с ее разбалансированными чувствами, сделавшими ее сверхчувствительной во всех видах восприятия. Возможно, и в самом деле существует множество действительностей. Но, может быть, следует держаться той, в которой живут остальные?

На террасе появилась Барбара Петерс. В вечернем платье с серебристым отливом, спереди глухом, сзади с вырезом до самой талии. Чересчур нарядное, но шикарное, подумала Соня. Барбара Петерс обошла и поприветствовала гостей. На лицах ее собеседников читалась робость, которую многие испытывают, общаясь с особенно красивыми людьми. У столика фрау Куммер и фройляйн Зайферт она задержалась чуть дольше. Старуха что-то говорила ей, поглядывая на Соню.

После этого Барбара Петерс направилась прямо к Соне и Мануэлю и сказала:

— Сделайте мне одолжение, поужинайте сегодня в ресторане. Она лопнет от злости.

Мягкий финал теплого дня. Окна весь вечер были открыты, двустворчатая дверь бара тоже. Оттуда доносились звуки ноктюрнов, которые Боб по просьбе Барбары Петерс исполнял по субботам и воскресеньям в качестве застольной музыки. Накануне прибыли новые гости: две относительно молодые пары, которые решили провести в отеле удлиненный уикенд. Судя по всему, знакомые Барбары Петерс. По мнению Мануэля, та предоставила им солидную скидку. В качестве рекламной акции.

Один из трех вариантов ужина, ежедневно предлагаемых гостям, выглядел довольно экзотично: пикантный, кисло-сладкий ячменный суп с тайским базиликом, карри из кролика с клейким рисом и абрикосовый пирог с кокосовым кремом.

— Рето-азиатская кухня, — заметил Мануэль. — То-то повар из «Горного козла» будет рад! Не очень красиво со стороны нашей начальницы.

Соня вспомнила слова Казутта: «Людям, которые так же красивы, как наша начальница, не нужно быть приятными, чтобы окружающие тоже были по отношению к ним приятными. Поэтому они в принципе не могут этому научиться».

Мануэль ушел, двусмысленно подмигнув Соне на прощанье. Официант вылил в ее бокал остатки бароло, которое они взяли с собой с террасы. Барбара Петерс сидела за одним столиком с четырьмя новыми гостями. Они вели тихую неспешную беседу, над которой изредка взвивался звонкий смех Барбары.

Супруги Ланвэн тоже еще бодрствовали. Они молча сидели перед своим виски «на посошок» и внимали музыкальным грезам Боба. Лютгерсы только что ушли, издалека жестами, как мимы, попрощавшись с гостями.

Доктор Штаэль сидел один у стойки и изредка обменивался несколькими словами с Ванни.

Взяв бокал, Соня вышла на террасу. Воздух был все еще теплым. На светлом небе чернели силуэты гор. Деревня, словно приклеенная к горному склону, казалась картинкой на почтовой открытке. Над ней, точно горстка рассыпанных бус, мерцали, сливаясь со звездами ночного неба, огоньки дальних хуторов.

Она дождется, когда музыка смолкнет и Боб, встав рядом с ней у балюстрады, скажет что-нибудь про чудесный вечер.

Голоса Барбары Петерс и ее знакомых в последний раз усилились и стихли где-то в отдалении. На одну из сосен перед отелем упало прямоугольное пятно света. Соня посмотрела наверх. В «башне Рапунцель» зажегся свет.

Из бара послышалось двухкратное «Bonne nuit» [22] Ланвэнов. Потом заключительный аккорд рояля. И сразу же после этого:

— Да, до сегодняшнего дня лето не баловало нас такими вечерами…

Это был доктор Штаэль. В руке он держал свежеприкуренную сигариллу и стакан, в котором позвякивали еще не успевшие растаять кусочки льда.

В Сонины планы не входил ночной разговор с пожилым нейропсихологом, каким бы симпатичным он ни был. Поэтому она ответила неопределенным «МММ».

Мимо бесшумно пролетела по своей непредсказуемой траектории летучая мышь.

— Она, между прочим, тоже видит звуки, — заметил доктор Штаэль.

— Мне казалось, она их слышит.

— Во всяком случае, ее мозг преобразует их в образы. Как и ваш.

— Откуда вы так точно знаете, что происходит в голове у летучей мыши?

— Звуки, как и цвета, — это тоже волны. Какой именно орган их регистрирует, в принципе, не имеет значения. Важно лишь — во что он их преобразует. — Он сделал глоток из стакана и неожиданно спросил: — Вы когда-нибудь видели чью-нибудь ауру?

Соня мельком взглянула на него сбоку. Может, он пьян? Но вопрос прозвучал вполне серьезно.

— Есть синестетики, которые это могут. Чушь!

Да, похоже, он действительно был изрядно навеселе.

— Чушь! Просто люди, которые обладают такой способностью, позиционируют себя как синестетики. Они связывают в своем сознании определенного человека с определенным цветом.

— И как же она, интересно, выглядит, эта аура?

— Как цветное покрывало или что-то в этом роде. Посмотрите на меня.

Она повернулась к нему.

— Ну и что вы скажете?

— Ничего.

— Где границы моего тела?

— Там же, где ваши контуры.

— Вы уверены? — Он описал вокруг себя дугу. — Неужели больше ничего нет? Совершенно ничего?

Соня принюхалась.

— Ну, разве что ореол испарений.

Доктор Штаэль изумленно посмотрел на нее.

— Как? Вы что, его чувствуете? Вот видите — что я вам говорил? Орган, который это регистрирует, не имеет значения. И чем это ореол пахнет?

Соня закрыла глаза и сосредоточилась.

— «Сингл Мальт»? «Гленнфиддик»? [23]