Железный Совет - читать онлайн книгу. Автор: Чайна Мьевилль cтр.№ 107

Битва у моста Петушиный гребень началась рано. Мягкий, словно разбавленный солнечный свет лился на войска, которые собирались по обе стороны реки. Застроенный домами тысячелетний мост соединял Речную шкуру на южном берегу Вара с Малой петлей на северном. За него Коллектив сражался отчаянно. Ошеломление первых дней, когда почти весь юг Нью-Кробюзона хотя бы формально оказался под властью Коллектива, прошло, и зона влияния повстанцев сильно уменьшилась. Несколько недель спустя мост сделался западной границей территории, которую контролировала секция Собачьего болота.

Дозорные с милицейской башни Мушиной стороны, давно занятой инсургентами, до зари следили за передвижениями войск Парламента, а повстанческие полководцы мобилизовали людей из нескольких округов. Милиция шла со стороны Ворона, через Каминный вертел, где не сбежавшие и не ушедшие в подполье отступники-жрецы молились за ту или другую сторону, а то и за обе сразу; а из Вертела — к Малой петле, где властвовали анархические люмпены. Там, среди увядающего барочного великолепия площади Ложного пути, где некогда прекрасные дома выглядели довольно нелепо из-за пузырящейся краски и осыпающейся штукатурки, они остановились. Солнечные зайчики от зеркальных забрал запрыгали в разные стороны. Нацелив пушки и картечницы на старые камни моста, милиционеры принялись ждать.

На другом берегу стягивал свои силы Коллектив, каждый батальон носил название своего округа.

— Виньонская дорога, ко мне. Улица Седой гориллы, на левый фланг.

Опознавательными знаками служили определенного цвета куски ткани или кушаки: зеленые у Виньона, серые у Седой гориллы. У каждого офицера была соответствующая головная повязка, хотя мужчины и женщины и так узнавали своих командиров, ведь они сами их выбирали. Отряды были смешанные, в них входили представители всех рас. И переделанные тоже.

Слухи о тактике милиции ходили разные.

— Они притащат заградители.

— Рукохватов.

— Драгонов.

— Они договорились с Тешем, и на мосту будут мороки.

Во главе каждого отряда Коллектива стояли экс-милиционеры, тренировавшие своих новых товарищей настолько тщательно, насколько позволяла срочность. Если же одержимые демократическим восторгом граждане выбирали на роль офицера кого-нибудь желторотого, неопытного или просто негодного, а ложно понятая лояльность не позволяла им отказаться от своего выбора, в помощь такому назначали бывшего солдата, чтобы тот помогал советами.

Дирижабли, как рыбы-падальщики, висели в воздухе вдоль границ контролируемой Парламентом территории и наблюдали за Коллективом, недосягаемые для разрывных гарпунов, гранат или вирмских отрядов. Дозорные на юге не сводили глаз с аэростатов, чтобы вовремя предупредить о готовящемся налете.

Противостояние продолжалось. В Собачьем болоте боялись, не ловушка ли это, не готовится ли главный прорыв где-нибудь еще. Разослали гонцов: те добрались до Отвесного моста, до баррикад к югу от Костяного города и холма Мог, до хибар к востоку от Большепролетного моста, но везде было спокойно. В разгар утра зазвучали громкие хлопки взрывов — повседневный обстрел всех трех отделений Коллектива начался.

— Шумные холмы сегодня падут.

Секции были отрезаны друг от друга, и это ослабило их. После первых недель безумного возбуждения милиция перерезала коридор между Мушиной стороной и Шумными холмами, захватила Кинкен, отрезав Шумные холмы от Бездельного брода и Дымной излучины. Делались попытки установить воздушное сообщение, но дирижабли Коллектива в подметки не годились парламентским. Три повстанческие территории оказались разделены, связь осуществлялась безрассудными и ненадежными способами.

— Шумные холмы пали.

Это была самая маленькая секция, без промышленности, без фабрик и оружейных мастерских. В Шумных холмах восстала богема, и, хотя ее пыл был неподдельным, милиции она не могла противопоставить ничего, кроме энтузиазма и посредственной магии. Одно время секция Собачьего болота посылала своих людей по канализации и подземным улицам Нижнего города на помощь товарищам, но теперь это стало непозволительной роскошью. Им оставалось лишь сидеть и слушать, как в Шумных холмах под натиском атакующих рушатся дома.

— Может, из Дымной излучины им помогут, — сказал кто-то, но без особой надежды.

В Дымной излучине не было лишних бойцов. Коммуна свободных художников была обречена.

К полудню один из тех, кто отказался покинуть свои Жилища на мосту Петушиный гребень, выполз из подвала с белым флагом в руке и был застрелен милицией. В соседних домах закричали так, что на берегу было слышно.

— Надо их оттуда вытащить, — ворчали коллективисты. Эти граждане находились в их зоне ответственности.

Возможно, милиция просто пыталась выманить войска Коллектива на мост. Возможно, те, кто так глупо отказался покинуть свои дома, потеряли право на защиту. И все же офицеры планировали спасательную операцию.

Из тактического совета прибыл посыльный с приказом. Командиром отряда Виньонской дороги была свирепая молодая женщина. На ее щите, как и у других офицеров, был прибит дорожный указатель с названием улицы, давшей имя ее подразделению. Она приказала своим мужчинам и женщинам взять старенькую пушку и двигаться с ней к мосту, а с другой стороны начала подтягиваться милиция. С юга приближались Стрелки из Оранжереи, взвод солдат-кактов.

Сколько споров вызвали эти монорасовые подразделения! Когда бригады хеприйских сестер-охранниц пришли и заявили, что будут сражаться за Коллектив, когда роты кактов предложили принять их на службу в качестве тяжелой пехоты, некоторые офицеры с пеной у рта доказывали вредность таких начинаний.

— Мы же коллективисты, — говорили они, — а не какты, люди, водяные, переделанные и так далее! Мы живем и сражаемся все вместе.

Такая позиция впечатляла, даже трогала, но не всегда в ней был смысл.

— Не хочет ли хавер, — спросил яростного сторонника равенства один делегат-водяной, насмешив всех, — присоединиться к нам сегодня ночью, когда мы отправимся тралить дно канала в поисках заложенных милицией бомб?

И раз нельзя было запретить водяным работать отдельно (хотя по настоянию тех же сторонников равенства в их отряды назначали по одному офицеру из представителей других рас в качестве дружеского напоминания — беспомощные, они несли символические обязанности), то глупо было отказывать в этом остальным. Тот, кто впервые взял в руки жаломет, рискует причинить вред своим же — не то что команда специально обученных хепри.

В случае с кактами пришлось подчиниться необходимости: на отряды силачей был большой спрос. В них включали разве что подвергшихся глубокой переделке, да и то с разрешения самих кактов. Стрелки из Оранжереи такое согласие дали: среди десятков кактов шагали двое переделанных — горы трансплантированных мышц и промасленного железа.