Кракен - читать онлайн книгу. Автор: Чайна Мьевилль cтр.№ 31

— Вы велели мне оставить все как есть, — заметила она.

— А теперь я велю вам вскрыть эту проклятую штуковину, — сказал Бэрон.

Через полчаса, после лазерного надреза и осторожных действий рычагом, сосуд на стальном столе распался на две половины. Лежавший между ними человек почти полностью сохранил свою позу, приданную цилиндрическим сосудом, и выглядел так, будто все еще прижимался к стеклу.

— Вот, — сказала Харрис, показывая лазерной указкой на труп, а покойник взирал на нее пристально, будто утопленник. — Как я вам и говорила. — Она дотронулась до горловины бутыли. — Он никоим образом не мог там оказаться.

Детективы из ПСФС переглянулись.

— Я думал, что, может, ваша точка зрения изменится, — сказал Бэрон.

— Никогда. Он никак не мог оказаться там, если его не поместили внутрь при рождении и не оставили там расти. С учетом его татуировок и других очевидных обстоятельств — категорически невозможно.

— Хорошо, — сказал Бэрон. — Мы сюда пришли не за этим. Верно, леди и джентльмены? Что известно о методах подозреваемых? Не видим ли мы характерных признаков? Мы сюда пришли, чтобы выяснить насчет Госса и Сабби.

Госс и Сабби. Госс и Сабби!

Коллингсвуд была уверена в своей правоте. Андерс Хупер отличный оригамист, но это дело ему поручили в основном потому, что он, как новичок, не мог узнать заказчика.

Он, конечно, не был моложе ее самой, но, как со скупой похвалой сказал Варди, «Коллингсвуд не в счет». Пусть ее методы расследования неортодоксальны, знания — неполны, но она серьезно изучала мир, в котором действовала. Главы из его истории она читала в хаотичном порядке, но все-таки читала. Как же могла она не узнать Госса и Сабби?

Пресловутый обход пабов «Козлищами Сохо» с Кроули [21] во главе, закончившийся четверным убийством, — при воспоминании о фотографиях Коллингсвуд до сих пор закрывала глаза. Расчленение Сингеров, пока Лондон с трудом оправлялся от Великого пожара. Ходоки на Фейс-роуд в 1812 году — это были Госс и Сабби. Несомненно, они. Госс, Король Укокошников — такой титул присвоил ему один цыганский интеллектуал, не пожелавший, явно из крайней осторожности, обнаружить свое имя. Сабби, который, по слухам, был выведен в стихотворении Маргарет Кавендиш как «дитя мяса и злобы».

Госс и долбаный Сабби. Парочка, скользящая сквозь историю Альбиона, исчезая на десять, тридцать, сто благословенных лет, чтобы вдруг вернуться, всем привет, мырг-мырг, с антиобщественным блеском в глазах — да и устроить по найму очередное кровавое месилово.

Госс и Сабби были специалистами широкого профиля. Пытаясь выяснить, в чем заключалось их умение, — сверхсила, как по-прежнему считала Коллингсвуд, — она получала лишь одно: Госс — это убийственное дерьмо, какого больше нет. Сверхдерьмо, Чудо-дерьмо, Главный, Законченный Ублюдок. И ничего смешного. Называйте это банальным, если вам от этого легче, но зло есть зло. Чтобы разделаться с человеком, Госс якобы мог вытянуть губы на целый фут, пробить кулаком дыру в теле, исторгнуть языки пламени. Что угодно.

Впервые Коллингсвуд прочла о них в факсимильной копии документа семнадцатого века, где описывался злодей с длинными руками и его при жизни мертвый сын. Несколько недель она, незнакомая со старинными шрифтами, полагала, что их зовут Гофф и Фабби. Позже они с Бэроном от души над этим посмеялись.

— Фначит, так, — сказала она. — В фамом ли деле это работа Гоффа и Фабби? — (Бэрон и теперь коротко усмехнулся.) — Похоже это на их обраф дейфтвий?

В этом и состояла проблема. Никакого образа действий у Госса и Сабби не было. Бэрон, Варди и Коллингсвуд разглядывали законсервированное тело под разными углами, обращались к своим записям, делали новые, кружили вокруг трупа, бормоча что-то себе под нос или вполголоса переговариваясь.

— Точно известно лишь одно, — сказал наконец Бэрон, напряженно вглядываясь в лица коллег. — А именно: насколько мы знаем, в прошлом они не совершали ничего подобного. Я просмотрел все файлы. Варди?

Варди пожал плечами.

— Мы летим вслепую, — сказал он. — И прекрасно это понимаем. Хотите знать мое мнение? Думаю, в конечном счете… по-моему — нет. Насколько я знаю их методы, это всегда был непосредственный контакт — руки, кости. Это же… нечто иное. Не знаю, что это, но тут, думаю, были не они.

— Хорошо, — сказал Бэрон. — Значит, мы преследуем Госса и Сабби, а также разыскиваем кого-то еще — того, кто своих врагов маринует. — Он покачал головой. — Господи, что угодно отдал бы за честные, без выкрутасов, Тяжкие Телесные. Леди и джентльмены, давайте займемся этим клиентом. Надо как можно скорее установить личность нашего бедолаги. И ответить на кучу других проклятых вопросов.

Идти в новый Лондон? Город проявляет к вам огромное и отнюдь не сочувственное внимание, сказал тевтекс. За вами охотятся. Билли представил, как он с выпученными по-рыбьи глазами появляется на поверхности, а Лондон — где его ждут Тату, Госс, Сабби, мастерская — тут же его замечает. А, вот ты где.

Под городом он расхаживал почти свободно. Мимо не раз проходили кракенисты, пристально его разглядывая, и он отвечал им тем же, но никто его не останавливал. Местами серые барельефы с изображениями цефалоподов обвалились, обнажив старинную кладку. Билли нашел дверь в ярко освещенную комнату.

У него перехватило дыхание. По размерам помещение соответствовало небольшой гостиной, но пол располагался очень глубоко. Глубоко до нелепости. Вниз уходили ступеньки. Комната-шахта, сплошь увешанная книжными полками. Со стеллажей свисали стремянки. По мере того как владения церкви разрастались, подумал Билли, многие поколения почитателей Кракена распространяли библиотеку вглубь, из-за невозможности делать это вширь.

Спускаясь, Билли читал заглавия. Тибетская книга мертвых рядом с Бхагавадгитой, два или три Корана, Заветы — Ветхий и Новый, эзотерические сочинения и теономиконы ацтеков. Книги о Кракене. Предания о головоногих; биология; юмор; искусство и океанография; дешевки в бумажных обложках и антикварные редкости. «Моби Дик» с вытисненным на обложке силуэтом кита. «20 тысяч лье под водой» Жюля Верна. Гербовый щит медали Пулитцера, прикрепленный к единственной странице некоей книги, где из-под краски оставалась видна лишь строка: «Гигантский спрут, поднимающийся со дна моря в холодной темноте». «Высочайший прилив» Джима Линча, пригвожденный вверх тормашками, как что-то богохульное.

Книги Теннисона и Хью Кука смотрели друг на друга, раскрытые на стихотворениях, посвященных кракену. Билли прочел поэтический ответ Кука лорду Альфреду:

Мелкая серебряная рыбешка

Разлетается в стороны, как шрапнель,