Балканский венец - читать онлайн книгу. Автор: Вук Задунайский cтр.№ 27

Во всех словах и делах моих – руководи моими мыслями и чувствами…

Впереди стоял император Константин, базилевс базилевсин [55] , в тяжелых златотканых одеждах. Талар [56] его был богато шит жемчугами и самоцветами. Пурпурная мантия, украшенная золотыми тавлионами [57] , с драгоценной фибулой на правом плече, устилала мраморные плиты, будто была на них кровь. Адамантовая стемма [58] сияла на челе базилевса, двуглавый орел Палеологов расправил на ней крыла свои. Величественен и тверд был Константин, как скала, и мало кто знал, что поутру лишился он чувств от черного отчаяния, когда прознал, что христианские государи не придут на помощь осажденному Городу. Отправил он послов к наихристианнейшим престолам – но не получил от них ответа, а турки меж тем уже обложили Город с суши и с моря, и крепко заперли Босфор их крепости Анатолу и Румели.

Во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобою…

Немало автократоров [59] повидала Она. Были среди них и хорошие, и плохие. Были и вовсе никакие. Но невесело стали жить в великой некогда империи в последние годы. Зело нагрешили базилевсы, упокой Господь их души. Предавались они всем грехам – ублажали плоть преизобильными яствами и прекрасными женщинами, предавали отцов и убивали братьев своих, увешивали себя золотом так, что еле могли подняться с носилок. Тратили они свое бесценное время на пиры и застолья, часами обсуждая, как правильно готовить те или иные блюда и в каком порядке подавать их к столу – про подробности сии застольные составлялись трактаты столь могучие, что отцам-вероучителям в пору.

Под ласкающий аромат благовоний вкушали правители великой империи запеченных целиком фазанов, обсыпанных корицей и начиненных оливками и бараньими языками, жаренных на углях пулярок, фаршированных устрицами и айвой. Жир лился с августейших пальцев на тончайшие шелка. Куропаток подавали с цикорием, а цесарок – с миндалем и тмином, и повар, нарушивший сей закон, претерпевал немалые поношения. Едали ли вы журавля в соусе из пафлагонского сыра? А истекающую нежнейшим соком зайчатину с ароматическими травами, привезенными из Индии, за которые на рынке давали золото по весу самих трав? А молочных поросят с фригийской капустой, плавающих в густом пряном жиру? А жаркое из медвежатины с тыквой?

Нежную лиманду [60] принято было вкушать в вареном виде, с гвоздикой, осетрину – в копченом, таврийскую берзитику [61] начиняли истолченной в порошок макрелью, а кефаль – дольками лимона. Омары щедро приправлялись майораном, а каракатицы – чесноком, хотя некий повар родом из Трапезунда имел наглость при дворе самого императора подать их с медом и горчицей, чем навлек на себя немилость августейшую. Завершались пиршества великих сладостной мусталеврией [62] с лепестками роз и персиками в гранатовом сиропе, игравшем на солнце, как рубин.

После трапезы вкушали пирующие плоды из золотых и яшмовых ваз, кои вследствие непомерной тяжести своей спускались с потолка на увитых позолоченной кожей канатах. Вино самых лучших лоз рекой текло в кубки, выточенные из цельных кусков оникса и горного хрусталя. «Холмы хлеба, леса зверей, проливы рыбы и моря вин», возмущавшие святых отцов (впрочем, далеко не всех), затмили разум многим базилевсам, и не только им. Поваров назначали стратегами [63] , а поварят – архонтами [64] . Аристон плавно переходил в дипнон [65] , а тот, в свою очередь – в вечерю, коя завершалась далеко за полночь, сменяясь предрассветными любовными утехами в благоухающих розами влахернских садах под соловьиные трели.

Жили в просторных светлых дворцах из мрамора и порфира, украшенных бесчисленными статуями, фресками и мозаиками, с тончайшими, колышимыми слабым морским ветерком занавесями. Давали расслабление своим холеным и изнеженным телам в бассейнах с розовой водой. Возлежали на широких ложах, устланных атласными подушками лебяжьего пуха и ценными мехами, кои у европейских варваров шли на королевские мантии. Надевали на себя одежды из узорчатой парчи и цельнозолотного алтабаса [66] . Ездили в золоченых колесницах – из-за их верениц во время больших празднеств в Городе нельзя было проехать по улицам. Их жены и наложницы облачали свои умащенные благовониями тела в расписные шелковые туники и водружали на головы венцы с расходящимися во все стороны лучами, что блистали на солнце жемчугами и каменьями драгоценными. Били копытами в их конюшнях (отделанных хоть бы и храмам впору!) лучшие скакуны – с упругими боками и вьющимися гривами, куда вплетались ленты, цветы и маленькие серебряные колокольчики.

Базилевсы жили как боги, динаты – как базилевсы, купцы – как динаты, а простые люди могли позволить себе почти то же самое, только через день. Даже нищие – те, кто палец о палец не ударил за всю никчемную жизнь свою, – всегда имели в пропитание хлеб, рыбу и фрукты, а уж в праздники для них по всему Городу накрывались столы, на которых громоздились туши жареных поросят, а вино выставлялось на площадях в огромных бочках. Последние гистрионы [67] в цирке и актрисы с улицы Наслаждений облачались в пурпур – до тех пор, пока базилевсы не запретили им это под страхом смерти. Не было в Городе лачуг и развалюх, все сплошь дворцы да дома добротные, улицы же мощены были гранитной брусчаткой. Некий эпарх [68] так усердствовал в возведении по всему Городу больших домов, что базилевс указом своим запретил ему строить здания выше десяти этажей. Повсюду журчали фонтаны и благоухали цветы, среди которых вальяжно вышагивали походкой, сделавшей бы честь императору, жирные пышнохвостые павлины.