Мессианское наследие - читать онлайн книгу. Автор: Генри Линкольн, Ричард Ли, Майкл Бейджент cтр.№ 32

Для Павла фигура Симона Петра открывала поистине уникальные возможности, будучи орудием «вербовки» сторонников и убеждая их в том, во что верил сам Павел. Что же касается Симона Петра, то личность Павла для него являла собой спасительную альтернативу отчаянию. Поначалу Петр, разумеется, держался взглядов Иакова, считая проповедь Павла в высшей степени подозрительной, если не сказать — богохульной. Однако постепенно позиция Павла оказалась единственной, имевшей смысл в сложившейся ситуации. Короче говоря, позиция Павла дала Петру убедительное объяснение того, почему мир все еще не погиб, почему он вполне может простоять еще тысячу или две тысячи лет, а вера верных будет оправдана и не останется без награды. Иисус был провозглашен Единосущным Богу. А если Иисус Единосущен Богу, это означает, что царство небесное не есть нечто такое, что обязательно должно совершить свою инаугурацию на земле в ближайшем будущем. Напротив, оно суть нечто внешнее, иномирное — иная реальность, иное измерение, в которое можно надеяться попасть после смерти и обрести там блаженное успокоение. Что же касается апокалипсиса, то бишь конца света, то он может быть отложен на бесконечно долгое время, но у верующих остается несокрушимая уверенность в том, что он в конце концов наступит, а пока всех праведников ждет награда на небесах.

Благодаря этой, так сказать, рационалистической переработке концепции апокалипсиса Симон Петр обрел новую мотивацию и источник вдохновения, позволявшие ему продолжать свою проповедь и, согласно традиционной версии его жизнеописания, спокойно принять мученическую смерть. Благодаря этому гипотетическому мученичеству Симон Петр стал тем самым камнем, на котором впоследствии была основана Церковь — Церковь Павла. Позднейшая традиция a posteriori (задним числом. — Пер.) провозгласила Симона Петра первым епископом Рима и основателем папства.

Как мы уже говорили, превратности судьбы, постигшей Симона Петра, по мнению Аниты Мэйсон, отнюдь не были чем-то уникальным. Напротив, у Иисуса наверняка было немало ревностных последователей, которые пережили подобные же испытания — метались на грани отчаяния, а затем обрели в проповеди Павла новый смысл и оправдание своих действий. Таким образом, нетрудно понять, почему явно «языческий» культ, созданный Павлом, оказался столь привлекательным и жизнеспособным и почему он впоследствии одержал верх над куда менее «комфортной» позицией сторонников назарейской преемственности — Иакова и Самого Иисуса. А после падения Иерусалима в 70 г. н. э. влияние назореев в преобладающей части Восточного Средиземноморья фактически исчезло. Что же касается учения, созданного Павлом, то оно сталкивалось со все новыми и новыми соперниками. Но никто из них уже не имел такого авторитета, подкрепленного династической преемственностью, как Иаков брат Господень.

ИУДА ИСКАРИОТ

В процессе распространения учение и культ, созданные Павлом, повлекли за собой пересмотр первоначальной версии событий, изложенной в Евангелиях. Они привнесли в них новый материал. Они адаптировались к миру, в котором им предстояло развиваться дальше. В рамках этого процесса некоторым персонажам пришлось, образно говоря, взять на себя издержки ревизии учения и жестоко пострадать в глазах потомков.

Симон Петр — это, конечно, самый известный и, вероятно, наиболее популярный из всего первоначального окружения Иисуса человек, которого традиция практически превратила в синоним самого христианства. Он во многих отношениях затмевает собой всех остальных учеников. Даже в своей слабости Петр выглядит более человечным, а потому особенно привлекательным. Но среди первых учеников Иисуса есть один, который позволяет значительно лучше и глубже понять истинный характер деятельности своего Учителя. Но его роль остается в тени учения Павла.

На протяжении почти двадцати веков персонаж, известный под именем Иуды Искариота, то есть Иуды Сикария, подвергался всяческому унижению и шельмованию, и ему неизменно отводилась роль самого гнусного злодея. В связи с Иисусом народные предания возложили на него одну из древнейших и наиболее архетипических функций — функцию вечного врага, темной противоположности, воплощения всех зол и мерзостей, от которых абсолютно свободен светлый герой. Говоря символическим языком, Иуда — это «злой брат», темная сторона той же самой сущности, светлой стороной коей является Сам Иисус. В иудео-христианской традиции их антитеза (противопоставление) — аналог древнего конфликта, восходящего еще к Авелю и Каину. Подобные же антитезы можно найти и в других культурах, мифологиях и космогониях. Так, например, в египетском мифе аналогичный дуализм находит свое отражение в вечном конфликте между Сетом и Осирисом. В учении зороастризма [78] , которое косвенно, через посредство митраизма, оказало большое и бесспорное влияние на христианство, это противостояние выражено в терминах вечной борьбы между Ахурамаздой/Ормузом/Ормуздом и Ариманом. Параллели этого противостояния светлого и темного начал можно встретить по всему земному шару, от верований ацтеков и тольтеков Мексики до популярных мифов Индии, Китая и Японии. За всеми ними стоит архетип противопоставления доброго и злого начал, света и тьмы, созидания и разрушения, Бога и дьявола. Если Иисус, в позднейшей христианской культурной традиции, стал синонимом Бога, то Иуда — как и все евреи, олицетворением которых он выступал, — сделался воплощением богоборца, врага Божия.

Иуда предстает в образе лукавого друга, который из чисто меркантильных соображений предает своего учителя и способствует его смерти. Эта картина выдержана в одних черных тонах, никаких смягчающих обстоятельств нет и быть не может.

Однако внимательное чтение Евангелий позволяет увидеть куда более сложную и драматичную картину.

Как мы уже говорили, Иисус буквально следовал по стопам ветхозаветных пророчеств, особенно — в книге Захарии, где живо описан приход Мессии, или, во всяком случае, весьма близко придерживался их. Необходимо отметить, что эти пророчества очень часто диктовали и определяли Его поступки, взгляды и действия. И действительно, преобладающая часть жизни Иисуса после выхода на общественное служение суть не что иное, как воплощение и, так сказать, исполнение в лицах тех или иных пророчеств. Понятно, что чем больше таких пророчеств Он исполнял, тем более весомыми выглядели Его притязания на роль законного Мессии. Формула «да сбудется реченное через пророка» — постоянный рефрен, встречающийся в Новом Завете, рефрен, отражающий триумф полемически подчеркнутой параллели.