Неукротимая Анжелика - читать онлайн книгу. Автор: Анн Голон cтр.№ 63

Она с ужасом почувствовала, как порыв необоримого вожделения сотряс этих мужчин и повлек к открывшейся их глазам белизне. Она походила на греческую статую, какие встречаются среди олеандров на островах. Но эта статуя жила. Она дрожала, и трепет измученного тела видели все. Он служил залогом страсти, обещанием наслаждения и торжества того, кто сумеет ее соблазнить.

Каждый мечтал об этом трудном завоевании и пьянящей победе. Каждый видел себя повелителем, который заставит ее изнемогать от любовной истомы.

Анжелику обняла горячая волна, сменившая ощущение пронзительного холода. Чтобы больше не видеть этих пожирающих глаз, она спрятала лицо в сгиб руки. Отчаяние и стыд пригвоздили ее к месту, сделали глухой и слепой ко всему, что происходило вокруг нее.

Она не видела, как Накер-Али выложил на ладонь огромный бриллиант чистой воды и положил на весы.

— Двадцать три тысячи пиастров! — крикнул Эривян.

Дон Хозе опустил голову.

— Кто больше? Кто больше? — прошептал Эривян, потянувшись рукой к колокольчику, чтобы возвестить о конце торгов.

Черкесский князь издал рычание и расцарапал себе лицо в знак отчаяния. На лице араба появилась улыбка, растянувшая губы. Но тут поднялся Шамиль-бей, высокий белый евнух. Пока другие повышали ставки, он перебирал в уме всевозможные финансовые комбинации, какими он поправит пошатнувшиеся дела своего повелителя и заполнит ту брешь в его казне, которую сейчас пробьет. Холодно, бесстрастно он уронил, не разжимая зубов:

— Двадцать пять тысяч пиастров.

Лицо араба погасло. Он собрал свои камни, вложил в кошелек на груди и, поднявшись, медленно ушел в тень, растворился, покинув торговый зал.

Обернувшись к Шамиль-бею, Эривян медленно поднял колокольчик. Но вдруг рука его застыла, как в параличе, и все присутствующие замерли. Настало молчание, оно было таким долгим и таким пугающим, что Анжелика прислушалась и невольно подняла голову. И тут ее словно ударило. Да так, что она чуть не потеряла рассудок, едва не завыла в последнем кромешном бреду.

К подиуму через зал под удивленными взглядами медленно и спокойно шел человек. Он был огромен и до чрезвычайности странен. Черный с ног до головы, в черных кожаных перчатках с крагами, подбитыми серебряными заклепками, и в маске из той же черной кожи, закрывавшей все лицо до губ, окаймленных темной бородой, он походил на кошмарное видение.

За ним двигался приземистый капитан Янсен.

Эривян очень мягко опустил руку с колокольчиком. Он не зазвонил. Склонившись почти до земли, он елейно пролепетал:

— Эта женщина продается. Она интересует вас, господин Рескатор?

— На чем остановился торг? — голос под маской был низким и хриплым.

— На двадцати пяти тысячах пиастров, — ответил Эривян.

— Тридцать пять тысяч!

Армянин застыл с разинутым ртом. Тогда Янсен звонко повторил:

— Тридцать пять тысяч пиастров от моего хозяина монсеньора Рескатора! Кто даст больше?

Шамиль-бей упал на подушки и застыл в отупении.

Анжелика услышала рассыпчатый звон колокольчика. Мрачный силуэт вырос перед ней, и она почувствовала, как ее облек длинный бархатный плащ, который Рескатор снял с себя и набросил ей на плечи. Складки бархата упали до земли. Она яростно запахнулась в него. Никогда, никогда в жизни она не забудет испытанного стыда!

Незнакомые руки продолжали крепко держать ее, не давая упасть. Тут она почувствовала, что ноги подкашиваются и без этой поддержки она бы опустилась на колени. Глухой хриплый голос произнес:

— Прекрасный вечер выдался вам, Эривян! Француженка!.. И какого достоинства! Кто ее владелец?

Маркиз д'Эскренвиль вышел вперед, шатаясь, как пьяный. Его глаза горели на белом как мел лице. Дрожащим пальцем он тыкал в Анжелику.

— Потаскуха! — заговорил он заикающимся тусклым голосом. — Худшая потаскуха из тех, кого носила земля. Берегись, колдун, она выжрет твое сердце!..

Корьяно выскочил из-за занавеси, откуда он следил за торгами. Он встал между ними, раздвинув беззубый рот в сладчайшей улыбке.

— Не слушайте его, монсеньор. Радость помрачила его ум. Это очень милая дама… Очень послушная и нежная.

— Лжец! — проронил Рескатор.

Он сунул руку в суму из золотой парчи, висящую у пояса, вытащил оттуда кошелек, полный экю, и бросил его Корьяно, чей единственный глаз стал круглым от удивления.

— Но, монсеньор, — прошамкал флибустьер, — у меня ведь будет моя часть добычи…

— Да бери же, это задаток.

— Почему?

— Потому что хочу, чтобы каждый был сегодня счастлив.

— Браво! Брависсимо! — проревел Корьяно, подбросив в воздух свой колпак.

— Да здравствует монсеньор Рескатор!

Тот поднял руку:

— Праздник начинается.

Капитан Янсен передал приглашение, которое крупнейший денежный туз Средиземного моря обращал ко всем присутствующим. На празднике будут танцовщицы и музыканты, будет вино, кофе, жаркое из барашка. Экипажам корсарских судов презентуют целых быков, а на каждом перекрестке поставят бочки с вином из Смирны и мальвазией. Лакеи будут раздавать горожанам хлебы и мясо на вертелах, а с крыш будут бросать деньги в толпу.

Сегодня в честь француженки Кандия будет пировать. Так желает монсеньор Рескатор.

И все закричали:

— Виват!

— Вах! Вах! Вах! — с живостью вторили турки, вновь размещаясь на подушках, с которых только что встали. Все — от корсара до шейха — готовились к новым удовольствиям. Лишь два мальтийских рыцаря направились к дверям.

— Кабальеро, кабальеро! Не угодно ли присоединиться к нам?

Дон Хозе испепелил Янсена взглядом и удалился в сопровождении байи де ла Марша.

Лишь теперь Анжелика поняла, что продана. Продана пирату, заплатившему за нее цену корабля вместе с экипажем!.. Ей, видно, суждено переходить от одного хозяина к другому — это обычная судьба слишком красивой и желанной женщины. Из уст ее вырвался пронзительный крик. В нем были и отчаяние от того, что с ней произошло, и ярость тигрицы, попавшей в западню.

— Нет, не продана, не продана!..

Она бросилась, пытаясь разорвать кольцо разноцветных одеяний, которые ее окружали, но оно замыкалось, как адский круг, не выпуская ее. Несколько мгновений она боролась с янычарами Рескатора, но они, быстро одолев, аккуратно положили ее к ногам своего господина. Она потерянно повторяла:

— Нет, не продана…

— Разве в обычаях французских женщин убегать почти без одежды? Подождите, по крайней мере, пока вас оденут, мадам. — Глухой насмешливый голос Рескатора звучал где-то над ней. — Я позволю себе предложить вам несколько платьев. Может, они вам подойдут. Выберите то, что вам понравится.