Расщелина - читать онлайн книгу. Автор: Дорис Лессинг cтр.№ 8

Сомнений и страхов им, однако, избежать не удалось. Их становилось меньше. Никогда их не было слишком много, что-то всегда регулировало их численность. А теперь пещеры пустели, некоторые пришлось забросить, потому что жить там стало некому. Обитаемыми остались лишь полдюжины пещер, различия между Ловцами Рыб, Сборщиками Водорослей и иными стерлись. Рожденные дети женского пола становились драгоценностью, а к рожденным монстрам племя теперь относилось с еще большей гадливостью, ибо они занимали законное место полноценных детей.

Как-то раз две молодые, скажем так, девушки, поскольку они и были девушками, лежали на скале, подставляя тела волнам, лениво озирались и, наконец, заметили, как одно морское существо вводит трубку в другое, очень похожее морское существо. Сквозь трубку прыснуло густое туманное облачко, и девицы почувствовали нечто вроде снизошедшего на них озарения. Возможно, от самой Большой Рыбы. Они тут же отправились к Старым Ним и рассказали о том, что видели и что теперь полагали Истиной.

Старухи внимательно смотрели на рассказчиц глазами, которые за всю жизнь не отуманила ни одна мысль, однако узнавшими, что такое забота. И как молодые ни настаивали, что от монстров может быть какая-то польза, ничто не могло убедить в этом старух. Да и поняли ли они, о чем им толковали?

Как только родился следующий монстр, эти девушки отобрали его у матери и принялись исследовать безобразный отросток, который и делал это дитя монстром. Да, трубка, немного напоминающая ту, по которой гнало мутную жижу существо, обитавшее в морских глубинах. Они растерли трубку, трубка затвердела, однако никакими выделениями не порадовала. Ребенок завопил, дежурный орел смахнул девиц могучими крыльями, подхватил маленького монстра и был таков. Вопросы и сомнения, однако, остались.

Таким образом, жительницы Расщелины и обитатели речной долины не обижали друг друга невниманием. Мысли их постоянно обращались к соседям. Однако идея наведаться за гору никому из племени Расщелины в голову не приходила.

Жителей долины отпугивал от посещения прибрежных скал въевшийся в душу страх. Многие из них иногда поднимались к орлиным гнездам и наблюдали за утесами, за маленькими бледными пятнышками — обитательницы пещер лежали на берегу, погрузившись в воду до пупка, наслаждаясь игрой волн… Понаблюдав, молодые люди возвращались к себе в долину.

Некоторые доходили по берегу до самых скал. Еще немного — и они окажутся на территории Расщелины. Но на это «немного» у них не хватало духу. Они наблюдали издали, чем занимаются эти женщины. Но наблюдать-то особенно было не за чем. Все то же ленивое возлежание в волнах, все то же ленивое потягивание, ленивые зевки, ленивое почесывание роскошных грив волос и иногда непродолжительный заплыв.

Я позволил себе упомянуть длинные волосы — считайте это моей шалостью, базирующейся на более позднем наблюдении. Возможно, в древние времена у женщин не было никаких длинных волос, а отрастили они их позднее по какой-либо неведомой мне причине.

Историк

По наблюдениям молодых людей получалось, что эти ленивые расщелины ничем другим не занимаются, лишь валяются в воде, зевают да почесываются. Юношам надоедало глазеть без толку, они уходили, но голод пола тянул обратно, и сопротивляться ему становилось все труднее. И вот однажды они увидели молодую расщелину, бредущую по берегу в одиночестве. Девушка остановилась на берегу, закинула руки за голову, уставилась в морскую даль. То, что она отлучилась от стаи, может служить указанием на сдвиги в сознании новых поколений обитательниц пещер. Очевидно, в их головах уже возникали какие-то мысли.

На скалах устроились в тот день четыре монстра. Завидев добычу и не сознавая, что перед ними добыча, они поползли вниз, не планируя никаких дальнейших шагов. Ее близость и их голод общими усилиями легко подавили страх; молодые люди рванулись к добыче, схватили ее за руки и поволокли за собой. Девушка закричала сдавленным от ужаса голосом, непривычным к крику. Возможно, ей в жизни не приходилось кричать. Она была выше, мощнее, чем любой из них, но их было четверо, все мускулистые, ловкие, решительные, а ее сковал ужас. Они бежали и заставляли бежать ее, она кричала от ужаса, они вопили, торжествуя, чтобы скрыть свой страх. Бежать пришлось не близко: по берегу, затем через прибрежные каменистые холмы, туда, где большая река впадала в море. Она снова начала кричать, и они зачем-то заткнули ей рот горстями водорослей.

Полузадохнувшуюся, изможденную, ее приволокли наконец в долину. Они оказались на другой стороне реки, пришлось переплыть — эта часть пути далась девушке легче всего, ибо в воде она росла, играла и отдыхала с самого раннего детства. Ее окружили самцы долины, многих из которых она видела новорожденными, уже изуродованными или невредимыми перед тем, как их унесли орлы. Вокруг толклись дети, переминалась с ноги на ногу молодежь, стояли дожившие до среднего возраста. Все голые, все с этими штуками, уставленными на нее. Она выплюнула водоросли и снова завопила, на этот раз в полный голос, как будто это занятие было для нее не в новинку. Один из захвативших ее аккуратно запихал водоросли обратно ей в рот, другой связал пленнице руки жгутом водорослей. Вязал медленно, неумело, впервые в жизни, впервые в истории. Никогда до этого никто никому не связывал рук, не было еще на свете пленников.

Тут инстинкты вырвались наружу, и вязавший девушке руки опрокинул ее, бросился сверху и ввел в ее расщелину свою трубку. Через мгновение он ужеот нее отвалился, на его место бросился другой, третий… Массовое насилие продолжалось, подходили собиравшие в лесу плоды, напирали сзади, присоединялись к действу. Жертва мычала, извивалась, но постепенно слабела, затихала и наконец замерла. Не сразу они поняли, что убили ее.

Тогда мужчины разошлись, оставив ее, не глядя друг на друга, чувствуя стыд, еще не зная этого слова. Ночь оказалась длинной, неприятной. На мучившие их годами вопросы они получили ответы, почувствовали эти ответы повисшими трубками-впрысками, полегчавшими мошонками, состоянием опустошенности, довольства и покоя. Но они убили, а никогда еще они умышленно не убивали прямоходящих.

Утром она лежала на том же месте, в траве у реки — грязная, исцарапанная, воняющая их выделениями, глядя на них широко раскрытыми обвиняющими глазами.

Что им теперь было делать? Оставить труп на растерзание орлам? Что-то не позволяло им так поступить.

Почесав затылки, они отнесли ее окоченевшее тело к реке, туда, где течение ускорялось, и сбросили женщину в воду, и замерли, провожая взглядами ее вертящееся в потоке тело.

Так случилось первое в истории убийство. Действия над новорожденными монстрами я к убийствам не причисляю. Мужчины узнали, на что способны, на что может толкнуть их природа.

Убийство это в хроники не попало, его постарались замолчать, забыть, так же, как обитательницы пещер постарались забыть о мучениях, доставшихся на долю младенцев-монстров, и свели все эти многочисленные случаи к одному-единственному, упомянутому в хрониках.

Мы бы вообще не узнали об этом убийстве, если бы некий очень старый мужчина перед смертью не настоял на передаче потомкам сообщения о массовом изнасиловании и убийстве, свидетелем которого он стал в раннем детстве. Не в состоянии от него отмахнуться, более молодые слушатели его ужаснулись, однако услышанного не забыли и, состарившись, в свою очередь передали рассказ потомкам. Так, почти случайно, положено было начало устным хроникам монстров. Женщины хранили свою историю — и я иной раз не могу заставить себя повторить сказанное ими. И мужчины вели свои хроники, и я их добросовестно воспроизвожу.