Таких не убивают - читать онлайн книгу. Автор: Кир Булычев cтр.№ 13

Наконец за дверью послышались шаги, и оттуда донесся низкий голос:

— Не открывайте сразу, я отойду, чтобы не простудиться.

Щелкнул замок.

— Раз, два, три, четыре, пять, — сказала Соня. — Вышел зайчик погулять…

Так как Соня медлила, Лидочка сама отворила дверь.

Они оказались в прихожей, кое-как освещенной из узкого окна над дверью.

Дверь в комнату приотворилась. Татьяна Иосифовна сопливо спросила в щель:

— Дверь на улицу закрыли?

— Закрыли.

— Как следует? А то она неплотно прикрывается, и из-под нее дует.

— Все в порядке, Татьяна Иосифовна, — сказала Соня. — Мы как следует ее закрыли.

И тут Лидочка почувствовала в голосе своей новой знакомой необычные нотки — опаски, легкого повизгивания, какими встречает мелкая собачонка забредшего на площадку дога.

Дверь в комнату заскрипела, преувеличенно громко, словно в фильме ужасов. Татьяна Иосифовна отпрянула назад, прижимая к лицу носовой платок.

— Я надеюсь, — прогундела она сквозь платок, — что вы не принесли с собой инфекцию.

Это было странно слышать от простуженного человека.

В комнате было жарко и душно, пахло дешевыми духами, под потолком жужжали мухи.

— Здравствуйте, — сказала Лидочка, — моя фамилия Берестова. Я договаривалась с вами о встрече по телефону.

— Заходите, заходите, дитя мое, — сказала Татьяна Иосифовна жеманно.

Она была мягким, расширяющимся к полу существом в лиловом халате. Но как только Татьяна Иосифовна отняла от носа платок, Лидочка увидела, что лицо хозяйки не совсем соответствует столь объемному и текущему к земле телу. Толстощекое лицо было снабжено острым, красным в конце британским носом, тонкими сомкнутыми губами и выступающим вперед острым подбородком. Еще несколько лет, и это лицо станет лицом старой карги, ведьмы, злой колдуньи — пока же будущее в значительной степени скрывалось за дымчатыми очками. Если очки Сони были невелики и безжалостно уменьшали и без того небольшие глазки, то очки Татьяны Иосифовны могли заменить собой колеса старинного автомобиля, и глаза за ними казались карими, в зелень, озерами, что смягчало резкий и неприятный облик пожилой женщины.

Лидочка оглянулась на Соню, не будучи уверена, к кому из них относится приглашение, но Соня оставалась в дверях, всем видом изображая почтение и даже смирение. Значит, приглашали не ее.

Татьяна Иосифовна не замечала Соню.

Даже не поздоровалась с ней.

— Пальто вешайте здесь, — сказала она Лидочке. — Тут же снимайте обувь — мне за вами трудно убирать. Вчера ко мне привели целый класс — познакомиться с настоящей писательницей! — Тут Татьяне Иосифовне пришлось прервать рассказ и шумно высморкаться. Но и без этого Лидочке было понятно, что школьники в передней у писательницы наследили и ей пришлось за ними убрать. Может быть, из-за этого писательница и занемогла.

Лидочка разделась, а все еще незамечаемая Соня повторяла ее движения, и, пока Лидочка, сидя на стуле, стаскивала сапоги, Соня стояла, опершись об этот же стул рукой, и другой тоже снимала сапоги.

Тем временем Татьяна Иосифовна взяла у Лидочки сумку с продуктами и исчезла с ней — видно, пошла разбирать. Лидочка оказалась права, потому что почти сразу справа, где, по всей видимости, была кухня, донеслись возгласы удовлетворения, низкие, басовитые, напоминавшие Лидочке уханье марсиан из «Войны миров», когда те кушали добрых англичан.

— Чего ты ей такого притащила? — вполголоса спросила Соня.

— Что она попросила. Картошки, мяса, еще чего-то…

— С рынка? Мясо с рынка?

— Мясо с рынка.

— Это она ценит.

И Лидочка поняла, что Соня почему-то нуждается в Татьяне Иосифовне, но при том побаивается и недолюбливает ее. И эти чувства взаимны.

— Спасибо, Лида, — произнесла Татьяна Иосифовна, вернувшись в комнату. — Если бы не жестокая простуда, я бы вас расцеловала. Это ничего, что я вас просто по имени называю? Ведь я вдвое старше вас, Лидочка. Вы знаете, что я должна вам сказать? Да вы проходите, проходите в комнату. Шлепанцы нашли? Так проходите. И садитесь пока.

— Я вам помогу готовить…

— Это мы еще обсудим. Соня, поищи получше, там должны быть другие шлепанцы, я не желаю, чтобы ты разгуливала по дому босиком и оставляла всюду следы.

— Какие следы может оставить человек в чулках? — спросила Соня.

— Грязные, — лаконично ответила Татьяна Иосифовна.

Соня присела на корточки у вешалки, возле которой были свалены сапоги, валенки, туфли и даже, кажется, галоши.

— Мне и без того трудно выходить из дома. И некогда, и трудно. И как вы понимаете, люди привыкли тебя использовать, радуются такой возможности, но очень редко сами способны на альтруистические поступки. Вы меня понимаете?

— Если вы обо мне…

— Меньше всего я думала сейчас о тебе, девочка. Ты — счастливое исключение.

— Я к вам приехала, — вмешалась забытая Соня, — чтобы поговорить об Алене.

— Ну что там еще у вас произошло? — капризно спросила Татьяна Иосифовна.

— Еще не произошло, — произнесла Соня так, словно сообщила о завтрашнем наводнении, — но в любую минуту может произойти.

Лидочка последовала за Татьяной Иосифовной на кухню, так как поняла, что ее присутствие там может понадобится. Соня тоже направилась на кухню, к счастью просторную. Продукты, привезенные Лидочкой, были разложены на столе, который никто не вытирал лет пять.

— Я плохой повар, — сказала Татьяна Иосифовна и склонила голову, словно клюнула что-то острым ножом. — Моя жизнь сложилась так, что я почти всегда голодала. Для меня было счастьем съесть целую картофелину. Но приходилось делить ее с ребенком. И ребенку доставалась большая часть.

Лидочка поймала себя на недостойной мысли — ей представилось, как Татьяна Иосифовна делит большую-большую картофелину на две части и себе берет меньшую, но потом добавляет к ней шмат сала и всякие прочие яства, и это называется у нее суп из топора.

— Я распухла еще в ссылке, — сказала она Лидочке, словно угадав, что ее вид неубедителен для новой знакомой. — Я была у сотни врачей, последние годы провела на диете. Даже в Голландию в прошлом году ездила — там практикует удивительный чародей с острова Бали… — Вдруг ее тон изменился. — Это вам не так интересно! Вам кажется, что жизнь еще впереди и вы никогда не станете такой же старой развалиной, как я. И это неправда!

Теперь перед Лидочкой стояла Складовская-Кюри, только что открывшая радиоактивность.

— Вы будете старыми, дряхлыми, немощными. Это неизбежно… Но я провела жизнь в мучениях и тоске по ближним, я была лишена жизни и потому имею право быть уродливой. А вы нет!