Юдоль - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Малицкий cтр.№ 131

— Интересно! — восхитилась Каттими. — Можно не бояться дождя?

— От дождя не спасает, — покачал головой Кай. — Струи все равно захлестывает внутрь ветром. К тому же с грязью. Но от лавины есть надежда уберечься. Хотя знающие люди говорят, что однажды лавина может сойти вниз вместе со склоном.

— Однажды все заканчивается, — согласилась Каттими. — Надеюсь, что не скоро и не больно.

— Все равно как, — буркнул Кай. — Но лучше не скоро.

Лошадки выглядели отдохнувшими и, выбравшись вслед за хозяевами под открытое небо, даже позволили себе немного подурачиться. Выход из распадка на тракт опять пришлось пробивать, но затруднений это особых не вызвало. А вот снаружи лошадки присмирели, словно чувствовали, что под сползающими в пропасть сугробами никакой тверди нет вовсе. Кай двинулся вперед и строго наказал Каттими двигать лыжи только по его следу и не пытаться ни догнать его, ни тем более обогнать лошадь, которую он вел в поводу. Каттими сразу погрустнела и почти всю дорогу до Парнса бормотала за спиной Кая, что если бы она хотела путешествовать молча, то и путешествовала бы одна, а если она не одна, то почему же она должна молчать?

За несколько лиг до обители теканских мудрецов Кай остановился у придорожного алтаря. Из-под наметенного сугроба торчала только каменная стела.

— Что там? — все-таки приблизилась к нему Каттими, дыхнула морозным паром.

— Горцы сжигают своих мертвых, — объяснил Кай. — Горских деревень мало, но они сторонятся всех, не принадлежат ни одному из кланов, не считают себя и вольными, соблюдают какие-то странные обряды, но никогда не говорят о своей вере. Немало их поселений уничтожили смотрители, а вот эти остались. Мудрецы Парнса их защитили, взяли под опеку.

— И что же? — не поняла Каттими.

— Запах тления, — объяснил Кай. — Я думал, он идет от придорожного алтаря, а он от деревни. Через лигу будет вход в небольшую горную долину, думаю, что там уже не осталось живых. И я уже не хочу разбираться, как они погибли.

— Идем, — развернулась Каттими. — Не знаю, гостеприимны ли мудрецы Парнса, но мне бы хотелось пообедать в тепле. Или хотя бы поужинать.

Они добрались до обители мудрецов к полудню. Уже напротив деревни жажда, от которой Кай успел отвыкнуть, казалась ему нестерпимой, а у кованых ворот, прикрывающих проход в скале, она уже кружила голову, застилала пеленой глаза. Мороз усиливался, снег забивался в сапоги, а охотника бил жар. Внизу под обрывом рокотала Бешеная. Над воротами возвышалась неприступная скала. Уступ дороги у входа в обитель был расчищен, и даже обычная деревянная лопата стояла у ворот, словно неведомый трудяга только что закончил свою работу.

— Что собираешься делать? — спросила Каттими.

— Поговорить, — растер лицо снегом Кай, приглядываясь к приклепанному к воротам, стертому от древности, едва различимому кругу — двенадцать лучей, шесть крестов, шесть кругов на концах. — Сначала всегда следует поговорить.

— Пробуй, — кивнула Каттими. — Только дай мне браслет.

— Зачем? — не понял Кай.

— Надену, — чихнула от попавшей в нос снежинки девчонка. — Ему со мной все равно не сладить, а я так попробую почувствовать того, кто слепил заклинание.

— Держи. — Кай бросил браслет Каттими и снова окунул лицо в снег. — Проверим, по-прежнему ли Парнс неприступен, или Пагуба научила мудрецов гостеприимству.

Он не успел сделать и шага к воротам, как дверца в них открылась, оттуда вышел сутулый, лысоватый старичок в черном балахоне и, шаркая валенками, засеменил к лопате.

— Вот ведь, тертый бубен вместо башки, лопату забыл.

— Асва! — окликнул старика Кай.

Старик замер, словно вспомнил что-то важное. Настолько важное, что даже пошевелиться нельзя, потому как вылетит из головы и уже не разыщется, не наткнешься. Потом медленно повернул голову к спутникам, поднял брови, будто увидел их только что. Протянул, шмыгая носом:

— Милостью Пустоты, привратник Ирмалант я. Немного и провидчеством мелким балуюсь, но так-то привратник. Вот. Ворота, проездной двор и кусок дороги на мне, да. Как сказал имя? Асва? О клане Лошади говоришь? Тут бесклановые все. Пустое искать тут…

— Ирмалант… — Кай был готов побиться об заклад, что старик и был Асвой. И не потому, что напоминал он того самого Асву, которого охотник запомнил на престоле в своем видении, а потому что блеснуло что-то в мутных глазах балахонщика, блеснуло, когда заговорил он с гостями. А уж потом старик только то и делал, что тупил взгляд долу.

— Послушай, Ирмалант, а что скажешь насчет отдыха в обители? Видишь, что творится на дороге? Не отказались бы мы и от чаши горячей воды, и от крыши над головой хотя бы на день. Позволено такое или не позволено? Монетой бы не обидели. А там, может быть, и провидчеством твоим воспользовались.

— Провидчеством? — ухватил лопату Ирмалант. — Так ведь провидчество-то мое на вроде той самой погоды и есть: то плещется, когда не надо, а то не дозовешься.

— А не дозовешься, все одно заплатим, — настаивал Кай.

— Заплатите? — усомнился старик. — Так деньги вперед. Серебряный за попытку, а как срастется, еще серебряный. Потянете?

— Потянем, — кивнул Кай и бросил монету. — Держи задаток.

Монету старик поймал намертво, словно и не жмурил подслеповатые глазки, не шаркал больными ногами и не держал лопату в правой руке. Выкинул в сторону левую — и выдернул из воздуха брошенную за двадцать шагов хурнайскую денежку. Тут же поднес к носу, засопел и засеменил обратно к воротам.

— Так чего стоите? Заводите коней, заводите. Только чтобы без шума. Братия почивает, так что тихо. У нас как зима, так все почивают. А я вот уже, наверное, выспал свое, выспал…

Не ожидал Кай, что так легко попадет в Парнс. Стучался уже в эти ворота, хотел как-то поискать мудрости, только и услышал, чтобы проваливал куда подальше. Так что напрасно рассчитывал на помощь старшина стражи Харкиса, когда уходил от погони с маленьким Киром Харти тринадцать лет назад. Напрасно. Значит, что-то переменилось в Парнсе, если и постучать не успели в ворота, а седой старатель уже тут как тут, убирает засовы и медленно двигает тяжелые створки. Или просто сумели наконец Кай и Каттими оседлать капризную удачу?

— Сюда, — закряхтел старый, откашливаясь и сморкаясь. — Заходите-заходите. Двор через тридцать шагов, справа коновязь, там и сенцо имеется, и поилка, хотя какая теперь поилка. А я сейчас, сейчас…

Тридцать шагов полумрака. Понятно, что не из камня сложен тоннель, а в камне вырублен, но так ведь вырублен так, что глаз не оторвать — свод ровный, только что не отшлифованный. За резной аркой на выходе — двор. Двор не слишком большой — полсотни на полсотни шагов, но светлый. Небо над головой колодцем — далеко. По сторонам галереи, над ними узкие оконца-бойницы. В галереях двери, пахнет конским навозом, сеном и топленым, а то и подгоревшим молоком и какой-то мерзостью, но запах молока забивает все. А напротив тоннеля еще более тяжелая дверь, чем та, которой звякал, задвигая засовы, привратник. И скала над нею. Да не скала, а гора, подошва горы, которая сама если и не упирается в небо, то уж точно царапает его снежным пиком.