Трансмиграция Тимоти Арчера - читать онлайн книгу. Автор: Филип Киндред Дик cтр.№ 31

— «Поп», — сказал с улыбкой Билл. — Так тебя называет Кирстен за глаза.

Тим ничего на это не ответил. Мы слышали, как Кирстен передвигалась в другой комнате. Что-то упало, и она выругалась.

— Что заставляет тебя верить, что Бог существует? — спросил Билл Тима.

Какое-то время Тим ничего не отвечал. Он казался крайне утомленным, но я чувствовала, что он пытается собраться для ответа. Он устало потер глаза.

— Есть онтологическое доказательство… — прошептал Тим. — Онтологический довод святого Ансельма, что если Бытие можно представить… — Он замолк, поднял голову и моргнул.

— Я могу напечатать твою речь, — сказала я ему. — Это было моей работой в адвокатской конторе, у меня неплохо получается. — Я встала. — Я скажу Кирстен.

— Да не стоит, — запротестовал Тим.

— Разве не будет лучше, если ты будешь говорить по напечатанной расшифровке?

— Я хочу рассказать им о… — Он снова умолк. — Знаешь, Эйнджел, я действительно люблю ее. Она столько для меня сделала. А если бы ее не было со мной после смерти Джеффа… Я не знаю, что бы я делал. Думаю, ты понимаешь. — Он обратился к Биллу. — Я очень люблю твою маму. Она самый близкий мне человек в мире.

— Есть ли какое-нибудь доказательство существования Бога? — повторил Билл.

Помолчав немного, Тим начал:

— Приводится несколько доводов. Возможно, наилучший происходит из биологии, выдвинутый, например, Пьером де Шарденом. Эволюция — наличие эволюции — представляется указывающей на замысел. Есть также аргумент Моррисона, что наша планета демонстрирует поразительную предрасположенность к сложным формам жизни. Вероятность того, что это является результатом случайности, весьма мала. — Он покачал головой. — Я плохо себя чувствую. Мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Впрочем, в двух словах я сказал бы, что самый сильный довод — это теологический довод, довод о замысле в природе, о назначении природы.

— Билл, — сказала я, — епископ устал.

Дверь в спальню открылась, и Кирстен, уже в халате и тапочках, произнесла:

— Епископ устал. Епископ всегда уставший. Епископ слишком устал, чтобы ответить на вопрос «Есть ли какое-нибудь доказательство существования Бога?» Нет, доказательства не существует. Где «Алка-Зельцер»?

— Я взял последний пакетик, — тихо сознался Тим.

— У меня есть в сумочке, — успокоила я.

Кирстен закрыла дверь. С грохотом.

— Доказательства есть, — заявил Тим.

— Но Бог ни с кем не разговаривает, — возразил Билл.

— Нет, — согласился Тим. Затем он собрался — я увидела, что он выпрямился. — Однако в Ветхом Завете есть множество примеров того, как Иегова обращается к своему народу через пророков. Но этот источник откровения в конечном счете иссяк. Бог больше не разговаривает с человеком. Это называется «затянувшимся молчанием». Оно длится две тысячи лет.

— Я понимаю, что Бог разговаривал с людьми в Библии, в старину, но почему он не разговаривает с ними теперь? Почему он перестал?

— Я не знаю, — только и ответил Тим. На этом он и остановился.

Я подумала: ты не должен останавливаться сейчас. Не тот случай, чтобы умолкать.

— Пожалуйста, продолжай, — сказала я вслух.

— Который час? — Тим оглядел гостиную. — У меня нет часов.

— А что это за чушь с возвращением Джеффа с того света? — не унимался Билл.

О боже, сказала я про себя и закрыла глаза.

— Я вправду хочу, чтобы ты мне объяснил, — обратился Билл к Тиму. — Ведь это невозможно. Это не просто маловероятно — это невозможно. — Он ждал. — Мне говорила об этом Кирстен. Это самая большая глупость, которую я когда-либо слышал.

— Джефф общается с нами обоими, — ответил Тим. — Посредническими явлениями. Множество раз и множеством способов. — Он вдруг покраснел. Он выпрямился, и авторитет, таившийся глубоко в нем, вышел на поверхность: прямо на глазах из уставшего пожилого человека, обремененного личными проблемами, он превратился в саму силу — силу убеждения, направленную на слова, воплотившуюся в словах. — Это Сам Бог воздействует на нас и через нас должен принесть светлый день. Теперь мой сын с нами, он с нами в этой комнате. Он не покидал нас. То, что умерло, было лишь материальным телом. Гибнет любая материальная вещь. Гибнут целые планеты. Погибнет сама физическая вселенная. Будешь ли ты настаивать на том, что ничего не существует? Потому что именно к этому приведет тебя твоя логика. Вот так вот сразу невозможно доказать, что внешний мир существует. Это обнаружил Декарт, и это основа современной философии. Все, что ты можешь знать наверняка — это что существует твой собственный разум, твое собственное сознание. Ты можешь сказать: «Я есть» — и это все. И именно это Иегова и велит Моисею сказать, когда народ спросит, с кем он говорил. «Я есмь» — говорит Иегова. «Ихиех» на древнееврейском. Ты тоже можешь сказать это — и это все, что ты можешь сказать, больше ничего. То, что ты видишь, — не мир, но представление, сформированное в твоем разуме, твоим разумом. Все, что ты испытываешь, ты знаешь через веру. Также ты можешь спать. Не думал об этом? Платон рассказывает, что некий мудрый старец, возможно, орфик, [63] сказал ему: «Сейчас мы мертвы и в заточении». Платон не отнесся к этому утверждению как к абсурдному. Он говорит нам, что оно имеет важное значение, в нем есть над чем поразмыслить. «Сейчас мы мертвы». Может у нас и вовсе нет мира. У меня достаточно свидетельств — у твоей матери и у меня, — что Джефф вернулся к нам, равно как и на тот счет, что мир как таковой существует. Мы ведь не предполагаем, что он вернулся. Мы испытываем его возвращение. Мы жили и живем благодаря этому. Так что это не наше убеждение. Это реально.

— Это реально для тебя, — ответил Билл.

— Может ли реальность дать больше?

— Ну, я имею в виду, что не верю в это.

— Проблема коренится не в нашем опыте в этом деле. Она коренится в твоей системе верований. В ее рамках подобное невозможно. Но кто может сказать, правдиво сказать, что вообще возможно? Нет у нас знаний о том, что возможно, а что невозможно. Не мы устанавливаем границы — Бог устанавливает границы. — Тим указал на Билла, его палец не дрожал. — To, во что верят и то, что знают, в конечном счете зависит от Бога: нельзя возжелать собственного согласия или отказа, это дар Божий, случай нашей зависимости. Бог дарует нам мир и вынуждает нас соглашаться на этот мир. Он делает его реальным для нас: это одна из его возможностей. Веришь ли ты, что Иисус был Сыном Божьим, был Самим Господом? Ты и в это не веришь. Так как же я могу доказать тебе, что Джефф вернулся к нам из другого мира? Я даже не могу до казать, что Сын Человеческий две тысячи лет назад ходил ради нас по нашей Земле, жил ради нас и умер ради нас, за наши грехи, и на третий день воскрес во славе. Разве я не прав? Разве ты не отрицаешь и этого? Во что же ты тогда веришь? В какие-то объекты, в которые садишься и разъезжаешь по кварталу. Может, не существует ни объектов, ни квартала. Кто-то указал Декарту, что какой-нибудь злобный демон может заставить нас согласиться на мир, который уже не здесь, может внушить нам, что подделка и есть явное представление мира. Если подобное случится, то мы даже не узнаем об этом. Мы должны верить, мы должны верить Богу. Я верю Богу, что он не обманет меня. Я считаю Господа честным, правдивым и неспособным на обман. Для тебя же этот вопрос даже не существует, ибо ты никогда не допустишь, что Он вообще существует. Ты просишь доказательств. Если бы я сказал тебе в этот момент, что слышал глас Божий, обращавшийся ко мне, — ты бы поверил в это? Конечно же, нет. Мы называем людей, говорящих с Богом, набожными, и мы называем тех, с кем говорит Бог, сумасшедшими. Это эпоха, где недостаточно веры. Не Бог мертв, это наша вера мертва.