Стальной дрозд - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Русанов cтр.№ 45

– Мужика с двуручником звали Мудрец. Он погиб в Медрене.

– Где?

– Городишко такой есть в северной Тельбии. Маленький, но зловредный.

– А-а-а… А правда, что с Кулаком еще остроухий везде ездил?

– Правда. Они дружили.

– Это ж надо! – Креппо звучно хлопнул себя ладонью по ляжке. – Человек и остроухий! Дружили!

– Не веришь?

– Верю, верю! – Круглолицый даже руками замахал. – А где…

– Погибли, – сказал Антоло, отвечая на еще не заданный вопрос. – Все погибли. Я один остался. И то, если бы не кентавры…

Какое-то время Креппо непонимающе моргал, а потом решил, видно, что разъяснять последние слова ему никто не намерен, и обиженно засопел.

Антоло, в котором расспросы наемника растравили присмиревшие было воспоминания, неожиданно почувствовал злость. Это же надо! Пройти путь от Аксамалы до Тельбии, оттуда в Гоблану, а из нее на родину… И все для того, чтобы болтать невесть о чем с неряшливым мясистым мужиком в потертом бригантине и шлеме с заклепками.

Дрозды перепархивали с ветки на ветку, кружили над зарослями, едва-едва начавшими одеваться в зелень. Они вернулись на родину, так же как и он. И для птиц жизнь продолжается несмотря ни на что. Какое им дело до войн и людского горя? Совьют гнездо, начнут высиживать яйца, а там, глядишь, и птенцов на крыло поднимут. Может быть, и он, Антоло, должен осесть в родном гнезде, укорениться, обрасти семейством и мелочными заботами?

– Эй, парень, вона командир наш идет! – Чувствительный толчок в плечо заставил поморщиться. Антоло встрепенулся, огляделся. По дороге от города шагал, лихо отмахивая правой рукой, невысокий человек с остроконечной бородкой и черной повязкой на левом глазу. Его высокие сапоги покрывала желтая грязь. Очевидно, торопился.

– Это – сам Бертуччо ди Гоцци! – пряча недокуренную трубку в рукаве, пояснил Креппо и горько вздохнул, сообразив, что произвести впечатление на соратника легендарного Кулака не удалось.

– Что случилось? Кто такие? Откуда? Зачем прибыли? – Едва успев приблизиться, кондотьер обрушил град вопросов на голову студента. Пока решишь, на какой прежде отвечать, совсем запутаешься.

– Меня зовут Антоло. – Молодой человек решил не баловать охранников разнообразием. – Я – здешний уроженец. Сын фра Анзьело, что торгует шерстью. Вы должны его знать. До минувшего лета я учился в Аксамале, в университете. Со мною – мои друзья. Кентавры. Они спасли мою жизнь, и я пригласил их в гости.

Господин ди Гоцци выслушал не перебивая. Даже странно. Он только привставал на цыпочки после каждого третьего слова бывшего студента. И смешно так взмахивал локтями, будто петух с подрезанными крыльями пытается взлететь.

– Значит, ты – сын фра Анзьело? – въедливо осведомился он, когда Антоло договорил.

– Да. Готов в этом поклясться. Только к чему? Давайте пройдем к отцу, и все вопросы разрешатся сами собой.

– Хм… – Кондотьер дернул себя за бородку, сморщился, будто кислющее яблоко раскусил.

– Вы что, не знакомы с фра Анзьело? – насторожился Антоло.

Он уже готов был предположить самое худшее, но тут ди Гоцци вновь приподнялся на носки, едва не подпрыгнув, и отрывисто бросил:

– Я знаю фра Анзьело. Еще б не знать! Его сын учился в Аксамалианском университете… Но он пропал без вести. Поиски, проведенные банкиром… Фра Борайн, кажется…

– Я бы этого фра Борайна! – Антоло сжал кулаки, безотчетно нащупывая на боку шестопер. – Он же, гад…

– Ни слова больше! – усмехнулся ди Гоцци, показывая черную дырку на месте выбитого клыка. – Ты, юноша, как две капли на отца похож. И лицом, и нравом. Идем за мной!

– А мои друзья?

Кондотьер нахмурился. Уж очень ему не хотелось пускать кентавров в город. Но после некоторого размышления все же махнул рукой:

– И друзья тоже. Но только двое!

Шагая по липкой дороге рядом с низкорослым Бертуччо, Антоло бросил взгляд на семейство дроздов. Возможно, эти птички принесли ему удачу, как приносят они весну в холмы Табалы на своих маленьких крыльях.

За семь лет, проведенных Антоло в столице, Да-Вилья почти не изменилась. Он помнил улицу Бойцового Кота, в которую переходил Арунский тракт, прямую и широкую. Ближе к околице на ней селились ремесленники – здесь звенели молотки чеканщиков, ухали сукновальные станки, ветерок разносил резкий смрад отмокающих кож.

За жестяной площадью – ее так называли скорее по недоразумению, ведь торговали тут всем подряд, любой мелочевкой, вышедшей из умелых рук здешних мастеров, а не только жестью, – начинались дома людей побогаче. Скобяные, табачные, винные, бакалейные лавки. Полдюжины трактиров – Антоло смог бы вспомнить их названия, если бы напряг память.

Вычурное двухэтажное здание с лепными украшениям над входом и решетками на окнах принадлежало банку «Борайн и сыновья». Сам фра Борайн давно и прочно обосновался в Аксамале, а местным отделением руководил даже не сын, а зять – кривоплечий и близорукий мужичок лет сорока. На перекрестке с улицей Золотой Бочки все так же торчал ныне пустующий позорный столб, предназначенный, как правило, для мелких воришек и мошенников. Серьезных преступлений в Да-Вилье не совершали – все друг друга знают, все как на ладони.

Если пройти по Золотой Бочке налево, прямиком упрешься в сенную площадь. С ней у Антоло были связаны самые нехорошие воспоминания. Мальчишки из окрестностей рыночной площади испокон веков враждовали со сверстниками, живущими около сенной. Так что гулять и те, и другие на «вражеской земле» опасались. Того и гляди, зазеваешься и лишишься всей накопленной мелочи, а взамен огребешь синяков и шишек без счета.

Молодой человек усмехнулся. Как же давно это было!

Тогда вся Империя жила одним государством, не было вражды, разрухи, не возникало необходимости перегораживать дороги рогатками и выставлять около них вооруженные отряды, не рыскали по деревням шайки мародеров и дезертиров, а селяне не вцеплялись друг другу в горло за краюху хлеба.

Впрочем, жители Да-Вильи не выглядели запуганными или измученными невзгодами. Слегка озабоченными – да. Но так всегда бывает в преддверии весны, когда город и окружающие его хутора просыпаются от зимней спячки и с головой окунаются в работу. Кто готовится отгонять овец на пастбища, кто распахивать землю под рожь и просо, кто возделывать огороды. В общем, обычная жизнь города-трудяги.

Конечно, их процессия привлекла внимание. Кентавры – редкие гости на севере. Вначале вездесущая детвора, а потом и люди постарше будто бы случайно стали попадаться по пути следования. Пару раз мелькнули знакомые лица. Бакалейщик, фра Анжелино, почти не постарел, только ссутулился. Дородная фрита Фьяметта, хозяйка трактира на улице Вальков, выступала в окружении более щуплых подружек, как флагман имперской эскадры в сопровождении купеческих фелук. Никто из них не узнал Антоло. Если его и не сильно изменили семь лет в университете, проведенные за изучением свободных искусств, то последние полгода сделали из вчерашнего мальчишки сурового воина, с кордом и шестопером на поясе, в потертой куртке из бычьей кожи, защищающей не хуже легкой кольчуги, и с усталыми глазами пожилого человека. Да и что прохожим он, с мышастой кобылкой в поводу, когда рядом не идет, а пляшет пегий Стоячий Камень, а рядом с ним – буланый, покрытый шрамами Желтый Гром…