Профилактика - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Ильин cтр.№ 45

И я жил, как мотылек-однодневка, только, в отличие от него, возрождаясь каждый день заново, в новой роли и в новом месте. И что меня больше всего удивляет в Круговерти — за моими плечами уже почти полсотни вариантов, но ни один из них пока еще не повторялся дважды, даже приблизительно. Такому разнообразию можно только позавидовать. Словно тот, кто все это затеял, хочет ткнуть меня носом, как глупого щенка тычут в его собственное дерьмо: смотри, мол, как ты мог бы жить, если бы не валял дурака! Действительно, до сих пор мне везло с вариантами своей судьбы. Почти везде я был более-менее благополучен, имел работу, дом, семью, иногда даже — детей. Пару раз мне даже удалось стать знаменитостью: один раз — как шахматист в звании международного мастера, а другой — в ипостаси киноартиста (вот уж никогда бы не подумал, что во мне скрываются способности к лицедейству!)...

Только все это — напрасно, и что толку демонстрировать, каким я мог бы стать, если вернуться в свою первоначальную жизнь мне уже не суждено? Да и что я там буду делать, если в очередной раз после пробуждения окажусь подыхающим от потери крови наркоманом, убившим милиционера? Даже если меня там все-таки спасли, как-то не тянет отсидеть десяток (а то и больше) лет в тюрьме и выйти оттуда окончательно опустившимся типом.

Остается надеяться, что Круговерть никогда не закончится. И пока незримая карусель вертится, надо извлечь из этого максимум удовольствия.

Что я и делаю.

— А ты, оказывается, тот еще гусь, — неожиданно нарушил молчание Стрекозыч. — Я всегда говорил, что тихушники — самые опасные типы. Молчал себе, молчал в тряпочку, а в уме, значит, козни против меня, своего хозяина, строил? И заговорил-то теперь как! «Вовик»!.. Как будто я — твой дружок из подворотни!

Кровь впитывалась в ковер, по-моему, она текла все медленней и медленней. А обмороком и не пахло: только чуть-чуть кружилась голова. Вот что значит — натренированный, закаленный организм «качка».

Как же заставить его стрелять, как? Не терпеть же, в самом деле, издевательства доморощенных мастеров заплечных дел!

Мой взгляд упал на обломки разбитого мною торшера. Один из осколков абажура, самый крупный и смахивающий на кайло первобытного человека, лежал совсем неподалеку, возле кровати. Стрекозыч его наверняка не видел.

— А я не издевался над вами, — возразил я, делая вид, что боль становится нестерпимой, и потому я не могу спокойно лежать на месте, а корчусь и раскачиваюсь из стороны в сторону. — Просто я не знаю, как вас зовут... Неужели Владимир Стрекозович?

Он покосился на меня недоверчиво.

— А говоришь — не издеваешься!.. Можно подумать, ты меня сегодня первый раз видишь...

— Так оно и есть, — простонал я. — Я ведь — вовсе не ваш Алик.

— Да? А кто ты? Папа римский, что ли?

— Я брат вашего Алика, — выдавил я, понемногу, по сантиметру приближаясь к заветному стеклянному «кинжалу«. — Мы близнецы, но об этом мало кто знает. И пользовались этим, чтобы спать с вашей женой по очереди. Сегодня был мой черед, но мне не повезло, вы вернулись раньше времени...

— Чего-чего? — прищурился сидящий на кровати. — Что за туфту ты гонишь, придурок? — Потом он нахмурился. — Постой-ка... Это что же получается: вы мою Райку вдвоем пользовали, что ли? Да за такое я вас обоих урою, понял?!

К дому подъехала машина: было слышно, как скрипит гравий под ее колесами. Стрекозыч вскочил с кровати, распахнул окно и крикнул кому-то в темноту:

— Парни, сюда! На второй этаж!

В моем распоряжении была всего одна секунда, не больше, и я ее добросовестно использовал.

Когда мой «хозяин» закрыл окно и повернулся, я уже надвигался на него, замахнувшись осколком стекла, как ножом.

Напорное, вид мой был достаточно убедительным, потому что нервы у Стрекозыча не выдержали, и он выстрелил мне в грудь.

Вот, значит, как это бывает, успел подумать я, глядя почему-то в потолок, на фоне которого нарисовалось лицо моего убийцы, открывающее рот и что-то говорящее, но все более неразборчиво, а вот уже и резкость кадра пошла на минус, и я ухожу, ухожу, ухожу отсюда...

Что ж, жизнь здесь у меня не удалась. Но впереди их ещё — бесчисленное множество, и, возможно, когда-нибудь мы с тобой еще встретимся... Вовик...

Поначалу-то я дергался, пытаясь адаптироваться к постоянной смене своих ролей. Мне казалось, что лучше вживаться в новую реальность, чем пытаться доказать, что я — не тот, за кого меня все принимают. Поэтому, едва проснувшись, я сразу же старался определиться, кто я теперь, где нахожусь и кем мне приходятся люди, которые обнаруживаются в непосредственной близости от меня. В чем-то этот процесс аналогичен так называемому «большому бодуну», когда человек, очнувшийся утром с жуткой головной болью, пытается вспомнить, что с ним было накануне и где он, собственно, оказался. Мне в этом плане было легче: голова у меня никогда не болела. Даже если накануне мне ее проломили кирпичом.

И потом, в течение всего дня, я пытался всячески соответствовать. Старательно изображал мужа, отца и друга тех, кого видел впервые. Выполнял свой долг, исполнял обязанности — в меру своих возможностей.

Но однажды мне это надоело, и я сказал себе: «Хватит».

Что толку дергаться, как муха в паутине, если на следующий день все будет по-другому?

И тогда я зажил в свое удовольствие. Нет, я, конечно, все равно не рассказывал никому, «какая муха меня укусила». Я по-прежнему стоически надевал на себя маску себя-другого, но вел себя не так, как он. К сожалению, рамки одного дня не давали разгуляться по-настоящему, но с этим приходилось мириться. Лучшим способом насладиться свободой было сбежать куда-нибудь подальше. Если позволяют средства, улететь на самолете куда-нибудь (причем в полете желательно не заснуть!) и бродить по незнакомому городу, где меня никто не знает и, следовательно, не будет приставать со всякими претензиями. Жаль, что путешествия ограничивались, как правило, только своей страной — никто не успел бы оформить загранпаспорт и получить визу в другие страны за один день.

Правда, несколько раз мне удалось побывать и за рубежом — в рамках очередных воплощений. То я как шахматист участвовал в международном турнире в Пальма-де-Майорка. То, будучи ученым, я должен был выступать с лекциями в парижской Сорбонне.

Но такое случалось редко. В основном, центром всех моих жизней была Москва, а в ней всегда можно спрятаться от мнимых друзей, родственников и коллег по работе. Достаточно выбраться из дома (иногда — со скандалом, если домашние имели что-то против моей вылазки) и смешаться с толпой. Давно прошли те времена, когда я наивно пытался разыскать тех, кого знал по прежней жизни. Теперь я никого не искал. Даже сестру Алку, которая, как ни странно, в отличие от меня, менялась мало. Видимо, ей было на роду написано рано выйти замуж, нарожать энное количество детей и погрязнуть в пеленках, стирках и приготовлении борщей. Хотя, пожалуй, только от неё я мог бы получить исчерпывающую информацию о своей текущей жизни. Но зачем? Имело ли это смысл, если завтра опять все изменится?..