Кости Луны - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Кэрролл cтр.№ 38

Нам не пришлось хоронить ее: тело исчезло, как только Пепси возложил три Кости — на лоб Фелины, против сердца и на левую заднюю лапу. Через несколько минут на земле остались лишь Кости — там, где волчица последний раз легла спать.

Марцио сказал, что ветры донесут собачью песню до семейства Фелины и к концу дня все будут знать, что волчица умерла.

Вчетвером мы продолжили путь к морю. Нам очень не хватало ее ненавязчивого присутствия. В голове у меня то и дело вертелась одна мысль, словно важная сводка из глубин подсознания: «Земного счастья нет, но есть покой и воля». Понятия не имею, что бы это значило.

Офир Пик — Город Мертвых для людей; но куда отправляются после смерти здешние животные? Этот вопрос удивительным образом вызвал в памяти другой, которым я задавалась в детстве и с тех пор совершенно выбросила из головы. Если на других планетах есть жизнь, абсолютно не похожая на нашу, куда отправляются после смерти эти существа? Или рай — это «Мирное царство» Эдварда Хикса [57] , где земляне будут кормиться рядом с пучеглазыми марсианами, а рондуане — лежать вместе с опасными тварями с Альфы Центавра?

Времени на всякие раздумья было предостаточно, поскольку путь предстоял долгий, и все пешком. Места и встреченные нами тамошние обитатели были не менее удивительными, чем раньше — Джеки Биллоуз в Переговорных банях, цирк, на арене которого выступали воспоминания, — но смерть Фелины опустошила нас во многих смыслах, сделала невосприимчивыми к чудесам. Однажды в сгущающихся сумерках мы увидели черную лошадь, галопом несущуюся по рельсам лоб в лоб встречному поезду. В последнее мгновение лошадь изящно взмыла в воздух и полетела. Мы промолчали.

Слангисты указали нам путь через Пещеры Лема, а деревянные мыши, о которых я пела столько месяцев назад, со всей осторожностью провели нас через Мост Искусства. Мы пересекли лес, разукрашенный неподвижными светлячками, — Пепси упорно называл их жар-пчелами. Следующим утром мы проснулись на дне кратера не менее мили в поперечнике, черно-зеленого и фосфоресцирующего, над которым зловеще клубился пар.

Тревожиться о еде не приходилось. В синих рощах мы собирали лео и шестишляпники, по берегам бурных рек — налтензию. Вся еда была очень вкусной, только я давным-давно перестала обращать внимание на то, что кладу в рот. Мы ели, когда организм этого требовал, спали, когда усталость — подобно силе тяжести — приковывала нас к земле. Мы должны были успеть к Бриннскому морю до следующего лунного затмения, поэтому спешили, словно тайные гонцы, несущие военачальникам депеши с королевским приказом.

Я уставала раньше всех и нередко первой объявляла о привале, хотя двигаться мы должны были как можно быстрее, ведь получить четвертую Кость Луны, которая таится где-то среди бескрайних розовых просторов Бриннского моря, можно только ночью, во время полного лунного затмения, руководствуясь единственно звездным светом.

За несколько дней пути до цели мы вышли к захолустному перекрестку, посредине которого неизвестный юморист выложил звездой восемь дохлых кроликов. Не дожидаясь подсказки, Пепси взял первую, покрытую резьбой, Кость и переложил кроликов так, что теперь они составляли неровный круг. Мистер Трейси спросил, не лучше ли квадрат, но Пепси лишь помотал головой и продолжил сосредоточенно двигать кроликов тростью.

Теперь большинство решений принимал за нас Пепси. Иногда мне с трудом верилось, что он ребенок, тем более мой собственный. Представляю, как был бы шокирован его папа, Петер Граф! Кстати, а почему его не видать на Рондуа? Только потом до меня дошло, что окончательное решение об аборте принадлежало мне, тогда как Петер был просто малодушен и самонадеян: он полагал, что аборт — не более чем разновидность контроля за рождаемостью. Это именно я забралась на операционный стол и сказала: «Да, я готова». Ага, так и сказала, слово в слово.

Странно, но я по-прежнему не считала аборт чем-то недопустимым. Наши поступки и ответственность сугубо индивидуальны, и невозможно предугадать или до конца понять, какое решение потом заставит нас ликовать или казниться.

Я подошла к лодке, то есть к карнавальной маске, когда Пепси уже залезал в нее. Теперь маска молчала, но вжатое в песок лицо продолжало широко улыбаться. В ней располагались несколько деревянных ящиков с едой и пластмассовыми бутылями, в которых, наверное, была питьевая вода.

Пепси обустраивал наше плавсредство. Хотя все было в идеальном состоянии — дерево натерто до блеска, — внутри маска выглядела как самая обычная гребная лодка, которую берешь на воскресные полчаса на станции проката в Центральном парке. Только Бриннское море — это вам не озеро, оно простиралось до горизонта, и, согласно моим прикидкам, мы-должны были провести на воде как минимум целую ночь.

— Мам, у нас есть парус, но можно поймать течение. Оно само отнесет нас от берега.

— Пепси, откуда ты все это знаешь?

Он пожал плечами и улыбнулся, а на лице его ясно читалось: не приставай, мам, знаю, и все.

— Мистер Трейси, вы дождетесь нашего возвращения?

— Если найдете Кость, то да.

Далеко позади тишину нарушили приглушенные раскаты грома. Обернувшись, мы увидели там, где совсем недавно проходили, столбы густого черного дыма, уродливые мазки на фоне неба.

— Конец кошкам, — констатировал Марцио и посмотрел на мистера Трейси. — Кошкам, идеальным ископаемым и пресноводным колодцам.

Верблюд медленно опустился на колени и замер. Мистер Трейси неотрывно разглядывал столбы дыма.

— Кошкам, новой музыке и запотевшему стеклу. Их не осталось. Как и многого другого. Пепси, тебе нужно поторопиться.

Навалившись на борт, мы сдвинули лодку к воде. Море недобро волновалось, кипело пенными барашками. Подкидывая на волнах, течение отнесло нас от берега, а животные глядели нам вслед. Стоило поднять коричневый парус, тот один раз хлопнул и наполнился ветром. Сын сидел на руле и правил с уверенностью старого морского волка. Он не переставал удивлять — своими талантами, интуицией, волшебством. Зачем надо было перекладывать кроличью звезду? Откуда Пепси знал, как сделать так, чтобы тело Фелины исчезло? По какой карте он ориентируется в море?

— Пепси, а что, если бы ты родился в моем мире?

— Мей была бы моей сестрой, — ответил он, избегая моего взгляда.

— Это понятно, а что еще? Как сложилась бы твоя жизнь — тебе и это известно?