Сон в пламени - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Кэрролл cтр.№ 29

Я положил ее вот сюда, на стойку. Кумпол, принеси-ка мне горчицу, а?

Бультерьер направился прямо к холодильнику и каким-то образом, мотнув головой (или носом), открыл его, потом встал на задние лапы и, засунув морду глубоко в холодильник, вытащил что-то зубами. Желтый тюбик с горчицей. Спрыгнув вниз, он захлопнул головой дверцу и принес тюбик хозяину.

Венаск воспринял это как должное:

– Спасибо, Кум.

– Вам бы хотелось разузнать что-нибудь о моей истории, да? Что ж, это только справедливо. А вы расскажете мне свою.

Мы сидели в маленьком заднем дворике, попивая чай. Наступила январская ночь, а с ней и пробирающий до костей холод. Чай был горячий и вкусный. Рядом спали Конни и Кумпол на именных подушках. Свинье, похоже, было неудобно: она все время вскакивала, хрюкала, будто что-то упиралось ей в зад, и пыталась устроиться как надо.

– Я вам кое-что скажу, Уокер. Честность с возрастом убывает. Мы врем все лучше и потому все больше. Особенно о себе. Но вы хотите узнать обо мне; что ж, хорошо. – Он почесал голову, а потом потер макушку двумя руками. – Я родом с юга Франции. Мои родители были бродячими циркачами из Германии. Как-то раз они проезжали в тех краях, направляясь на встречу с кем-то в Монте-Карло. И там им так понравилось, что они тут же решили распроститься с прежней жизнью и остались там. В их цирке были животные – это одно из моих самых ранних воспоминаний: у нас дома жили забавные звери. Родители продали пару лошадей и цирковой фургон, в котором жили, и купили ферму в дикой глуши. Вы знаете Францию? Милях в пятнадцати от Карпантры, в полутора часах езды от Авиньона. Местечко не отличалось ничем особенным, но им понравилось, и поначалу они работали как сумасшедшие, чтобы наладить жизнь на ферме. Потом Бог послал нам небольшой подарок: моя мать интересовалась парфюмерией и приготовила особую смесь, рецепт которой знала только она одна. Это и доход от фермы обеспечили им достаток. Небольшой, но позволявший жить в комфорте, и они были счастливы. Потом родилась моя сестра Илонка, а еще через год я… Мы выросли среди запаха духов и забавных животных во французской глубинке. Это был рай, Уокер. Когда мне было семь, мой отец научил меня ходить по канату. Он натянул поводья между двумя оливами прямо перед входом в дом. Летом мы собирали в полях лаванду для матери. Вы когда-нибудь видели, как в поле колышется на ветру лаванда? С родителями мы говорили по-немецки, с друзьями – по-французски. Устав от одного языка, мы переходили на другой, и в нашем распоряжении оказывался целый новый мир слов. – Венаск замолчал и босой ногой почесал собаку. Кумпол сонно взглянул на него и лизнул в ногу. Один раз. – Знаете, что мне вспоминается? Наполненные солнцем стаканы. Мы устраивали семейные пикники и в каждом стакане видели солнце.

С концом этого предложения начались мои уроки. Я зажмурился, представляя его семью и пикники. В то самое мгновение, как я закрыл глаза, я почувствовал в воздухе совершенно иной запах. Калифорнийская ночь пахнет сыростью и созреванием; свежескошенной травой и росой, и ночными цветами где-то рядом. А этот новый запах был сухим и солнечным, разогретые цветы и земля наполняли своим ароматом разгар дня, августовского дня. На юге Франции 1920 года.

Когда я открыл глаза, то первое, что увидел, был мальчик верхом на зебре, едущий без седла по лавандовому полю. Черное и белое, лаванда, все в движении. На мальчике были белые шорты, но ни рубашки, ни обуви. И у мальчика, и у животного было одинаково серьезное, задумчивое выражение лица.

– Хотите вина?

Женщина с распущенными русыми волосами и дерзкими зелеными глазами опустилась на колени рядом со мной, держа стакан вина. Я понял, что сижу, как под крышей, в колышущейся тени какого-то дерева (каштана?) с огромными желтыми листьями.

– Мальчик знает, что вы следите за ним, Уокер, и потому изображает примерного кадета. Не будь вас здесь, он бы понесся, как дьявол из преисподней. Вот, возьмите и выпейте.

Одной рукой она протянула мне стакан, а другой убрала с лица волосы. Я взял вино, по-прежнему следя за мальчиком, легким галопом скакавшим туда-сюда на зебре, и забыл поблагодарить.

– Это Венаск, верно? Когда был мальчиком?

– Он и есть мальчик! Вы что подумали? – В голосе матери слышался вызов.

Из-за дерева вышла девочка, держа что-то в сложенных ладонях. С улыбкой она протянула это нам – берите, если хотите. Она была очень похожа на мальчика.

– Мама, regarde! [21]

– Что на этот раз, Илонка, опять ящерица? Положи ее. Покажи нам.

Не открывая рук, девочка опустилась на колени. Ей было восемь. «Илонка» по-венгерски означает «яблоня». Ее мужа звали… будут звать… Раймон. В двадцать один год ее застрелят нацисты. Откуда я знал все это?

Серо-зеленая ящерица оставалась в ее медленно раскрывавшихся руках. Прежде чем девочка успела что-то сделать, ящерица метнулась к дереву и взобралась наверх. Я смотрел, как счастливые глаза Илонки следят за ней.

В ящике комода она держала голубой цветок, притворяясь, что это ей подарил знакомый мальчик. В то самое утро она потрогала пальцем собственную какашку и, возбужденная чувством вины, попробовала на язык. Сегодня выдался особенно хороший день для раскаяния за такой нехороший поступок, хотя, кроме нас двоих, никто о нем не знал. Девочка посмотрела на меня и скрытно улыбнулась. Она знала, о чем я думаю.

Я хотел сказать что-то несущественное, когда услышал голос Венаска. Его взрослый голос пробился в мое сознание.

– Матери нравилось имя Илонка. Оно означает Яблоня, по-венгерски.

Я опустил голову и закрыл глаза, зная, что увижу, открыв их снова: нынешний день, Калифорнию через шестьдесят лет. И оказался прав. Сцепив руки на затылке, Венаск уставился в ночное небо. – Ну, вы видели! Я не был уверен. Там было хорошо, верно? – Я действительно был там?

Он нашарил что-то в воздухе и раскрыл передо мной ладонь. Там сидела ящерица, которую его сестра выпустила на дерево.

– Уокер, прежде чем начнем, вы должны понять две важные вещи. Вы все обо всех знаете. Все мы знаем. Вы удивились, что смогли попасть в тот день моей жизни? Не удивляйтесь. Этому фокусу нетрудно научиться. Где-то в вас таится знание о каждом дне моей жизни. На этот раз я легонько подтолкнул вас, чтобы вы нашли его, но скоро вы научитесь делать это сами, когда захотите. Но не будете этим пользоваться. Знаете почему? Потому что не захотите. То же касательно своей жизни. Надеюсь, со временем вы захотите узнать, как жить, не совершая глупых ошибок, собственными силами. Вы читаете детективы? Да? Здесь то же самое. Дурак прочтет десять страниц и тут же заглянет в конец: ага, это сделал дворецкий. Но зачем же портить весь процесс? Интереснее пытаться разгадать тайну самому. Если угадали правильно, в конце вам действительно будет приятно, без жульничества.

– Зачем же мне развивать в себе это свойство, если я не буду им пользоваться?