Спасатели Веера - читать онлайн книгу. Автор: Василий Головачев cтр.№ 10

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Спасатели Веера | Автор книги - Василий Головачев

Cтраница 10
читать онлайн книги бесплатно

— Свалился со стула, — пошутил Никита, отбирая у девушки сумку. — Проходите, Ксения Константиновна. Мы тут с Толей только что плюшками баловались и кофе пили, могу и вас напоить.

Художница, в сарафане, подчеркивающем фигуру, и плетеных туфлях-сандалиях, впорхнула в гостиную, тревожно оглядываясь на идущего следом хозяина. Никита вспомнил индийский миф о Тилоттаме [7] . Она была так прекрасна, что, когда впервые появилась перед богами, Шива сделался четырехликим, а на теле Индры проступила тысяча глаз. Ксения выглядела столь же великолепно, как и Тилоттама, и снова сердце Никиты дало сбой: он еще не верил, что такая красота не принадлежала никому, и от мысли, что кто-то имеет на нее больше прав, настроение упало. Оно упало еще больше, когда по ассоциации с Индрой вспомнились глаза на теле несчастного старика, убитого «десантником» в парке. «Вестник»… Что за весть он нес? И кому? Уж не этот ли знак в виде звезды?!

Сухов невольно обхватил левой рукой запястье правой. Ксения поняла этот жест по-своему:

— Болит? Бедненький! Давай полечу. Толя говорил, что у меня задатки экстрасенса. Он не рассказывал? — Девушка усадила хозяина на диван и стала разглядывать звезду на руке, изогнув бровь, в недоумении; веселость ее как рукой сняло. — На синяк не похоже… ожог? Но почему такой идеальной формы? Звезда… символ вечности и совершенства. Странно!

Никита отдернул руку и понес молоко на кухню, крикнув:

— Сейчас приготовлю кофе, посиди минутку. Вина выпьешь? У меня есть «Киндзмараули» и миндаль.

— Не сегодня, Ник. Не обижайся, ладно? Я на минутку забежала, к бабушке еще надо зайти.

— Я провожу, — заверил Никита, а в ушах снова и снова звучали слова Толи: «Один человек — весть, два — уже вторжение». Кто же был тот второй, убитый в парке первым? И почему Такэда придает этому такое значение? А главное, почему связывает те события с ним, акробатом и танцором, ни сном ни духом не помышляющим о каком-то там пути?…

Они пили кофе с молоком, шутили и смеялись. Ксения уже успокоилась, хотя иногда на ее чело набегало облачко задумчивости. Она рассказала Никите, что Толя вычислил по Пифагору ее священные числа — двойки, и у нее их осталось целых три.

— Он говорит, что это знак высоких экстрасенсорных способностей и биоэнергетики, — смеясь, сказала художница. — И знаешь, я ему верю, ведь его числа — три восьмерки — видны самым натуральным образом.

— У меня тоже видны. — Никита с улыбкой оголил плечо и показал четыре маленькие родинки, похожие на цифру семь. — Как видишь, и я в свою очередь меченый, так что… — Сухов споткнулся, заметив, как побледнела Ксения. — Ты что?!

Девушка закусила губу, попыталась улыбнуться.

— Не обращай внимания. Но этот знак…

— Знак ангела, если верить Оямовичу.

— Странно…

— Что странно? Не хватало, чтобы и ты тоже изъяснялась загадками. Давай лучше поговорим о чем-нибудь приятном. Ты, кстати, обещала рисовать мой портрет.

Девушка продолжала смотреть на него с сомнением, будто что-то решая про себя, но так ничего и не решила.

— Завтра приходи в студию, если свободен. — Она встала. — Чао, меченый, береги себя.

— Я провожу.

— Куда ты с такой головой?

В словах гостьи таился какой-то иной смысл; и Никита, уловив его, прищурился.

— Вот тут ты права, голова — мое слабое место, к тому же чуть-чуть бо-бо. И все же я тебя провожу.

Ксения уехала на троллейбусе, отказавшись ехать на такси. Никита медленно побрел домой, размышляя над ее странным поведением, словами, жестами, испугом, имеющим какой-то конкретный смысл, но неясный пока для него. Думал об этом он и когда ложился спать, пока не позвонили сразу трое, один за другим: мать, Такэда и Ксения, — с одним и тем же вопросом: все ли у него в порядке? Сначала он разозлился, потом развеселился, обозвал всех троих перестраховщиками и уснул в полной уверенности, что утро вечера мудренее.

На следующий день Никита не пошел с утра на репетицию, позвонив Кореневу и сказавшись больным. Выслушивать неискренние соболезнования балетмейстера не стал, отрубив: «Всего доброго». Мысль уйти из труппы, принять предложение Ванфельда, балетмейстера классического балета, поучаствовать в конкурсе с выходом на Большой театр — завладела им целиком. Но облегчения эта мысль не принесла. Что-то мешало Никите жить просто, как он жил до событий в парке, дышать свободно и легко и не заботиться о последствиях своих шагов.

Неприятный осадок от вчерашних событий, а также намеков Такэды, не проходил, бередил душу, засел в памяти занозой дискомфорта.

Позанимавшись без особой охоты на снарядах в спортивном углу спальни, Сухов принялся разглядывать сползшую за ночь ближе к локтю звезду, гадая, что же это все-таки такое. Предположение, что это пресловутая «печать зла» — со слов Такэды, едва ли было верным, и все же в звезде скрывалась какая-то зловещая тайна, тем более что появилась она совершенно необычным способом. «Весть», — сказал Толя. Что за «весть»? От кого? Кому? О чем?…

— О чем? — повторил Сухов вслух, дотрагиваясь до коричневого пятна на коже. И получил ощутимый — не электрический, хотя и близкий по действию, ледяной парализующий разряд, пронзивший руку до плеча, проникший дальше в шею, а оттуда — в голову. Рука занемела, а в голове долго не утихало гулкое бронзово-бархатное эхо, словно она послужила неким колоколом, по которому ударили деревянным молотом.

— Разрази меня гром! — пробормотал Никита, озадаченно глядя на звезду. — Лучше тебя не трогать.

Подумал: надо посоветоваться с врачом. Может, действительно пойти к косметологу и срезать? Или сначала посоветоваться с Оямовичем?

Проделав обычные водные процедуры, позавтракав и сходив в магазин, Никита продолжал ощущать в груди какое-то стеснение. Тревога не проходила, пока не переросла в настоящую панику. Ничего подобного танцор никогда не ощущал, вины за собой никакой не видел, причин тревоги найти не мог и в конце концов решил, не откладывая в долгий ящик, что проконсультируется по данному поводу с психиатром, маминым приятелем; когда-то они дружили семьями. Правда, тут же пришла другая идея: съездить в Кунцево, купить кое-что из деталей к машине в местном автоцентре. Там работал приятель, который всегда ремонтировал суховский «аппарат», как он выражался.

Сняв с головы повязку и пощупав здоровенную гулю на затылке («Чем это он меня саданул?! Гантелью, что ли?»), Никита переоделся во все черное — черные костюмы и рубашки ему шли — и вывел из гаража машину: у него была вазовская «сотка».

До разъезда на Кунцево добрался за полчаса: сдерживали не столько светофоры и ремонты дороги, сколько собственные мысли. В машине дышалось легче, тревога отступила, хотя странное ощущение неуюта осталось. Впечатление было такое, будто кто-то невидимый сидел в машине, на заднем сиденье, и дышал в затылок. Сухов даже оглянулся дважды, с трудом заставив себя собраться с мыслями и думать о приятном.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию