Грезы Февра - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Мартин cтр.№ 54

– Саймон, – произнес я.

Он застыл, и наши взгляды встретились.

Ты видел мои глаза, Эбнер. Думаю, ты видел в них и силу, и многое другое, более мрачное. То же можно сказать и о глазах любого представителя нашей расы. Месмер писал о животном магнетизме, о странной силе, которая присутствует в любом живом организме, только у одних она развита в большей, у других в меньшей степени.

Проявления этой силы я наблюдал и у людей. На войне два офицера могут отдать своим солдатам два одинаково безрассудных приказа. Один будет тут же убит своими же собственными солдатами, а второй, используя в аналогичной ситуации те же слова, сумеет убедить солдат по доброй воле последовать за ним на верную смерть. Этой силой, я думаю, в полной мере владел Бонапарт. У нас ею владеют практически все. Она чувствуется в наших голосах, особенно в наших глазах. Мы – охотники и взглядом способны обездвижить и успокоить нашу естественную добычу, подчинить ее своей воле, а иногда даже можем заставить ее оказать нам помощь в собственном убийстве.

Но тогда ничего этого я не знал. Я видел только глаза Саймона и пылающий в них огонь. Я чувствовал, как кипит в нем жажда, и вид его разжег давно дремавшую во мне жажду крови. Потянуло чем-то знакомым, я испугался. Я не мог отвести взгляда, и он тоже. Мы молча смотрели друг другу в глаза и медленно ходили по кругу, не в силах разорвать сцепку. Мой стакан упал на пол и разбился.

Не знаю, сколько времени прошло… Наконец Саймон опустил глаза, и все кончилось. Потом он сделал нечто странное, что испугало меня. Он встал передо мной на колени, перекусил себе на запястье вену, откуда хлынула фонтаном кровь, и протянул мне руку.

– Повелитель крови, – промолвил он по-французски.

Пульсирующая кровь в такой опасной близости вызвала у меня сухость во рту. Я схватил его за руку и, дрожа, начал наклоняться над ней. Только тут я опомнился. Я ударил Саймона наотмашь и резко отвернулся. Бутылка стояла на столе возле очага. Я налил два стакана, один тут же осушил, а второй подтолкнул ему. Саймон недоуменно посмотрел на меня.

– Выпей, – приказал я.

Он сделал так, как я велел. Я стал повелителем крови, и мое слово было законом.

Так все началось в Карпатах в 1826 году.

Саймон, как я знал, был одним из двух последователей моего отца. Отец мой являлся повелителем крови. С его смертью главным стал Саймон, поскольку был сильнее, чем его товарищ. На другую ночь он привел меня на место, где жил. Укромная комнатка, спрятавшаяся в руинах старой крепости в горах. Там я встретился с остальными: с женщиной, которая в моем детстве также служила в доме отца, и еще двумя из моего племени, которых ты называешь Смит и Браун. Саймон был их господином. Теперь его место занял я. Более того, я принес с собой свободу от красной жажды.

Итак, мы выпили моего снадобья и провели вместе много ночей. Из их уст начал я узнавать историю людей ночи, их образ жизни.

Мы являемся древним народом, Эбнер. Еще задолго до того, как ваша раса начала на жарком юге возводить города, мои предки темными зимами охотились на севере Европы. Наши легенды гласят, что мы пришли с Урала или степных просторов, откуда в течение столетий расселились по всему западу и югу. Мы населяли Польшу задолго до поляков, бродили по германским лесам до появления там германских варваров, мы пронеслись по России до того, как по ней прокатились татары, до возникновения Великого Новгорода. Древний в моем понятии означает не сотни лет, а тысячелетия.

Мы, как повествует наша история, представляли собой жестокое племя хитрых, лишенных шерсти существ. Мы и ночь были неразрывно связаны. Молниеносные, свободные, несущие смерть. По долгожительству мы превосходили всех остальных животных, которые не умели убивать, повелителей созидания. Так говорится в нашей истории. Все живое, о двух или о четырех ногах, в страхе бежало от нас. Все живое служило для нас пищей. Днем, сбившись в кучи, мы семьями спали в пещерах. Ночью мы владели миром.

Потом с юга в наш мир вторглась ваша раса. Люди дня, так похожие на нас и в то же время так отличающиеся. Вы были слабыми. Мы с легкостью убивали вас и упивались радостью, потому что в вас мы видели красоту, а мой народ всегда стремился к красоте. Вероятно, особенно привлекательным стало ваше сходство с нами. Многие столетия вы оставались для нас всего лишь добычей.

Однако время несло перемены. Моя раса отличалась долголетием, но мы были немногочисленны. Потребность в размножении, как ни странно, в нас отсутствует, в то время как у вас, людей, она является ведущей, почти такой, как в нас красная жажда.

Саймон, когда я спросил его о моей матери, сказал, что желание у представителей мужского пола моей расы возникает только тогда, когда представительницы женского пола входят в раж, но это случается очень редко, в основном только после того, как разделили одну добычу. Плодовитостью наши женщины не отличаются, о чем мы не жалеем, так как беременность для них зачастую означает смерть. Саймон сказал мне, что причиной смерти моей матери стал я сам, когда прорывался из матки наружу. Я причинил матери такие повреждения, что спасти ее не могли даже наши регенерационные способности. Так происходит в большинстве случаев, когда на свет появляются наши младенцы. Свою жизнь мы начинаем в крови и смерти и продолжаем жить так же.

В этом видится определенное равновесие. Бог дает и берет – если ты веришь в него, – или Природа – если не веришь. Мы способны прожить тысячу лет или даже больше. Если бы мы отличались такой же плодовитостью, как вы, то вскоре заполонили бы весь мир. Ваша раса все время размножается, увеличиваясь в числе подобно мухам, но и умираете вы, как мухи. Раны и болезни, которые проходят для нас незаметными, уносят вас без счета.

Неудивительно, что поначалу люди не занимали наших мыслей. Но вы плодились, строили города, учились. У вас, как и у нас, есть разум; в отличие от вас, у нас не было нужды использовать его, мы и так были сильны. Ваш род дал миру огонь, армии, луки и копья, одежду и искусство, письменность и языки. Цивилизацию, Эбнер. А став цивилизованными, вы не могли больше оставаться просто добычей. Вы начали преследовать нас, истреблять огнем и колами, врываясь средь бела дня в наши пещеры. Наша численность стала неуклонно сокращаться. Мы боролись с вами и гибли либо пытались скрыться, но куда бы мы ни подались, вы вскоре находили нас. В конце концов нам пришлось сделать то, к чему нас вынуждали. Мы начали учиться у вас.

Одежда и огонь, оружие и языки, словом, все. Ничего этого у нас раньше не было, как ты понимаешь. Все это мы позаимствовали у вас. Мы начали организовываться, думать и планировать и в конечном итоге полностью растворились среди вас. С тех пор мы живем в тени мира, возведенного вами, делая вид, что мы такие же, как вы. Ночами, крадучись, мы утоляли красную жажду, а в дневное время суток, дрожа от страха и ожидая возмездия, прятались по своим укрытиям. Так и жила моя раса, мой народ ночи. Так продолжалось многие сотни лет.

О нашей истории я узнал из уст Саймона, а он за много лет до того услышал ее из уст тех, кого больше нет с нами, кто ушел в мир иной. Саймон был старшим в обнаруженной мной горстке соплеменников. Он утверждает, что ему более шести сотен лет.