Мария в поисках кита - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 54

— Ну что еще не слава богу? — спрашиваю я, взявшись за ручку. — Вы идете или нет?

— Как же мы войдем, если вход заколочен?

— Доски легко раздвинуть. Я уже пробовала.

— Может, повернем назад, Ти? — давненько же я не слышала таких человеческих ноток в голосе ВПЗР. Она как будто боится чего-то, и этот непонятный страх выскабливает ее нутро, раз за разом снимая толстый слой гордыни и себялюбия. Очевидно, чтобы добраться до мало-мальски нормального и здорового, ее нужно хорошенько напугать. Надо бы взять на вооружение это неожиданное открытие, впрочем… Ничего брать не надо.

Я ведь уволена!..

— Может, повернем? Пока не поздно.

Волнение ВПЗР передается и мне, входить в океанариум не хочется. Наверное, я бы и не вошла туда, и необратимость случилась бы гораздо позже. Или не случилась вообще, и мы бы так и продолжили параллельное с необратимостью существование, пока не придумали способ выбраться с Талего. Пока бы я не придумала… Но случилось то, что случилось. И всему виной мое дурацкое желание хоть в чем-то уязвить ВПЗР, дать ей почувствовать собственную несостоятельность.

— Неужели боитесь? — Я закатила глаза и состроила презрительную гримасу. — Вы — и боитесь? А как же львиный прайд из Сенегала?

— Ничего я не боюсь, — тотчас же надулась ВПЗР.

— Тогда не отставайте.

— Вот еще! Я и без тебя войду. И даже первая.

— Ну, по старшинству так по старшинству…

— Мерзавка! — ВПЗР отпихнула меня, примерилась и, с ходу отодвинув нужную, самую широкую доску, проскользнула вовнутрь.

Я последовала за ней сразу же. Почти сразу — лишь дала себе несколько секунд на глубокий вдох и шумный выдох.

Света извне было немного. Он только-только выхватывал небольшой треугольник пола перед входом: как раз в том самом месте, где я нашла медальон. И я не помнила, чтобы там было что-то еще, но оказалось — было. Какой-то глянцевый журнал или часть журнала — с картинкой на целый разворот. Я вперилась в эту картинку только потому, что на ней можно было хоть что-то разглядеть: все остальное — и впереди нее, и по бокам — скрывала чернота.

Женщина.

Фотография женщины — лишь слегка гламурная. Стать гламурной полностью фотографии мешало выражение женского лица. Женщина, кем бы она ни была, напряженно и совсем не постановочно вглядывалась вдаль; ее правая рука покоилась на телефоне-автомате допотопной конструкции, а в волосах сидела птица. Самая настоящая.

Чайка.

Пожалуй, ее можно было назвать красивой, и мне даже показалось, что я знаю ее. Она — актриса. Но не Жанна Моро в роли Флоранс Карала. Хотя Жанна — Флоранс вполне могла цепляться за похожий телефон-автомат с неповоротливым диском, украшенным не только цифрами, но и строенными буквами — время соответствует. Чтобы стать Жанной — Флоранс, женщине с картинки следовало бы перекраситься из блондинки в брюнетку и смягчить слишком резкие черты лица. И ее губы — они намного тоньше, чем губы Жанны.

На левой части разворота стояла консервная банка: точно такие же я видела в одном из стоков за океанариумом. Но те были открыты (остатки бобов в них уже успели заплесневеть), а эта — целехонька. Я подтолкнула банку носком ботинка, и она, свалившись набок, укатилась в темноту.

Туда, где находилась сейчас ВПЗР.

— Эй, вы где?! — крикнула я.

И сразу же пожалела об этом: беспросветная темень океанариума только казалась ватной, плюшевой, как скатерть в «Cara at mar». На самом деле у этой темени имелись многочисленные и довольно острые зубы. Изрядно потрепав мой собственный голос и выжрав изнутри, они — через мгновение — вернули лишь его пустую оболочку, начиненную рыбьим кормом.

Запах, вот что убивает меня.

С момента моего первого визита запах рыбьего корма только усилился.

— Эй, — снова сказала я, теперь уже шепотом.

В ту же секунду в темноте послышалось легкое пощелкивание, затем — гудение (как будто где-то поблизости заработал трансформатор), а затем в океанариуме, одна за другой, стали зажигаться лампы дневного света: спрятанные в широкие плафоны под потолком и в узкие — на стенах.

В голубоватом мертвенном свете помещение казалось огромным: снаружи филиал валенсийского океанариума выглядел намного скромнее. Но, скорее всего, эффект достигался за счет аквариумов разных конфигураций, вмонтированных в стены. Центральное место занимал панорамный, во всю ширину стены; там вполне могла разместиться пара-тройка акул средней величины. Некоторые аквариумы были защищены стеклом, в некоторых — и вовсе не было стекол.

Повернув голову, я увидела ВПЗР. Она стояла метрах в пяти от меня и до сих пор держала руку на рубильнике.

— Недурственно, — промычала ВПЗР, синхронно со мной оглядывая внутренности океанариума. — Очень и очень недурственно…

— Хотите переселиться?

— Да нет, пожалуй. Тем более что здесь уже и без меня кое-кто живет.

— Как будто это вас когда-то останавливало, — заметила я, вспомнив, как час назад ВПЗР изъявила желание переселиться в дом Курро и Кико. — А как вы узнали про рубильник?

— Навеяло. Ветром принесло… Ладно, пойду знакомиться.

— С кем?

Она не ответила.

Отделившись от стены, она направилась к одному из аквариумов в левом дальнем углу и присела перед ним на корточки. Я последовала за ней, еще не зная, что каждый шаг приближает меня к необратимости.

То, что я увидела спустя десять секунд, вряд ли когда-нибудь сотрется из моей памяти. В аквариуме (он оказался без стекла), прислонившись спиной к задней стенке, сидел человек.

Не незнакомец в куртке, о существовании которого я сразу же позабыла, — совсем другой. Да и куртки на нем не было — только вправленная в джинсы клетчатая рубаха. Шею сидящего стягивали дешевые бусы из мелких белых ракушек (гораздо более мелких и белых, чем те, что валялись на дороге). Чуть выше бус шла багрово-фиолетовая нить, — и уж ее-то, при всем желании, никак нельзя было назвать украшением. Ни один амулет на ней не удержится, ни один куриный бог, ни одно распятие.

Это не Сабас, подумала я.

Сабас не носит клетчатых рубах, он вообще не носит рубах, — он щеголяет голым торсом. И он не стал бы напяливать на себя дешевые бусы из ракушек. На его шее и без того не протолкнуться: золотая цепочка, две подвески на кожаных шнурках… Ракушки втиснуть не удастся. И уж тем более — этот отвратительный, багрово-фиолетовый рубец.

Это не Сабас, подумала я, — и меня вырвало.

— Какие мы впечатлительные, — весело сказала ВПЗР, даже не обернувшись.

— Что это? — откашлявшись и прочистив горло, спросила я.

— Думаю, что мертвое тело. Но могу и ошибаться — вдруг это представшая нашим очам новая реинкарнация Будды-Шакьямуни? Поза соответствует.