Бульдог. Экзамен на зрелость - читать онлайн книгу. Автор: Константин Калбазов cтр.№ 55

Петру нужно было законодательное собрание и правительствующий сенат. От сборища болванчиков, готовых поддержать любое начинание императора, был бы только вред. Однако, это вовсе не значило, что мнение сената могло возобладать над его волей. Он мог отдать решение вопроса в их руки. Мог прислушаться к аргументированным доводам против. Даже последовать этим самым доводам. Но он всегда имел достаточно власти, чтобы наложить вето или единолично претворить в жизнь нужный закон.

Именно так обстояло дело практически относительно всех законов, касающихся крестьянства. Если государь и получал поддержку со стороны сенаторов, то они неизменно были в меньшинстве. Три года назад, когда принималось решение относительно заселения Запорожья, в сенате поднялась настоящая буря. Но Петр все же выдержал напор несогласия, и вышло так, как того хотел он.

Из доклада Ягужинского следовало, что крестьянский вопрос, теперь уже по всему Причерноморью, опять стал камнем преткновения. Практически все сенаторы, встали на дыбы. И опять, разделяющие взгляды государя оказались в меньшинстве.

— Я вот думаю, Павел Иванович, может мне гнать из сената всех помещичьих дворян, а оставить только служилых? — Вперив в Ягужинского строгий взгляд, сквозь зубы процедил Петр. — Ведь это вы, воду мутите. И ты в том числе, Павел Иванович, не надо мне тут честные глазки строить. Хотя тот закон вас почитай и не касается, знаете, что он может и вам аукнуться.

— Государь, да он скорее уж аукнется России, а не нам, — не стал отрицать своего неодобрения закона, Ягужинский. — Сам посуди. Ты хочешь чтобы среди казенных крестьян был брошен жребий, по которому десять тысяч семей будут переселены на новые земли. Но не просто так, а с выдачей каждой семье займа в виде лошади, коровы, инвентаря, продовольствия на год, семян и десяти рублей серебром. Мало того, эти семьи освобождаются от всяческих налогов сроком на пятьдесят лет. Они получают в собственность землю, по пять десятин на каждую ревизскую душу, коей могут распоряжаться по своему усмотрению. Отсрочку по выплате займа на пять лет, но и после этого срока выплачивать только малыми частями и без роста.

— И что в том плохого? — Все так же хмуро поглядывая на Ягужинского, поинтересовался Петр.

— Так ведь с учетом дороги переселение только одной семьи обойдется казне в пятьдесят рублей. Полмиллиона рублей, государь. И это тогда когда мы ведем войну с турками, и вот-вот может начаться война со шведом. Но кроме этого, среди крестьян могут начаться волнения. Сам посуди, как люди будут смотреть на тех, кто избавился от крепости. А может случиться и обратное, люди посчитают, что их обрекают на рабство в туретчине.

— А еще, помещичьи крестьяне поймут, что у казенных крестьян есть свет в окошке. А вот у них грешных, ничего такого и нет, — припечатал Петр.

— Государь, помещики, есть соль земли, — убежденно произнес Ягужинский. — Нельзя крестьянам давать много воли. Над ними должен быть постоянный догляд. Нешто думаешь, если раздашь крестьянам землю, то они все станут пахать да сеять на радость тебе? Поверь, найдется немало тех кто попросту сбежит, почувствовав волю. Просто бросят землю и уйдут за лучшей долей, коли уж у них будут открытые паспорта, как ты того хочешь.

— Ну, напраслину-то не возводи, — остановил Петр Ягужинского, подкрепив свои слова жестом. — Ни о каких открытых паспортах, пока не будет выплачен весь заем, речи нет. Так что, ничего страшного не случится. Пусть даже найдется какое-то число семей, которые смогут выплатить казне долг и получить отметку в паспорт. В том особой беды нет. Во-первых, их будет мало. Во-вторых, не захотят землю обихаживать, отправятся на иные промыслы. На те же фабрики и заводы устроятся, благо в ремесленных училищах при них, обучение бесплатное.

— Но государь, беды отсюда могут быть большие.

— Ты, Павел Иванович, передай господам сенаторам, чтобы они к своим крестьянам как к детям относились, с любовью и лаской. А если ремешком прикладывались, то только по особой нужде, по отечески. Вот тогда и народ бунтовать не станет. Все. Вопрос решенный. Указ с тобой?

— Да, государь, — Ягужинский со вздохом извлек из сумки уже написанный указ, на котором не хватало только подписи императора.

К этому времени, на столе оставались лишь легкие закуски и вино, поэтому места для письма было предостаточно. Не без сожаления, Петр поставил свою подпись на документе и скрепил ее личной печатью. Жаль. Опять сенат не поддержал его. Всякое начинание государя, направленное на раскрепощение народа, встречалось буквально в штыки. Даже в общинах, помещики видели прямую себе угрозу.

А вот строительство в Крыму нового города, сенат воспринял с воодушевлением. Хотя только в этом году траты должны были составить полмиллиона рублей. А ведь работы будут лишь начаты. Место для строительства будущего главного порта Черноморского флота, присмотрел лично адмирал Бредаль. Как лицо заинтересованное.

Этим целям как нельзя лучше подходила бухта, на берегу которой когда-то был древнегреческий город Херсонес-Таврический. Петр решил, что коли главный северный порт имеет имя своего основателя, императора Петра Великого, то южный вполне достоин его имени. Однако Петр не забыл о том, что Крым некогда относился к Понтийскому царству. Да и новому городу предстояло вырасти на руинах древнегреческого. Вот исходя из этого, он и назвал его Петрополем.

Закончив разговор по делам сената, Петр перевел взгляд на Остермана. Судя по сказанному канцлером, у него дела обстояли вполне пристойно. Во всяком случае, Петру его доклад не стоил лишних нервов. Даже наоборот. Сведения по дипломатической линии свидетельствовали о том, что Австрия вскоре должна была вступить в войну с Турцией.

— После смерти принца Евгения, военная партия, готова одержать верх над мирной, государь, — докладывал Остерман. — Не хватает самой малости, еще одной удачной военной операции с нашей стороны и Австрия объявит войну Турции. Ланчинский* просто уверен в этом, — говоря это, Остерман взглянул на князя Трубецкого, словно продолжая прерванную беседу.

*Людовик Ланчинский — В реальной истории, с 1721–1752 г.г. российский резидент при австрийском дворе.

Все ясно. Похоже, этот разговор уже имел место между ними, причем скорее всего начинался уже не раз. Но Никита Юрьевич, собирался строго придерживаться намеченного плана. По плану же у них были Грузия и Армения.

— Что скажешь, Никита Юрьевич? — Все же поинтересовался Петр у президента военной коллегии.

— Государь, на мой взгляд, нам необходимо сосредоточить усилия в Закавказье. В настоящий момент там практически нет вражеских сил, мало того, турки не ожидают от нас такого удара. К тому же в отличии от Молдавии и Валахии*, где бояре все больше посматривают в сторону турок, грузины и армяне просто не могут дождаться нашего прихода, — Трубецкой не без иронии вернул взгляд Остерману.

*Румыния делилась на три части: Валахия, Молдавия и Трансильвания. Первые две находились под турецким вассалитетом. Последняя входила в Венгерское королевство.