Там, где меняют законы - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Латынина cтр.№ 85

Стас встряхнул Аню, и, когда он ее схватил, ей показалось, что ее придавило стальной балкой.

— Слушай, если я убил твоего отца, на кой я сделал тебя директором компании?

— Я — наследница.

— Ты наследница через шесть месяцев! Ну и получила бы ты ее через шесть месяцев, то, что останется! Они все мне в тот вечер телефон оборвали: «Маленькая Собинова хочет быть директором», — ну хочет, пусть будет. Да я бы тебя отправил в Лондон, и все.

— И почему ж вы меня не отправили в Лондон?

Стас отвернулся к окну.

— Так почему ж вы меня не отправили в Лондон?

Стас молчал.

— Ты знаешь, — сказал тихо Стас, — я понял, что… Семен же с баблом собирался сбежать, Аня, понимаешь? И мои поэтому прихватил. Морочил голову, что сейчас переведет. Поэтому никто и не знает, где деньги. Это он чекистов разводил, что они вместе самолеты вернут, у него же не один план был, а два. Он не Никитина кинуть хотел, он чекистов кидал. Он бы пропал с деньгами, а чекисты бы со мной разбирались на предмет, куда я его убил.

Стас повернулся к Ане. На фоне белых занавесок окна его черный свитер и черные брюки были как черный заголовок на белой бумаге.

— Ты пойми. Вот — компания-банкрот, никто не знает, где деньги, отец мертв, тебя я услал в Англию. Потом приехал и сказал: «Извини, девочка, ты мне должна двадцать пять лимонов, я, так и быть, тебя прощаю». Ты бы всю жизнь думала, что я убил твоего отца и украл твои деньги. Ты бы всю жизнь была влюблена в отца.

— Станислав Андреевич, разве вас заботит, что о вас думают люди?

— В данном случае почему-то заботит, — сказал Стас.

Вскинул на нее коричневые безжалостные глаза и прибавил:

— Мне пора идти.

Они замолчали. Стас повернулся. Все в доме уже спали. Не спали только человечки в телевизоре да охранник у ворот. За стеклянными стенами гостиной были снег и ночь, и нигде — ни в пустом ноябрьском саду, ни на ночной Рублевке, ни в огромной Москве, ни в родном Лондоне у Ани не было человека, который был бы ей дорог и которому она была бы дорога.

— Станислав Андреевич, — внезапно сказала Аня, — мне… мне страшно… сегодня… в этом доме. Может быть, вы останетесь… переночевать?

— Где? — спросил Стас.

— Ну… не знаю… здесь столько комнат…

Стас улыбнулся одними уголками глаз.

— Хорошо, — сказал он, — я переночую… в соседней комнате.

Аня заснула необыкновенно быстро, но проснулась часов в шесть утра от чьего-то неясного присутствия. Она открыла глаза — в комнате кто-то был. Аня перекатилась на широкой кровати, мгновенно подтянув одеяло к подбородку. В комнате было очень темно, как только бывает темно в загородных домах, стоящих в лесу, и сквозь плотную челку шторы едва пробивался луч дальнего фонаря.

Возле этой шторы стоял небольшой пуфик, а у пуфика, привалившись к нему головой, спал Стас, подогнув в колене длинную босую ногу в черных, спортивного покроя брюках. Если не считать босых ног, он был совершенно одет. Видимо, зашел ненадолго посмотреть на Аню, присел у пуфика и заснул.

Когда Аня проснулась к одиннадцати утра, Стаса в спальне уже не было. Он уехал около девяти.

Михаил Аркадьевич из Федерального авиационного комитета позвонил около десяти утра, и они договорились, что Аня подъедет к нему через час.

Комитет располагался на Старой площади, напротив Политехнического музея, в глубине каких-то односторонних переулков с «кирпичами» и милиционерами.

Михаил Зваркович сидел в просторном кабинете со столом красного дерева и трехцветным флагом с золотыми кистями. При виде Ани он вскочил с места и пошел ей навстречу, отражаясь в полу, затянутом в сверкающий паркет. Лицо у него было гладкое и белое, как комната после евроремонта, с пухлыми красными губами и участливым взглядом.

— Приношу глубочайшие соболезнования, — сказал Михаил Аркадьевич, ласково завладевая ладошкой Ани, — мы все в комитете потрясены! Шокированы! Чай, кофе?

— Чай, — сказала Аня.

Чай явился в тонких фарфоровых чашечках, вместе с хрустальной горкой сахарного песка, и был расставлен изысканной секретаршей на столике для бесед. Михаил Аркадьевич усадил Аню в глубокое кресло, сам устроился напротив, доверительно кашлянул и начал:

— Мы тут с вашим отцом, Анна Семеновна, последнее время плотно общались. Государственный был человек. И была у него правильная идея, создать единый холдинг из государственных аэропортов. Федеральный авиационный узел.

Про Федеральный авиационный узел Аня слышала впервые.

— Какой узел? — спросила Аня.

— Ах, Анна Семеновна, вы представляете себе, что такое аэропорт? Это же коррупция, в неприкрытом виде. Вот — аэропорт «Международный». Топливозаправочный комплекс. Тридцать процентов принадлежит государству. Еще тридцать процентов — «Аэрофлоту», а остальное черт знает кому. Заправляет самолеты, в месяц уходит сто двадцать тысяч тонн керосина. Цена керосина в России — двести долларов, а он заправляет по триста. Всех, кроме «Аэрофлота», «Аэрофлот» заправляют по двести. Пятьдесят тысяч тонн, сто лишних долларов с тонны, — это пять миллионов в месяц! Куда? Неизвестно. Или вот, летит рейс. Чтобы он летел в удобное время, с него взятку берут. А дьюти-фри? А медицинское освидетельствование перед рейсом? Во всем мире семьдесят процентов доходов аэропорт получает от сопутствующего бизнеса: от всех этих ресторанчиков да бутиков. А «Международный» получает от них двадцать процентов доходов. Что это значит? Это значит, что разницу воруют! И ваш отец все это знал! И готов был с этим бороться!

— В каком аэропорту?

— Да я же говорю, Анна Семеновна, во всех сразу! В Пулкове, в Шереметьево, в «Международном»! Ваш отец планировал все это собрать в единый государственный холдинг. И навести порядок. Вот! Мы уже подготовили все… Пять миллионов долларов в месяц! Только с одного ТЗК только в одном аэропорту!

— И кто же должен был стать во главе холдинга?

— Ваш отец.

Аня помолчала.

— То есть, мой отец, — негромко спросила она, — возглавлял небольшую авиакомпанию, к тому же с большим количеством долгов и непонятных партнеров. А если бы этот проект удался, он бы стал государственным служащим, контролирующим все аэропорты страны?

— Совершенно точно! Вы необыкновенно правильно описали суть проекта!

— А отца… за это могли убить? — спросила Аня.

Лицо Зварковича сделалось таинственным и торжественным.

— Могли, — сказал он, — Никитин, что греха таить, знал об этом проекте…

— А Никитин тут при чем? У него же частный аэропорт.

— Ну и что? А приватизирован с грубейшими нарушениями! За копейки, и копейки, заметьте, неоплаченные!