Интервью сквозь замочную скважину - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Алешина cтр.№ 21

Впрочем, Миша, например, на убийцу, по-моему, и не тянет вовсе. Толстый, одышливый – с таким противником Николай справился бы. Антон Сергеевич, несмотря на возраст, подходит больше. Но все равно, представить себе, что он и есть убийца… нет, не получается.

– Игорь, а больше никого не было? – Я облокотилась ладонью на стол. Руку что-то кольнуло, я посмотрела и, поморщившись, стряхнула мелкий мусор, прилипший к коже. – Может, терся рядом еще кто-нибудь подозрительный?

– Да кто здесь подозрительный, – прижал он руки к груди. – Я же говорю, чужих здесь нет, все свои, цирковые! Я на дежурстве, как пришитый, за этим столом сижу, так что не было посторонних, ручаюсь!

Я вздохнула и отцепилась от него, потянула за рукава Костю с Павликом, отвела в сторонку:

– Давайте рассуждать логически. Кто-то Николая несомненно слышал. Но этот кто-то ни за что не признается в этом. Как вы думаете, эти двое?.. А?

Вместо ответа Павлик почему-то посмотрел на Костю, а тот сказал уверенно:

– Они ни при чем. Сабанеев говорил тихо, почти шептал, так?

– Да.

– Значит, Миша отпадает сразу. Диван, на котором он сидел, смотри как далеко. Без специальной аппаратуры тут ничего не услышишь.

– А Антон Сергеевич?

– Дежурный говорит, что он вошел, когда Сабанеев разговаривал по телефону, и они обменялись парой фраз. Когда ты с ним говорила, он с кем-нибудь здоровался?

– Нет.

– Вот тебе и ответ. Значит, Антон Сергеевич проходил мимо, когда Сабанеев или только еще набирал номер, или когда повесил и уже закончил разговор и собирался вешать трубку. Или… – Костя замолчал.

– Или что? – не выдержала я.

– Или он звонил еще кому-то, кроме тебя.

– Боже! А что, если он решил позвонить убийце? Раз он говорил, что знал, кто это… Значит, так: вот он подходит к телефону, все, как один, утверждают, что он нервничает. Вытирает пот, оглядывается, хватается за сердце…

– За сердце или за нагрудный карман? – внезапно спросил Павлик. И выразительно похлопал по левому нагрудному кармашку своей рубахи.

– Точно! Именно там у него и лежала та самая улика, правильно! Оставить ее в комнате он бы не рискнул, положил в карман и побежал к телефону. Господи, если бы знать, что именно он нашел? Улика! Уликой может быть все, что угодно.

– Я думаю, это должны быть фотографии, – спокойно сказал Костя.

– Какие фотографии, почему?

– Какие, не знаю, а почему… вчера у него что-то искали и в результате забрали все фотографии. Сегодня он нашел нечто, достаточно небольшое, чтобы уместиться в кармане рубашки. Я согласен с тем, что он хватался именно за карман, а не за сердце, и это тоже вполне могли быть фотографии, – губы его тронула легкая улыбка. – Это если рассуждать логически.

– А может, это у него до сих пор в кармане лежит? – с надеждой спросила я.

Павлик всплеснул руками и ринулся было к лестнице, но Костя легко поймал его.

– Нет там ничего, – сказал он, – я проверил. Только крупа какая-то завалялась. Да и не для того его убили, чтобы улики в карманах оставлять.

– Тоже верно, – вынуждена была согласиться я. – Хотя… ребята, у меня по поводу крупы мысли появляются. Николай сказал мне, что хотел приготовить себе поесть, пошел на кухню и там нашел… вот то самое, что он нашел. Пошли посмотрим, может, и мы на кухне что отыщем?

И мы дружно двинулись к лестнице.

Толпа у двери Сабанеева рассосалась. Нет, совсем народ, конечно, не ушел, но распределились по этажу, как бы это сказать, более равномерно. Стайка девушек перешептывалась в конце коридора, у окна; ближе к лестнице несколько человек курили, сгрудившись тесной группой. Некоторые жильцы устроили наблюдательные пункты из своих квартир – сидели, распахнув двери, на стульях и табуретах в своих крохотных коридорчиках, готовые обсуждать последние события с каждым, проходящим мимо. Впрочем, с нами никто не заговаривал. Во-первых, мы были чужими, а во-вторых… По большому счету, с нас, собственно, и начались все несчастья.

В двадцать девятой комнате сейчас был только один человек, тот самый рыжий громила, что вошел сразу за Рудольфом. Точнее, он был не в комнате, а стоял, привалившись к дверному косяку и загораживая проход. Когда он протискивался мимо меня, я не в состоянии была его рассматривать, осталось только впечатление чего-то огромного, вроде как трехстворчатый шкаф с антресолью отправился погулять. Сейчас я остановилась и оглядела его более внимательно.

Рыжий, да, тут я не ошиблась. И не похоже, чтобы это была краска, собственный ярко-апельсиновый цвет. Вон и из расстегнутого ворота рубашки виднеется точно такой же подшерсток. А вот с размером я погорячилась. Здоровый, верно, но вовсе не гигант. Павлику, конечно, с ним рядом не стоять, а вот если им с Костей побороться, то еще неизвестно, кто одержит верх. Что же до остального… Кожа, как почти всегда бывает у рыжих, бледная и покрыта мелкими веснушками. Правильные, но не слишком выразительные черты лица и совершенно очаровательные, большие голубые глаза, наивные, как у ребенка.

Моментально сделав вывод, что человек с такими глазами не сможет противостоять уверенной в себе женщине, я шагнула вперед. Он попятился, предупредив не слишком уверенно:

– Туда нельзя. Менты велели ничего не трогать.

– Мы только посмотрим, – небрежно бросила я через плечо, уже проходя мимо.

Следом за мной мышкой скользнул Павлик. Костя чуть задержался, хлопнул рыжего громилу по плечу:

– Все будет в порядке, я присмотрю.

Тот облегченно кивнул и, еще посторонившись, чтобы пропустить Шилова, дисциплинированно вернулся на свой пост.

Я остановилась посреди комнаты, еще раз огляделась. Да, точно, никаких следов борьбы.

– А где же люстра? – спросил за моей спиной Павлик. – Не с собой же ее убийца унес?

– Вон она, на подоконнике, – махнула я в сторону переливающихся в солнечном свете розовых лепестков и горки стеклянных висюлек. Или это хрусталь? Но какая разница? Я вопросительно посмотрела на Шилова. – Костя, а я не понимаю, как же убийце это удалось? Я имею в виду всю эту инсценировку? Никаких следов постороннего вмешательства, самоубийство в чистом виде. Если бы Николай не позвонил мне за полчаса до этого, я бы поверила, что это он сам. Николай что, спокойно дал себя повесить?

– Разные есть способы, – явно неохотно ответил он.

– Ну, Ирочка, это даже я знаю, – заявил Павлик. – Удар ребром ладони по горлу, и жертва в отключке. Делай с ней что хочешь, хочешь вешай, хочешь в окно выбрасывай.

– Думаешь, так и было? – я по-прежнему не сводила глаз с Шилова. Не то чтобы я совсем не принимала всерьез то, что говорил Павлик, просто Косте в подобных вопросах я доверяла больше.