Мне тебя обещали - читать онлайн книгу. Автор: Эльчин Сафарли cтр.№ 24

Конечно, ожидание счастья не так приятно, как само ожидаемое счастье. Есть те, кому не хватает терпения (или веры, настойчивости, стремления) дождаться, пока глаза привыкнут к темноте. Не все умеют любить вопреки обстоятельствам, также не все умеют ждать. Нельзя сказать, кто проигрывает больше. Потому что ожидание побеждают все рано или поздно — кому-то приз, что следует за ним, достается быстрее, кому-то — чуть позже.

В любом случае у любой дороги есть конец; мы все идем по ней, не видя друг друга. Кто-то из нас опережает, кто-то задерживается. Этого сразу не видно. Все становится ясным только после пересечения финишной прямой. После которой уже никто не заглядывает другому в глаза с чувством победителя — или проигравшего. Следом за финишем наступает время заглянуть в себя.

Меня тревожит необходимость ждать. Мой страх заключается не в том, что я боюсь не дождаться желаемого. Страшит то, что я могу получить не то, чего жду. Плохое вместо хорошего или хорошее вместо лучшего? Речь не об этом. Неужели я жду плоды от дерева, которое приносит только цветы? Или еще печальнее и неожиданнее, когда пауза завершается — и происходит то, чего хотелось избежать.

С недавних пор, чтобы уберечь себя от разочарований, я рассчитываю на самое незначительное, малое — иногда на одну лишь улыбку, на внезапный летний дождь или на звонок от Водопад. Она говорит, что моя тревога в ожидании вполне нормальна. «Погода, не забывай, безмятежно начинаешь ждать именно тогда, когда тебе нечего ждать».

Да, помню, когда-то было время абсолютного отсутствия ожиданий. Я ни на что не надеялся, ничего не искал, наблюдал финальные титры на черном небе, жил в завале пропитых обещаний самому себе. Если кто-нибудь разобрал бы этот завал, то обнаружил бы там мое единственное страстное желание — выпить холодной минералки. Сейчас, вспоминая те дни бессилия, я ценю то, что у меня опять есть человеческие желания. Пусть даже я жду обычного дождя в разгар пекла. Это намного лучше, чем вообще ничего не ждать. Отсутствие желаний сигнализирует о бессилии.

* * *

Последние несколько дней я больше не сплю на животе. Задыхаюсь. Будто что-то гладкое, сильное обхватывает мое сердце, и процесс этот так необычен и приятен, что я не сразу чувствую недостаток воздуха. Нечто обманывает меня, предлагая другие, до этого не знакомые ощущения, чтобы снова подвести к пропасти.

Она любила наблюдать за мной спящим.

— Мне кажется, что я знаю каждый миллиметр твоей спины. Ты спишь, я рассматриваю ее, переход плеч в шею, затылок, чуть покрасневший от неудобного изгиба, начало твоих темных коротких волос. И каждую ночь я ловлю себя на желании покрыть все эти переходы, изгибы поцелуями. Такая необъятная нежность, больше материнская, пожалуй. Я сдерживаюсь, только бы не потревожить твой сон.

Я не могу нормально спать, опять неделю практически ничего не ем, только дыню и сыр. Сегодня на работе едва не потерял сознание. Потемнело в глазах. Вот бы рухнул под стол, двухметровый детина, повеселил коллег. Заставил себя выпить йогурт. Такое чувство, что, если я съем что-нибудь, то всю зарождающуюся внутри легкость задавит новый груз. В голове восходит долгожданное просветление, и я боюсь ему помешать.

Я словно жду финального свистка, по которому все линии моей жизни, поначалу выглядящие абсолютно независимыми фрагментами, сольются в единую историю. Чтобы наконец все элементы этого идиотского пазла сложились в единую картину, желательно не вовсе бездарную.

Бессонница — пекло. Я отклеиваю себя от постели, жмурясь, иду на кухню за холодным пивом — пара бутылок еще с последнего прихода Фернандо осталась. Наливаю себе бокал, белоснежная пена шапкой накрывает золотистые пузыри. Я тоже сейчас ищу подобного укрытия — пересидеть безопасно, окрепнуть и выйти на свет с новыми силами противостоять.

Во мне еще достаточно горечи. Нельзя сказать, что меня это так уж сильно расстраивает, скорее, отрезвляет. Надо уметь четко оценивать свои возможности, иначе легко оказаться в шестой палате. Я добредаю до гостиной, сажусь на пол, закуриваю и вспоминаю, что забыл пиво на кухонном столе. Сквозняк щекочет голые пятки.

43

Раньше тянулся к людям за спасением или утешением. Искал новые лица, чтобы увидеть в них отражение другого себя: человека, которого не похвалят, не пожалеют, за спиной которого не шепчутся: «Бедняжка, он такую трагедию перенес, беременная жена, в аварии, на глазах практически...» Мне было плевать, маски ли на лицах людей и что под этими масками. Сейчас это трудно вычислить — современные люди смущение скрывают под водостойкими тональными кремами, а пятна стыда — под шоколадным загаром солярия.

Остается полагаться на старый проверенный метод — проверку временем. Оно отделяет зерна от плевел, и те, кто только играл в искренность, вылетают из ряда, возвращаясь на свое истинное место. Такое происходит не только в дружеских, рабочих отношениях. Иногда люди годами проживают под одной крышей, а потом выясняется, что они не знали друг друга. Это не трагедия: всегда можно все начать сначала, заново открыть друг друга. Все возможно, если есть любовь — лучшее доказательство и порою лучшее оправдание.

Были друзья, приятели и случайные люди.

Были и женщины, много. Они пили со мной отчаяние — у каждой свое, но, в общем, у всех схожее. Перебирали волосы на моем затылке, целовали в небритые щеки со словами: «Ты другой, ты хороший». Они дорожили моим вниманием, держали меня цепкими руками и проводили так беззвучные часы. Я им верил. Они тоже верили мне, считая себя нужными, принятыми. А может, мы искренне обманывались, но ничего не могли с этим поделать, — нужно было делиться друг с другом всем, что есть, во имя взаимного спасения от одиночества. Даже если есть только фальшивая улыбка.

Водопад пыталась вырвать меня из цепких лап этой так называемой тусовки, не понимая, что это было мое собственное решение. Пока не отпустило само, я не возвращался. Не отвечал на ее звонки и шквал сообщений. Она одолевала меня всеми доступными видами связи, писала из города своего детства, где сама отдыхала от людей: «Погода, очнись! Вокруг тебя слишком много актеров — они все ненастоящие! Просто кто-то играет лучше, кто-то хуже. Пойми, кто-то может скрывать свое одиночество, кто-то наготу или преступление, но абсолютно все прячут лица за масками. Такая компания ничем не поможет тебе».

Тогда мне не хотелось вникать ни в какие философии. Мне требовалось просто забыться. Дерзил: «Ты тоже спишь с маской на лице, не забывай». Водопад держала удар: «Но мне не стыдно показаться на публике без маски! И я не сплю в маске, уже два года как перестала». — «Водопад, хорош, у каждого своя нагота! Просто у кого-то она под одеждой, а у кого-то — под кожей».

Теперь я отошел от той компании, все разбежались, жизнь больше не выталкивает на обочину. Теперь я один, сам по себе. Временами останавливаюсь покурить, оглядеться по сторонам, свериться с притяжением сердца. У меня нет другого компаса, да и этот самый надежный. Когда устаю, оглядываюсь назад, любуюсь тобой... И делаю следующий шаг по настоящему.