Летнее утро, летняя ночь - читать онлайн книгу. Автор: Рэй Брэдбери cтр.№ 27

– Вам легко говорить, – бурчал он. – Память все на свой лад переиначивает. Умножает на два, на три, а то и на четыре! Пройди сейчас Элис Лэнгли по этой улице – вы бы ее и не узнали.

– Это все равно что сказать, – отвечал старик Пирс, – будто я не распознаю прозрачную бабочку. Сам-то небось и не видывал такую – водится она в тропических лесах Мексики: крылышки у нее точно кто-то из стекла выдул или из хрусталя вырезал. Опустится такая на цветок – и станет цветком, на персик – станет персиком, а бабочку-то не сразу заметишь, это вглядываться надо в хрустальные крылышки, насквозь видеть. Так что не рассказывай мне, парень, кого я узнаю, а кого не узнаю: я-то видел бабочку с хрустальными крылышками, а ты нет. Пошли-ка лучше шахматы подвигаем.

* * *

Джордж Грей впадал то в ярость, то в отчаяние. Он сгорал от желания увидеть эту розу, эту бабочку, эту первую примету зимы, потому что больше всего он преклонялся перед красотой. Если и вправду эта девушка была так прекрасна, как все говорили, – хоть бы взглянуть на нее одним глазком! Но этому не суждено было сбыться, ибо персик сорвали, а яблоневый цвет развеяло ветром полвека назад. Стоит ли гоняться за прошлогодним снегом? Вот потому-то пыл его и сменялся то отчаянием, то яростью, а то еще и особым скепсисом, в котором любят поупражняться двадцатилетние.

– Да вы передергиваете! – воскликнул он. – Колода у вас крапленая!

– Не спорю; зато червонная дама – подлинная, – отвечал старик Пирс, – ни царапинки, ни пятнышка. – И раскуривал трубку.

– Я докажу, что она была не так уж прекрасна! – вскричал Джордж.

– Каким же образом?

– Разыщу фотографии! Если, конечно, вы их не сожгли, чтобы покрыть свои выдумки.

– Мальчик мой, – начал мистер Пирс, – две тысячи человек просто так не приходят на похороны одинокой девушки. Какие события заставляют их собраться вместе: завершение железнодорожного строительства, когда в последнюю шпалу вбивают золотой гвоздь; приведение к присяге нового президента; приземление самолета, на котором человек в одиночку пересек Атлантику. Это все события из ряда вон выходящие, неповторимые, ни на что не похожие, уникальные, единственные в своем роде. Вот такой и она была, мальчик мой, так что не сомневайся.

– А я докажу, что она была не так уж прекрасна, как вы говорите, – просто вы все были молоды и глупы, вот как я сейчас, – ответил Джордж.

– Это умно, – согласился старик. – Особенно последнее утверждение.

– Даже если мне придется найти ее могилу и раскопать, чтобы самому удостовериться! – продолжал Джордж.

Старик не стал раскуривать трубку, и она погасла. Он долго сидел молча в летнем сумраке, а потом сказал:

– Джордж, Джордж. Ты беспощаден. Говорят, молодость вообще жестока. Но только сейчас я увидел это воочию. Ты злодей! Что на тебя накатило? Год какой-то особенный? Или с Сюзанной расплевались месяц назад?

– Я не злодей, я реалист, – ответил Джордж, закуривая сигарету.

– Когда человек произносит такие слова, это значит, что вся злость выпирает из него наружу. Не смей даже заикаться, что потревожишь мисс Элис. Немыслимая, отвратительная затея, речь вурдалака, безумца. И вдобавок это совершенно неоправданно. Что можно найти в гробу – косточку от сливы, кожу, сброшенную аспидом, пучок соломы, горстку шелухи? Одно дело – пшеничное поле в августе, напоенное солнцем и ветром, и совсем другое – колючее ноябрьское жнивье. Можно ли сравнивать хлеба и отаву?

– Я просто хочу доказать, что вы не правы, – сказал Джордж.

– Ты еще мальчишка, – ответил Пирс. – В обличье мужчины. Чего доброго, грохнешься на пол и закатишь истерику!

– Я найду способ, – сказал Джордж, бесшумно и торопливо затягиваясь сигаретой, – уж я-то найду способ.

– Джордж, – выговорил старик, сидя за шахматной доской, – уходи-ка ты от греха подальше. Нет у меня желания доигрывать партию. Определенно, ты на солнце перегрелся. Сам не знаешь, что говоришь. Вот успокоишься, тогда и приходи. Побегай под дождем – помогает. Спокойной ночи.

– Ага, испугались, – невозмутимо усмехнулся Джордж. – Испугались, что я ее у вас украду, верно? Вы боитесь правды, боитесь, как бы я не доказал, что она вовсе не была такой, как видится сейчас. Я заставил вас пойти на попятную. Припугнул.

– Спокойной ночи, Джордж, – повторил старик бесконечно усталым голосом и не шевельнулся.

– Спокойной ночи, – откликнулся Джордж, спускаясь по ступенькам крыльца.

Засунув руки в карманы, он шел по улице с гордо поднятой головой и насвистывал какой-то мотив, прерываемый лишь ухмылкой.

* * *

– Соглашайся, Джек, что тут такого?

– Ты чокнутый, Джордж!

– Никто не узнает. Зато я успокоюсь.

– Джордж, брось ты эту затею! Бога ради! Не дури, Джордж.

– Небо чистое, ночью будет в меру прохладно и в меру тепло.

– А дело-то грязное и не в меру отвратительное.

– Растерял кураж?

– Уж на кладбище я его точно не найду, черт побери, а тем более в могиле приличного человека!

– Старики вечно заносятся, пора поставить их на место.

– А что им еще остается? Плюнь, Джордж. Не парься. Чего ты добиваешься? Много ли у них радостей? Зачем лишать их последнего, объясни?

* * *

Гроб зиял пустотой.

Вернее, сначала показалось, что там пусто. Но потом дуновение ветерка всколыхнуло несколько предметов. И Джордж Грей, склонившись над могилой, опустил глаза и стал рассматривать эти предметы, пересчитывать, выговаривать их названия, которые запомнились ему на долгие годы; и злость отхлынула – он почувствовал, как она стекает у него из глаз, изо рта, слетает с губ, сочится из-под ребер и спинных мышц. Он не противился, когда она растаяла, будто одежда из тонкой папиросной бумаги, смытая дождем и обнажившая его тело.

Потому что в могиле находилось вот что.

Молодой побег зеленого папоротника, мягкий, как вздох. Свежий листок летней мяты. Спелый августовский персик, согретый теплом цветущей ветви. Живая лиловая фиалка. Алая роза. И тонкая летняя травинка.

Больше ничего.

У всего было свое неслучайное место: у зеленого папоротника – одно, у персика – другое, у алой розы и летней травинки – третье; вместе они образовывали очертания, форму, сущность. Стоя над могилой, Джордж Грей внезапно увидел мысленным взором весь тот день, до мельчайших подробностей: был там и мистер Пирс, и еще полдюжины стариков, и хранитель этой необъятной, безмолвной территории за оградой с железными воротами: все они сообща, под палящим солнцем, копали, примерялись, рассчитывали, планировали, закидывали землей, а потом ходили кругами, закинув лопаты на плечо, и улыбались. А для чего? Чтобы обратить неверующего в свою веру, принять в свой клан последнего в городе скептика и циника. Чтобы он придержал язык, перестал сомневаться и не сыпал угрозами. Джордж взглянул на другой конец этого мраморного поля: там возвышалась труба маленького домика с топкой, откуда все еще поднималась в небо тонкая ниточка дыма.