Избранник ада - читать онлайн книгу. Автор: Николай Норд cтр.№ 5

– А, это тоже, можно сказать, социализм – ерунда, одним словом. Ты бы видел, как при капитализме люди живут! – Софья поцокала языком, задев меня за живое, за наш лучший строй в мире, и не потому, что он был мне так уж дорог, но все ж наш – родной, внутреннего розлива. – Мы собирались с Алексом туда насовсем, как только я закончу консерваторию и приобрету какую-то известность. Да вот, разошлись полгода назад…

– Что, староват был для тебя? Ты вон какая… – я вовремя прикусил язык и проглотил последнее, неприятное для Софьи, слово.

– Какая такая?! – с оскорбленным присвистом, идущим из глубины горла, вдруг, зло бросила она и занесла надо мной руку, собираясь влепить пощечину, так что я всерьез подумал, что мне, в этот момент, может крепко непоздоровиться.

– Ну, такая… молодая, красивая… – попытался оправдаться я.

– Врешь! Ты все врешь! Ты хотел сказать совсем другое, мол «сучка похотливая», ведь так? – оттого что она произнесла это тихо, даже с каким-то змеиным шипением, ее слова окрасились в зловещий оттенок.

Вот какая злюка, а я и не знал! Если она и роза – то с очень колючими, прямо таки осиными шипами-жалами. Она показала мне новую, доселе незнакомую черту своего характера, и это надо будет учесть в дальнейшем, чтобы не стать у нее подкаблучником.

– Да что ты, Софочка, упаси тебя бог так подумать!

Я повернулся к ней и теперь уже нежно и искренне, без притворства, как это было давеча под кленом, поцеловал ее в пульсирующую заушинку под сережкой. Ее рука медленно опустилась, но недовольные нотки в голосе продолжали оставаться, когда она заговорила вновь:

– А ты знаешь, что в Новосибирске ты у меня первый мужчина за эти несколько месяцев, и, вообще, первый после развода. А ты…

– Ну ладно, рыбка, прости меня, мудака!

– И, вообще, тут дело не в имидже недотроги, хотя это для меня тоже важно. Я, если хочешь знать – очень дорогая штучка, в здешней глуши на такой товар покупателя не найти, я просто так тебе ноги не раздвину, чтобы потом мое имя на всех углах трепали. Просто влюбилась в тебя, сама не знаю за что. Не такой ты уж и красавчик, если строго посмотреть, и покраше ухаживают. Просто ты на вид странный, необычный, вроде как, первозданный какой-то, что ли, как Адам из райского садика. Ну, и изголодалась, конечно – что там говорить – тоже за это время…

Она повернулась ко мне и погладила по волосатому курчавому галстучку на груди, который связала мне мама и который был намечен на моем теле с самого рождения.

– Сравнила, тоже мне, – Адам из детского садика. Я что – маленький тебе? Просто помладше чуть-чуть, – сказал я не совсем искренне: разница в пять лет в этом возрасте ощущается явно, друзья бы сказали мне, что связался со старухой. Да что они понимают?

– Ладно, проехали, – сказала Софья совсем оттаявшим, воркующим голоском. – Ты просто меня люби, Коленька, и никогда не упрекай. Хорошо?

Я кивнул – счастливый.

– Послушай дальше. Вообще-то, Алекс бабником был, он, вроде, и любил меня, а сам никакую юбку не пропускал мимо. Но мне это было до лампочки, я-то его вообще, сроду, не любила. За сладкую жизнь замуж вышла, а не за него. А с потенцией у него все в порядке было, зря ты принизил его. Он и спящий мог. Бывало, приду поздно с репетиций, а он спит пьяный после какой-нибудь вечеринки. А мне охота, я же живой человек. Не пойдешь же на улицу искать мужика, да я ему и не изменяла никогда. Так я сниму с него исподнее, помну его болт, он и встанет колом. Я сверху усядусь и сделаю свое дело, а он спит себе, не реагирует даже, только фыркает во сне. Представляешь!

Мне было неприятно слушать про ее постельные дела со своим мужем, и я перебил Софью вопросом:

– Так отчего ж вы разошлись, все-таки?

– А мне мало было одного богатства и плотских утех. Повзрослела и поняла – для полного счастья мне любовь нужна, а не просто интим. Любимый человек, то есть. Вот, как ты, например. А тут и формальный повод для развода нашелся: он меня трихомонозом наградил – сам не уберегся по пьяне и меня подставил. Конечно, я потом вылечилась. После суда он меня даже домой не запустил, выбросил чемоданы с моими вещами и вытурил из дома, еще и сказал, чтобы я ему больше на глаза не попадалась. Иначе мне живой не бывать. Правда цацки, которые мне надарил, за время нашего знакомства и замужества, не забрал и даже кошелек, с деньгами на дорогу, под ноги швырнул. Ну и фамилия его, красивая, при мне осталась. Это, как в случае с Галиной Вишневской. Дверь захлопнул так, что аж весь подъезд задрожал, и я поняла – старая жизнь закончилась, надо начинать новую. В итоге, пришлось мне мотать из Киева в самую глухомань.

– Это Новосибирск-то – глухомань? – укорил я Софью, пряча за равнодушием в голосе немалую обиду за наш трудовой, рабочий город.

– Котик, да ладно тебе, я понимаю, тут твоя родина. Конечно, Новосибирск – столица Сибири, но не пуп же земли. Есть города и получше… – Софья нежно потрепала меня по вихрам. – Какие у тебя мягкие, шелковистые и густые волосы! И красивые, с волной… А ведь меня и в Москве и в Питере ждали. И из загранки приглашения были. И дернули же меня черти приехать сюда! Не знаю сама почему: или от отчаяния или спрятаться подальше от Алекса захотелось, но все это произошло как-то спонтанно, неосознанно. Просто позвонила в кассу «Аэрофлота», спросила, в какой крупный город билеты свободно имеются. А тогда бархатный сезон был, напряга с билетами. Кассирша мне сказала – на Новосибирск есть. Состояние у меня тогда ненормальное было. Я знала, что тут у вас хороший оперный, прилетела, прямо с самолета в театр направилась. Меня сразу, без разговоров, приняли в ведущие солистки. Представляешь, оказывается меня многие из дирекции и труппы уже слушали, а я и не знала! Может, это Судьба толкнула меня сюда или, в самом деле, черти? Чтобы тут встретить тебя?.. А ты был в Киеве?

– Нет.

– Ну, вот, побываешь, тогда и поговорим, насчет вашей столицы всей татарской земли.

– Ну уж, знаешь что!..

– Да ладно, не заводись, котик, какой ты ершистый все ж! – и Софья положила мягкую, горячую руку мне на пах и стала там чем-то безвинно поигрывать.

– А девичья фамилия у тебя какая была, неблагозвучная что ли? – ее нежные прикосновения примирили меня с ней.

– По-русски – не знаю. А по-английски – да. Хэг – у меня была фамилия. Карга старая – в переводе. – Софья трескуче и, как мне показалось, стервозно рассмеялась.

– Ты что, англичанка?

– Да, но только – наполовину. Отец мой – Роберт Хэг – был коммунистом, хотя сам был из дворянского рода, имел даже титул – «сэр». Заразился в молодости вирусом марксизма, ну и приехал в Россию в тридцатых годах коммунизм гребаный строить. А через несколько месяцев понял, что попал прямехонько в Ад, что тут фигня, рабство духа и тела, а не социализм, но обратно его уже не выпустили, в ловушке у красных оказался. Направили его на Украину на укрепление сельского хозяйства главбухом – он в Таращах, в заготконторе работал. Там и женился на матери моей – русской, из семьи потомственных интеллигентов. А после и я родилась. Кстати, у мамы в роду все были врачами да инженерами. Вообще-то, у нее фамилия тоже ничего себе была – Адова. Представляешь!