Голос крови - читать онлайн книгу. Автор: Том Вулф cтр.№ 77

По лицу Флебетникова непонятно, уловил ли он издевку. Он моргает. Кажется, он удивлен. Без дальнейших разговоров марширует в будку, вопя: «Лушникин! Лушникин!»

Флейшман удаляется, хихикая себе под нос и, несомненно, представляя себе шквал красных меток и катастрофу, ожидающие Флебетникова в павильоне. Норман шагает практически по пятам за Морисом, и с ним – ХК. У Нормана на лице – задумчивая улыбка, как бы для внутреннего употребления. Если Магдалена его хоть немного знает, то он думает сейчас о том, как превратился в богатея простым появлением здесь – в месте, где всё происходит. Он даже не оглянется, где там Магдалена, с головой канул в свои грезы. Норман проходит тридцать-сорок футов и лишь тогда вспоминает о Магдалене. Он не хочет отрываться от своих достославных друзей, но все же медлит, задерживается повертеть головой. Завидев Магдалену, манит ее широким взмахом руки… но не ждет. Поворачивается на пятке и спешит не отстать от сиятельного друга.

Не понимая, что ей делать, Магдалена шагает вслед. В павильонах по обе стороны прохода видны сквозь двери… красные наклейки. Потрясающе! Сколько всего продано за несколько минут… Красные точки, красная сыпь, сыпь… «Вспышка краснухи»… Ну конечно, про это там и говорили! Все в красной сыпи… Ценой в семнадцать миллионов долларов в случае Флейшмана. Кто знает, сколько еще миллионов означают все эти красные метки?! Магдалену слегка мутит от этих мыслей. Только подумать, какие все здесь пошлые людишки, как им нравится швырять миллионы! Американос! Только подумать, что Флейшман спустил без малого семнадцать миллионов на семь кусков стекла с похабщиной… семнадцать миллионов за тринадцать или четырнадцать минут только из страха, что какой-то жирный русский первым захапает эти дурацкие стекляшки… всё напоказ!.. Выставка бахвальства ценой в семнадцать миллионов долларов… Норман этого не понимает… Его засасывает. А маленькой кубинской девчонки по имени Магдалена больше не существует, где она? Он выбросил ее из головы. Ее обида разгорается будто пламя. Поджог – вот что! Со злобной радостью Магдалена раздувает пламя. Скотина.:::::: Норман, ты паршивый лизоблюд у богачей. Тебе не кажется гадким никакое бахвальство деньгами, правда? Это меня оскорбляет! Чего ради я еще терплю этого человека?::::::

Против ее воли в область Вернике Магдалены являются четыре образа: ее «БМВ»… зарегистрированный на имя доктора Нормана Льюиса, поскольку, строго говоря, принадлежит ему; ее жалованье… которое поступает в виде чека, подписанного доктором Норманом Льюисом; ее квартира, которую она уже привыкла считать своим домом, – собственность доктора Нормана Льюиса; наличные в кошельке, необходимые для выплаты займа на обучение, удачно подбрасываемые доктором Норманом Льюисом… Мятежное настроение быстро идет на убыль.

Отбросив гордость, Магдалена шагает в сектор для почетных гостей. Он отделен стеной из переносных заграждений четырехфутовой высоты, направляющей всех, кто будет дышать одним воздухом с большим шишками, в воротца, охраняемые стражником. Очередным крестьянином-амбалом. Интересно, пропустит он Магдалену? Живая карикатура на всю их породу. Вдруг он к ней прикопается?

Стражник бросает мимолетный взгляд на висящую у Магдалены на шее ламинированную карточку привилегированного гостя и машет рукой: проходите. «Мне глубоко плевать» – написано у него на лбу.

Единственное, что говорило о статусе вип-сектора Цюрихского индустриального банка, – это тот факт, что человека туда впустили. В остальном же он представлял собой то, что в коммерческой среде называется «контрактной мебелью»: простейшие стулья и столы, преимущественно пластиковые. Здесь особо важные персоны могли посидеть, расслабиться, пропустить по стаканчику и сообщить последние сводки о битве за вожделенные артефакты «Майами-Базель», то есть обменяться особо важными сплетнями.

Магдалена сидит в этой зоне на отшибе, за столом вместе с Флейшманом, ХК и Норманом, которого она в настоящий момент подчеркнуто игнорирует. Для нее это вопрос элементарного самоуважения. Мадам Карр вдруг стала главным действующим лицом в их компании. Если бы Магдалена сейчас попросила Нормана или даже Флейшмана дать этому внятное объяснение, то из трех с половиной миллионов возможных ответов ее не устроил бы ни один. Вот ХК отвечает на вопрос Нормана… Когда-то он внушал Магдалене: «Остерегайся задавать вопросы, если не хочешь показать собственное невежество». Как бы то ни было, Норман задал вопрос и получает ответ Мэрилин Карр:

– Как Доггс научился работать со стеклом? Он не работает со стеклом или еще чем-то. Разве вы не слышали про «бесконтактное искусство», про «безыскусное искусство»?

– Что-то такое слышал… или нет… – звучит неуверенно, в устах Нормана, во всяком случае.

– Ни один передовой художник, – продолжает ХК, – больше не притрагивается к материалам и инструментам.

– О каких инструментах вы говорите? – интересуется Флейшман.

– Известно каких. Кисти, глина, ножички, зубила – все это из эпохи ручной работы. Живопись, помните такую? Сегодня она кажется чем-то из пятидесятых прошлого века. Помните Шнабеля, Фишля, Салля и всю эту компанию? Их пятнадцать минут славы пришлись на семидесятые, а кажется, что они творили в пятидесятых. Для новых художников вроде Доггса – это люди из другого столетия, и, если вдуматься, так оно и есть. Они еще пользовались руками для создания на холсте всяких визуальных трюков – либо красивых, радующих глаз, либо вызывающе уродливых, задуманных как «провокация». Провокация… с ума сойти. – Мэрилин улыбается и качает головой, словно желая сказать: «Неужели все это было?!»

– И как же Доггс все это делает? – любопытствует Флейшман. – Кажется, я вас никогда об этом не спрашивал.

– Это довольно забавно, – замечает ХК. – Он связался с Дафной Довилль, проституткой, стоившей губернатору Нью-Джерси его места, и благодаря шумихе она стала колумнисткой в нью-йоркской «Сити Лайт». Вы что-нибудь подобное слыхали? Короче, Доггс приглашает оттуда фотографа… наяривает ее до умопомрачения… Вы заметили, в последнее время это такой шик, сквернословящие женщины?.. Выкидывает всякие коленца… ну, а потом отсылает фотки в «Далик», а там уже их кудесники помещают фотки в свое чудо-стекло с 3D-эффектом. Сам же Доггс к этим артефактам даже пальцем не притронулся. Не имел к ним никакого отношения. Максимум, что он сделал, это вложил фотографии в конверт и кинул экспресс-почтой их в «Далик», хотя наверняка у него для этого есть помощница. «Без рук» – сегодня важный концепт. Это уже вам не какой-то там «художник», использующий свое так называемое мастерство для околпачивания людей. Не ловкость рук. Руки больше не нужны. В этом и есть концептуальность. Тем самым он превращает то, что художник творил руками для создания… эффекта… в нечто такое, что заставляет вас гораздо глубже задуматься. Как будто изобрел четвертое измерение. А здесь собраны лучшие, самые современные работы нового поколения. Большинство выставленных вещей Доггса уже стали культовыми. Каждый, кто увидит любую из приобретенных вами работ, Морис, скажет: «Ух ты! Это же Доггс начала классического периода». А по поводу его творчества у меня нет сомнений. Революция и одновременно классика. Подобные вещи становятся доступными не каждый день! Уж поверьте мне! Морис, сегодня вы попали… в десятку.