Блондинки начинают и выигрывают - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Успенская cтр.№ 13

Говорят, рай — это русская жена, английский дом, китайская пища и американская зарплата, а ад — это китайский дом, американская пища, английская жена и русская зарплата. Ну, положим, русская жена у меня имеется, с китайской пищей проблем нет, с домом тоже, а вот зарплата… Далеко не американская!..

Звонок раздался, когда я уже отчаялся ждать. Южный клиент был полностью согласен с условиями и рад был сбыть ненужный ему лес по самой низкой цене, какую только я осмелился ему назвать. Северный клиент тоже не подвел. Он готов был купить лес по самой высокой цене, которую я додумался ему предложить. У него срывалась крупная сделка с иностранными партнерами, и он хватал на рынке все свободное дерево. Еще немного — и он, казалось, отправится собственноручно заготавливать елки в лесу пилочкой для ногтей.

Утром я быстро набросал черновики документов по сделке, объяснил Алине тонкости оформления и вновь повис на телефоне.

Вскоре все было готово. Я невнимательно пробежал глазами стройные ряды банковских реквизитов, юридические и физические адреса, более тщательно проверил витиеватые формулировки условий и сроков поставки, штрафных санкций, размеры неустойки — все как всегда.

Далее бумаги начали движение по инстанции. Сначала их подписал главный бухгалтер. Подмахнул, не глядя, — знал, что на меня можно положиться. Потом завизировал заместитель Дерева Недыбайло. Затем толстенную кипу освятил своим прикосновением сам главный, после чего распухшая папка, принявшая солидный вид и вес благодаря множеству разномастных печатей и витиеватых подписей, отправилась в бухгалтерию.

Круговорот бумаг в природе получил весомую подпитку.

Через день на моем столе обнаружились копии платежных поручений, дабы я мог удостовериться, что все прошло в штатном режиме, как обычно.

Был поздний вечер. За окном флуоресцентными красками багровел закат. Солнце, прежде чем кануть в фиолетовую муть у горизонта, планомерно прошло все стадии цветоперемены: от ярко-желтого и апельсинового к просто алому, чтобы, прощально подернувшись фиолетово-синей пленкой, тихо погаснуть, уступив место серебристому свечению луны. В неоновом сиянии реклам негромкий свет ночного светила казался рахитичным и немощным, как тусклое излучение погасшей сто миллионов лет назад звезды, чей отблеск еще продолжает лететь по привычке сквозь черные бездны Вселенной, слабея, истончаясь, угасая на лету…

Я мельком пробежал бумаги и отправил их в стол, с намерением позже внести в соответствующий реестр. Бросил усталый взгляд на часы и с облегчением заметил, что уже давно перевалило за шесть и, значит, настал финал бесконечно утомительного дня, полного нервотрепки и служебных передряг, как обычно.

Поднявшись со стула, с хрустом расправил затекшие от статичной позы плечи и утомленно зевнул. Выглянул в приемную. Экран монитора погашен, — Алина ушла.

И слава богу! Значит, сегодня не надо пробираться по стенке домой, смущаться, натужно лгать, пыжиться, строить из себя пылкого поклонника, давно уже не являясь таковым.

С чувством честно выполненного долга я отправился домой, где меня ждал мирный семейный ужин, легкомысленная болтовня жены и детский умилительный щебет. Затем ежевечерний допинг, тридцать минут голубого телевизионного излучения на ночь, — и спать, спать, спать!

Проснулся я среди ночи, как будто кто-то толкнул локтем в бок. Сел на постели, протер глаза и потрясенно запустил пятерню в волосы.

— Что такое? — сонно пробормотала Иришка, перевернувшись на другой бок и сладко причмокнув губами. — Уже утро?

— Я не туда отправил деньги! — оторопело произнес я, глядя неподвижным, расширенным от ужаса взглядом сквозь чернильную темень за окном. — Не на тот счет!

Жена протяжно зевнула, удобно складывая под голову ладони.

— Тебе это приснилось, — произнесла она, вновь погружаясь в дурманящий омут предрассветного сна.

Нет, мне не приснилось!

Я сполз с постели, сунул ноги в шлепанцы, прошел на кухню и с первобытной силой вновь вцепился пятерней в волосы.

Последние цифры счета, куда покупатель леса должен был отправить деньги, — восемь нулей и 516. Я это помню точно. Абсолютно точно! Я сто раз оформлял бумаги, мне ли этого не знать?

Но в платежках, которые я бросил в стол, значились совсем другие цифры. Там тоже шли нули, длинный частокол нулей, а потом — 256. Вроде бы так. Точно, 256!

Значит, ошибся. Я отправил кругленькую сумму на счет неизвестной, возможно, не существующей в природе компании и… Это значит, я допустил ошибку. Ужасную ошибку. Кошмарную ошибку. Непростительную ошибку.

Не сносить мне теперь головы. Дерев разорвет меня на части, а оставшиеся жалкие тряпочки развесит по стенам в назидание сотрудникам. Дальше — увольнение (хорошо, если по собственному желанию), биржа труда, безработица, отсутствие денег, слезы жены, голодные взгляды детей и…

Ужасная картина, будто нарисованная талантливой кистью одного из художников-передвижников, натуралистично живописавших убогие сцены из жизни низов, немедленно нарисовалась перед глазами.

Вот я, ободранный, почти босой, брожу из конторы в контору с приклеенной к губам неестественной улыбкой, неумело скрывая волнение и страх. Я ищу работу. На мне грошовый галстук и мятый пиджак из дешевой ткани.

«Что вы умеете делать?» — спрашивает меня самоуверенный тип с сигаретой в зубах, небрежно щелкая «ЗИППО».

«Все умею, — подобострастно улыбаюсь я, — дайте мне поручение, и я его выполню. Я менеджер высокой квалификации. Я умею составлять договора, заключать сделки, люблю напряженно и много трудиться!»

На самом деле я не умею ничего. Я умею производить нужные бумаги в нужном количестве. И все! Только в этом и заключается моя высочайшая квалификация.

Работодатель обливает меня оценивающим взглядом с головы до ног. Во взгляде читается недоверие.

«Вот как? — ухмыляется он. — А почему вас тогда уволили из конторы «Сукин сын, сыновья и компания»?»

На самом деле его интересует другое. Почему у тебя такие запыленные ботинки, такой дешевый пиджак с глупыми пуговицами и галстук примитивной расцветки, спрашивает он? Почему у тебя ищущий взгляд и сутулые, точно от испуга, плечи? Почему у тебя затравленное выражение лица? Что-то не похож ты на преуспевающего менеджера, приятель! — говорят его наглые глаза.

Он небрежно кивает: «Мы сообщим вам свое решение по телефону».

Но напрасно я буду с трепетом ждать звонка, вздрагивая от малейшего шума в доме. Мне не позвонят. Мне не позвонят, потому что, кроме меня, еще толпы страждущих мечтают о такой же непыльной конторской работе. Они хотят производить бумаги, они умеют производить бумаги. Они могут производить бумаги не хуже меня.

А я? Я допустил ошибку, которой нет прощения… Меня казнят прилюдно, а голову насадят на кол и выставят на всеобщее обозрение в курилке. Все, моя песенка спета.