Тьма в бутылке - читать онлайн книгу. Автор: Юсси Адлер-Ольсен cтр.№ 39

Это влечение было непреодолимо, абсолютно. И одновременно преступно.

Она слушала, как муж спрашивает про Бенджамина и беспокоится о том, выздоровел ли он после простуды. А также слушала, как он говорит в мобильный телефон, что любит ее и спешит вернуться домой. Что, возможно, он приедет раньше, чем рассчитывал. Однако теперь она не верила и половине того, что он говорил, вот в чем заключалась разница. Разница между той порой, когда его слова блистали, и настоящим, когда его слова всего лишь неприятно ослепляли.

И она боялась. Боялась его ярости, боялась его власти. Если он решит выгнать ее, у нее даже нет ничего своего, уж он об этом позаботился. Да, может, кое-что и было, но по большому счету — ничего. Возможно, она лишится даже Бенджамина.

Ведь у него была целая прорва слов на все случаи. Изощренных слов. Поверит ли ей хоть кто-нибудь, когда она скажет, что Бенджамину будет лучше с матерью? Но не она ли решила повернуть на попятную? Разве ее супруг не принес в жертву свою жизнь и теперь постоянно вынужден добывать для них пропитание вдали от дома? Она уже слышала их голоса. Людей из коммуны, из муниципалитета. Все эти блюстители нравов, которые со всей ответственностью подтвердят его мужественность и ее неправоту.

Она просто знала это, и всё.

Позвоню маме позже, решила она. Подавлю в себе весь стыд и расскажу ей обо всем. Она моя мать. Она мне поможет. Да-да. Решено.

И время шло, и подобные мысли угнетали ее. Почему она испытывает такие чувства? Неужели из-за того, что всего за несколько дней она намного сильнее сблизилась с незнакомым мужчиной, чем когда-либо сближалась с собственным мужем? А ведь так и было. Все, что она знала о своем муже, это то, что ей удавалось узнать за те немногочисленные моменты, когда они оба присутствовали в доме. А помимо? Его работа, его прошлое, коробки на втором этаже — все это было абсолютным белым пятном.

Однако одно дело — утратить чувства, и совсем другое — оправдывать эту утрату. Ибо разве он не был достаточно хорош, ее супруг? Не исключительно ли ее минутное замешательство блокировало перед ней всю перспективу?

Вот такие мысли ее занимали. И вот почему она опять оказалась на втором этаже и теперь стояла, разглядывая дверь, ведущую к куче коробок. Может, ей сейчас стоит раздобыть какое-то знание? Прямо сейчас преодолеть грань? Ведь теперь у нее нет пути назад?

Да, решающий момент настал.

Она по очереди вытащила коробки и расставила их в коридоре в обратной последовательности. Когда она поставит их на место, они должны располагаться точно так же, как раньше, плотно закрытые, с закинутыми на них пальто. Она представляла себе свой план только таким образом.

По крайней мере, на такое осуществление плана она надеялась.

Первый десяток коробок, стоявший дальше всего под велюксовским окном, подтверждал слова мужа. Сплошь семейное старье, едва ли приобретенное им самим. Типичные объекты наследства, похожие на те, что оставили после себя ее дедушка и бабушка: фарфор, всевозможные бумаги и какие-то штуковины, шерстяные ковры, кружевные скатерти, сервиз на двенадцать персон и всякие там сигарные щипцы, каминные часы и прочие безделушки.

Картина семейной жизни, которая давно закончилась и почти отошла в небытие. Точно как он ей описывал.

Содержимое следующих десяти коробок добавляли некоторые подробности, накладывающие странный отпечаток на сложившуюся картину. Тут появились золоченые фоторамки. Альбомы для наклеивания вырезок и сами вырезки в увеличенном формате. Альбомы с вклеенными в них событиями и памятными заметками. Все, что отражало его детство, причем все с налетом лжи и замалчиваний, которые постоянно сопровождали его взгляд, обращенный назад на детские тропинки, как на неизменных попутчиков.

Наперекор тому, что ее муж всегда утверждал обратное, вряд ли он был единственным ребенком в семье. У нее не осталось сомнения в том, что у него была сестра.

На одной из фотографий ее муж стоит в тельняшке, сложив руки на груди, и смотрит в камеру печальным взглядом. Ему не больше шести-семи лет. Нежная кожа и густые волосы, расчесанные на пробор. Рядом с ним стоит маленькая девочка. С длинными косичками и невинной улыбкой. Возможно, она фотографируется впервые в жизни. Прекрасный небольшой портрет двух абсолютно разных детей.

Она перевернула фото и увидела три буквы — «Ева». Там было написано еще что-то, но потом зачеркнуто ручкой.

Она принялась просматривать фотографии и переворачивать их — везде эти зачеркивания.

Ни имен, ни указаний на место. Все было вычеркнуто.

«Зачем зачеркивать имена и названия?» — думала она. Ведь таким образом люди исчезают навсегда.

Как часто она прежде сидела у себя дома и рассматривала старые черно-белые снимки людей, лишенные имен!

— Это твоя прабабка, ее звали Дагмар, — изредка комментировала мать, но это нигде не было зафиксировано. А когда не будет на свете матери, откуда взять все эти имена? Кто у кого родился? И когда?

Но у этой девочки было имя. Ева.

Несомненно, сестра мужа. Те же глаза, тот же рот. На двух фотокарточках, где они были одни, она смотрела на брата восхищенным взглядом. Это было трогательно.

Ева выглядела как совершенно обычная девочка. Светленькая и чистенькая, с распахнутым навстречу миру взглядом, который, помимо самого первого снимка, всегда вмещал больше обеспокоенности, нежели мужества.

Когда брат, сестра и их родители были изображены на фото все вместе, они стояли так тесно, словно хотели защититься от остального мира. Они никогда не обнимали друг друга, просто прижимались очень близко. На этих нескольких фотографиях, где они присутствовали все вчетвером, расположение фигур было одинаковым. Впереди дети с расслабленно опущенными руками, позади сестры — мать, положив ладони на плечи девочки, а ладони отца покоятся на плечах сына.

Словно эти две пары рук прижимали детей к земле.

Она пыталась понять этого мальчика с глазами старичка, который потом стал ее мужем. Было трудно. Все-таки между ее и его жизнями пролегла огромная пропасть лет, теперь она ощущала это как никогда.

Она запаковала коробки с фотографиями и открыла альбомы с вырезками, открывшие ей истину, что лучше бы им никогда не встречаться. Что на самом деле она была рождена, чтобы разделить судьбу с человеком, который жил через пять переулков oт нее. А не с тем, которого она увидела на этих снимках.

Его отец был священником, он никогда об этом не говорил, но это было понятно по многим фотографиям. Неулыбчивый мужчина с глазами, выражающими надменность и власть.

У матери мужа глаза были совсем не такие. Они вообще ничего не выражали.

По этим альбомам она догадалась, почему. Отец семейства контролировал все. Тут хранились церковные брошюры, где он обрушивался на безбожников, проповедовал неравенство и угрожал людям, ведущим неправедный образ жизни. Памфлеты о том, что нужно хранить слова Божии в своем кулаке и выпускать их, лишь чтобы швырнуть в лицо неверующим. Эти тексты явно свидетельствовали, что ее муж рос в условиях, совершенно не похожих на ее детство.