Кожа для барабана, или Севильское причастие - читать онлайн книгу. Автор: Артуро Перес-Реверте cтр.№ 19

— Вот именно.

Куарт ощутил на себе взгляд Грис Марсала, выжидательно наблюдающей за обоими. Он вздернул подбородок и мысленно сосчитал до пяти.

— Это не ваша церковь, отец Ферро, это наша церковь.

Ферро несколько мгновений помолчал, глядя на два куска бумаги на полу, потом довернул голову в сторону, со странным выражением — ни гримасой, ни улыбкой — на морщинистом, испещренном шрамами лице.

— В этом вы тоже ошибаетесь, — произнес он наконец, как будто ставя последнюю точку в разговоре, и направился вдоль лесов к ризнице.

О Господи! Совершая насилие над собой, Куарт сделал последнюю попытку примирения. Он хотел, чтобы его совесть была чиста в час, когда всем и каждому придется получать по заслугам. Этому старику, подумал он, подавляя ярость, пропишут все, что положено. Семьдесят раз по семь лет.

— Я приехал, чтобы помочь вам, падре, — сказал он вслед священнику; сделав это усилие, он успокоился. Произнеся эти слова, он исполнил долг, предписываемый смирением и церковным братством. С этого момента не один лишь отец Ферро сможет чувствовать себя проводником гнева Господня.

Старый священник задержался перед главным алтарем, чтобы преклонить колена, и Куарт услышал короткий, резкий смешок, ничего общего не имеющий с юмором.

— Помочь мне?.. Не знаю, чем может мне помочь такой человек, как вы. — Вставая, он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Куарта, и его голос эхом отозвался под куполом храма. — Я хорошо знаю таких, как вы… Эта церковь нуждается совсем в иной помощи, которую вы не сможете вытащить из своих драгоценных карманов. А теперь уходите. Мне через двадцать минут крестить.

Грис Марсала проводила его до дверей. Куарт, призвав на помощь всю свою дисциплинированность и хладнокровие, чтобы не выдать досады и разочарования, выслушал без особого внимания ее попытки оправдать священника. На него сильно давят, говорила архитекторша. Политики, банки и люди архиепископа так и бродят вокруг, как стая волков. Если бы не упрямство отца Ферро, церковь бы уже давно снесли.

— Возможно, в конце концов ее все-таки снесут, — заметил Куарт, давая небольшой выход своим чувствам. — Благодаря ему. И с ним вместе.

— Не говорите так.

Она была права. Ему не следовало говорить подобных вещей. Абсолютно не следовало, упрекнул себя Куарт, вновь обретая самообладание и глубоко вдыхая аромат цветущих апельсиновых деревьев, буквально окутавший обоих, как только они оказались на улице. В уголке, образованном фасадом церкви и стеной соседнего здания, возле бетономешалки, орудовал лопатой рабочий. Куарт рассеянно скользнул по нему взглядом, шагая по площади рядом с архитекторшей.

— Я не понимаю его поведения, — проговорил он. — В конце концов, я на его стороне. Церковь на его стороне.

Грис Марсала иронически глянула на него:

— Какую Церковь вы имеете в виду?.. Римскую? Или архиепископа Севильского? А может быть, самого себя?.. — Она недоверчиво покачала головой. — Нет. Он прав и знает, что прав. На его стороне нет никого.

— Это меня не удивляет. Похоже, он любит сам создавать себе проблемы.

— Их у него хватает. Его конфликт с епископом — это открытая война… Что же касается алькальда, то он грозит подать жалобу в суд: он считает оскорбительными выражения, употребленные доном Приамо по отношению к нему во время воскресной проповеди пару недель назад.

Куарт остановился, заинтересованный. В информации, полученной им от Монсеньора Спады, об этом ничего не говорилось.

— Что же он сказал?

Архитекторша усмехнулась углом рта:

— Он назвал его низким спекулянтом, недобросовестным священнослужителем и бессовестным политиком. — Она искоса взглянула на Куарта, ловя выражение его лица. — Вот так, насколько я помню.

— И часто он произносит такие проповеди?

— Только когда сильно разгорячится. — Грис Марсала помолчала, размышляя, — Пожалуй, в последнее время довольно часто. Он говорит о менялах, наводнивших храм, и так далее.

— О менялах, — повторил Куарт.

— Да. Среди прочих.

Куарт постоял, подняв брови, обдумывая услышанное.

— Что ж, неплохо, — заключил он. — Вижу, наш друг дон Приамо — настоящий специалист по части обзаведения друзьями.

— У него есть друзья, — возразила женщина. Потом, наподдав ногой пустую жестянку из-под пива, проследила за ней глазами. — Есть и прихожане: добрые люди, которые приходят сюда молиться и которые нуждаются в нем. Так что вы не можете осуждать его за то, что произошло между вами.

Она проговорила это с некоторой горячностью, от которой вдруг показалась Куарту моложе своих лет. Он раздраженно качнул головой.

— Я приехал не затем, чтобы судить его. — Он обернулся, чтобы обозреть обшарпанную звонницу церкви, хотя на самом деле — чтобы не встретиться глазами с американкой. — Это будут делать другие.

— Ну конечно. — Грис Марсала стояла перед ним, засунув руки в карманы джинсов, и то, как она смотрела на него, совершенно не понравилось Куарту. — Вы из тех, кто пишет свой отчет и умывает руки, верно?.. Вы ограничиваетесь тем, что приводите человека к претору. А уж другие говорят: ibi ad crucem. [31]

Куарт изобразил удивление, смешанное с иронией:

— Я и не представлял себе, что вы настолько хорошо знакомы с Евангелием.

— Мне кажется, есть слишком много такого, чего вы себе не представляете.

Испытывая неловкость, Куарт переступил с ноги на ногу, потом провел рукой по своим седым, коротко подстриженным волосам. Каменщик, работавший метрах в двадцати возле бетономешалки, прервал свое занятие и смотрел на них, опираясь на лопату. Это был молодой человек, одетый в потрепанную солдатскую форму, густо заляпанную известкой.

— Единственное, что я хочу и собираюсь сделать, — сказал Куарт, — это обеспечить проведение расследования по всем правилам, без каких бы то ни было нарушений и предвзятых выводов.

— Нет. — Ее светлые глаза вонзились в него с симпатией скальпеля. — Дон Приамо поставил правильный диагноз: вы приехали, чтобы обеспечить проведение казни по всем правилам.

— Он так сказал?

— Да. Как только служба архиепископа сообщила о вашем приезде.

Куарт перевел взгляд на то, что находилось за спиной женщины. А находилось там окно с изящной решеткой, уставленное горшками с геранью, и клетка с неподвижно сидящей на жердочке канарейкой.

— Я только хочу помочь, — произнес он нейтральным тоном, и собственный голос вдруг показался ему чужим. В этот момент позади него зазвонил колокол церкви, и канарейка, радостно встрепенувшись, разразилась трелью.

Работа предстояла трудная.

Ты должен рубить, рубить и рубить, рубить безжалостно, пока не очистятся ряды деревьев и лес не сможет снова считаться здоровым.