Я сделала приворот, или Мужчина, мое сердце свободно - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Шилова cтр.№ 19

— Божественно готовишь!

— И это говорит человек, который попробовал все блюда на свете? Тебе же есть с чем сравнить, не так ли?

— Ты права, я перепробовал многое. Больше всего меня впечатлило мясо акулы. Я прилетаю в Японию, только чтобы им полакомиться.

— Акулу жалко.

— Я как-то не думал об этом. Японцы вылавливают сотни акул, которых потом продают в свежем, замороженном, соленом, копченом и консервированном виде. Деликатесом считается суп из акульих плавников. Ещё я любитель фугу. Это блюдо традиционной японской кухни из некоторых видов ядовитых рыб семейства иглобрюхих, содержащих яд тетродотоксин. Также часто «рыбой фугу» ошибочно называют множество видов рыб этого семейства. В Японии фугу считается деликатесом и пользуется большой популярностью. Рыба, из которой готовится блюдо, содержит смертельную дозу яда, концентрация которого должна быть уменьшена до допустимой в процессе приготовления. Фугу считается деликатесом, её употребляют с целью «пощекотать себе нервы». Приём в пищу неправильно приготовленного фугу может быть опасен для жизни. Поэтому для приготовления фугу в специальных ресторанах японским поварам приходится пройти специальное обучение и получить лицензию. В прошлом в Японии существовала традиция, согласно которой в случае отравления фугу повар, приготовивший блюдо, должен был его также съесть либо совершить ритуальное самоубийство. На протяжении долгого периода в Японии запрещалось употреблять фугу в пищу и даже существовал запрет на вылов рыбы фугу. Рыба фугу содержит смертельную дозу яда во внутренних органах, в основном в печени и икре, желчном пузыре и коже. Печень и икру рыбы фугу нельзя употреблять в пищу вообще, остальные части тела — после тщательной специальной обработки. Яд парализует мышцы и вызывает остановку дыхания. В настоящее время не существует противоядия, единственная возможность спасти отравившегося человека состоит в искусственном поддержании работы дыхательной и кровеносной систем до тех пор, пока не закончится действие яда. Несмотря на лицензирование работы поваров, готовящих фугу, ежегодно некоторое количество людей, съевших неверно приготовленное блюдо, погибает от отравления.

— И зачем нужно так рисковать?

— Если бы ты хоть раз это попробовала, то уже бы не спрашивала. Сказать, что это божественно вкусно, нельзя. Это очень необычно.

— Я этого не понимаю.

— Я и скорпионов пробовал. В Таиланде из скорпионов делают шашлыки.

— Они ведь тоже ядовитые.

— Термическая обработка убивает любой яд. Он полностью испаряется. А каких я только не видел кузнечиков! Их в Мексике едят повсеместно: вареными, сырыми, высушенными на солнце, обжаренными, вымоченными в соке лайма. Самое популярное блюдо — гуакамоле. Как любое мелкое обжаренное насекомое, жареный кузнечик не обладает выдающимся ароматом, и обычно его вкус — это вкус масла и специй, в которых его жарили. А суп из них отменный.

— Никогда не пробовала.

— Попробуешь. У нас с тобой всё впереди.

— У нас с тобой? — Я растерялась.

— Ты всё правильно услышала, — кивнул Самуил. — Наташа, не знаю, что со мной происходит. Раньше не было такого. Первый раз в жизни, не поверишь, тянет к тебе, как магнитом, и всё тут. Не могу я без тебя. Хочется везде тебя возить, всё показать. Хочется, чтобы мы вместе попробовали одно из моих любимых блюд: мозг живой обезьяны.

— Что?!

— Мозг живой обезьяны.

— Да как ты можешь?! — От одних только слов мне стало нехорошо.

— Ещё как могу. Это моё любимое лакомство. Такое блюдо подают только в закрытых ресторанах Гонконга. Официально блюдо запрещено правительством Китая, но из-за спроса и экзотичности спрос всегда превышает риск получить штраф за жестокое обращение с животными. Владельцы крупных ресторанов пытаются обойти закон и придумать различные варианты блюд, которые подходили бы под рамки закона, однако традиционный способ поедания мозгов из черепа еще живой обезьяны по-прежнему пользуется популярностью. Кстати, перед тем как подать блюдо, животное накачивают алкоголем. Официант сбривает шерсть на его голове. Молоточком и стамеской пробивают череп и снимают его верхнюю часть. Мозг надо есть ложечкой, пока несчастное существо еще живое…

— Боже, какой кошмар! Не могу слушать!

Да, он очень жесток, потому что нормальный человек никогда не будет есть еще живое существо.

— Я хочу, чтобы ты попробовала вместе со мной жареных бамбуковых червей, личинки травяной моли. Они как чипсы. А ещё мясо крокодила, жареную морскую свинку со снятой кожицей, медовых муравьёв.

— Самуил, хватит, мне сейчас станет плохо!

— Девочка моя, я говорю всё это к тому, что никакие устрицы, никакие лягушачьи лапки и фуа-гра не сравнятся с твоими котлетками и пирожками. Наташка, ты меня приколдовала, что ли?

— Что? — Я вздрогнула и покраснела.

— Ты что так испугалась?

— А зачем ты говоришь ерунду? — Меня бросило в жар.

— Я же пошутил. У тебя что, чувства юмора нет? Просто я не пойму, что со мной происходит, почему меня так к тебе тянет. Ты меня манишь, как магнит. Точно не приворожила? Тянет меня к тебе, и ничего я с собой не могу поделать.

— Я такими глупостями не занимаюсь.

— Я знаю, но меня приворожить невозможно. Ты только представь, сколько девушек пытались это сделать, и ни у одной не получилось. И не получится. У меня мощнейшая защита стоит. Её пробить невозможно. Со мной такие маги работали… Поэтому я знаю, что это исключено.

— А почему ты считаешь, что не можешь просто влюбиться? Ты что, не такой, как все люди?

— Нет, я обычный. Просто со мной никогда раньше такого не было. Четвёртый десяток разменял, и тут — раз, и шандарахнуло.

— Когда-то надо начинать.

— Вот я и начал. Если честно, ничего подобного от себя не ожидал.

— Если хочешь, я не буду к тебе приезжать.

— Ты что, с ума сошла? Я теперь даже представить не могу, как буду жить без твоих котлеток и пирожков.

Мы рассмеялись. Я наклонилась к Самуилу и нежно его поцеловала.

— Наташа, что с нами? Это любовь? Чувствую — умираю от желания.

— Не знаю, как ты, но когда я тебя вижу, мне кажется, что я летаю. Похоже, ради тебя я могу свернуть горы и объять необъятное. При этом я понимаю, что мне нельзя тебя любить.

— Почему?

— Потому что ты очень богат и, что бы между нами ни произошло, все будут говорить, что я тебя не люблю, а я с тобой только из-за денег.

— А тебя интересует чужое мнение? Неужели ты живёшь с оглядкой на других?

— Я стараюсь не обращать внимания. Я учусь. Всё равно не смогу никому доказать, что твои деньги меня совершенно не интересуют, что мне нужен ты. Поэтому я боюсь, что мой полёт будет коротким, а падение слишком болезненным. Я опасаюсь тебя любить. Очень боюсь, но не могу с собой ничего поделать. Мне страшно остаться с разбитым сердцем. Любовь… Она же как снежинка: вроде на ладони, а может растаять и стать капелькой, слезинкой. Когда я тебя вижу, мир замирает. Не буду скрывать, я мечтаю, чтобы моё чувство было взаимным. Что бы ни случилось, ты всегда будешь в моих мыслях. Когда вдруг подумаю, что однажды могу тебя не увидеть, мне кажется, у меня останавливается сердце. Такое ощущение, что оно не бьётся вообще. Становится очень страшно. Видимо, после того, как узнала тебя, я не смогу быть счастлива с другим.