Эхо возмездия - читать онлайн книгу. Автор: Валерия Вербинина cтр.№ 25

Дядюшка Казимир тяжело вздохнул, взял ложку, с обреченным видом зачерпнул бульон из тарелки и вылил содержимое ложки обратно. Так он поступил несколько раз, причем с каждым разом вздохи делались все громче; но тут, шурша шелковым платьем, в комнату вошла баронесса Корф.

– Дядя, так это вы вздыхаете! А я-то грешным делом подумала, что на нас идет ураган…

Ее губы и глаза улыбались, и, хотя тон фразы был довольно-таки насмешливым, дядюшка поймал себя на том, что еще немного, и он сам заулыбается в ответ. Амалия умела улыбаться так, что от нее словно исходило сияние. Казимирчик понял, что его племянница находится в прекрасном расположении духа, и решил немного побузить.

– Я не хочу бульон, – объявил он, насупившись.

– Дядя, не забывайте: вы больны!

– Будем считать, я уже выздоровел, – хладнокровно ответил дядя.

– Кроме того, – не преминула уколоть его племянница, – сегодня умеренность вам не повредит. На вчерашнем ужине вы ели за двоих.

– На меня плохо повлияло появление этой дамы, у которой изо рта пошла пена, – объяснил Казимир. – Надеюсь, когда я приду к Снегиревым в гости в следующий раз, такого не случится. Кстати, когда мы должны нанести им визит?

– Вы пока можете отдохнуть, а я собираюсь поехать к ним сегодня, договориться насчет собаки, – отозвалась Амалия, опускаясь в кресло и беря газету.

– Собаки?

– Это просто предлог. У них дома две таксы, я без ума от такс и мечтаю о чистокровном щенке. Если бы вы вчера не были заняты едой, то слышали бы мой разговор с хозяйкой по этому поводу.

Казимир вздохнул.

– Что? – спросила Амалия, уловив на его лице выражение, которое говорило ей, что дядюшка готовит какую-то каверзу.

– Абсолютно ничего, – ответил дядюшка, тотчас же принимая безразличный вид. – Прекрасный бульон, настолько прекрасный, что у меня не хватает духу до него дотронуться.

– Дядя!

– Если я скажу, тебе это не понравится, – быстро проговорил Казимирчик.

– Сначала скажи, – потребовала Амалия, складывая газету и кладя ее на стол. – Я жду! – с нажимом добавила она, видя, что дядя колеблется.

– Ну, раз ты так настаиваешь… – Казимирчик вздохнул и мысленно прикинул расстояние от Амалии до находящихся поблизости тяжелых предметов, которые она могла в него метнуть. Не то чтобы она питала предосудительное пристрастие к швырянию вещами в своих ближних, просто Казимирчик по природе был осмотрителен и всегда предпочитал держать в уме самый худший вариант развития событий. – Вот тебе мое мнение: ничего у тебя не выйдет. Так что можно не изображать, как ты любишь такс, не ходить к Снегиревым в гости, не тратить зря свое время… и вообще.

Амалия сразу же перестала улыбаться, и ее глаза сверкнули так, что, если бы поблизости оказался кто-то посторонний, он бы подумал ровно то же, что и Евгения Одинцова: баронесса Корф умеет ненавидеть, и еще – что тому, кто станет у нее на пути, точно не поздоровится.

– Дорогой дядя, – промолвила она вкрадчиво, но так, что у Казимирчика побежали по коже мурашки, – не могли бы вы подробнее объяснить, что именно вы имеете в виду?

– Могу, – немного нервно промолвил ее собеседник. – Видишь ли, вчера тебе удалось произвести впечатление почти на всех мужчин, которые там находились. Я имею в виду хозяина дома, фабриканта, доктора Волина, господина Одинцова, студента… Но именно тот, кто тебе нужен, совершенно… э… не заинтересовался. И я боюсь… то есть это исключительно мое мнение, сама понимаешь… Боюсь, что мистер Бэрли тобой не заинтересуется. Не потому, что с тобой что-то не так, а просто потому, что его привлекает другой тип женщин.

– Какой же? – холодно спросила Амалия.

– Уверен, ты бы и сама заметила, если бы не препиралась со студентом, – хмыкнул Казимирчик. – Потому что мистер Бэрли не сводил с нее глаз.

Амалия задумалась.

– Лидочка Снегирева?

Ее собеседник кивнул.

– Вздор, – решительно сказала Амалия. – Ему тридцать семь, а она в два раза моложе его! И во-обще…

– Хочешь сказать, что я ничего не понимаю в человеческих отношениях? – осведомился Казимирчик ангельским голосом. – Говорю тебе, он к ней неравнодушен. Может быть, это еще не любовь, но Лидочка не обращает на него внимания, а когда у чувства появляются препятствия, оно растет как на дрожжах.

– Лидочка очень мила, – решительно сказала Амалия. – Но в ней нет ничего особенного.

– Дело не в Лидочке, а в том, что в голове у мистера Бэрли, – объяснил Казимир тоном лектора, разъясняющего профану сложную научную проблему. – Он из тех англичан, которые высоко ставят неиспорченность и свежесть. Ему не женщина нужна, а девушка, понимаешь? Это, конечно, вовсе не значит, что сам он чист и безгрешен. Судя по его роже, все обстоит с точностью до наоборот. Не сомневаюсь, что в своем Лондоне он частенько захаживал в известные дома, где посетителей стегают плеточкой… И невеста ему отказала, конечно, не потому, что он недостаточно для нее хорош, а потому, что почувствовала, он с червоточинкой.

– Дядя, – сказала Амалия обманчиво ровным тоном, – позвольте вам напомнить, что вчера за весь вечер вы обменялись с мистером Бэрли десятком фраз о погоде, железной дороге и газетах, которые вы читаете. Ах да, еще раз вы попросили его передать сахар. Позволительно ли мне узнать, из чего вы сделали столь… э… умопомрачительные выводы?

– Я же сказал: достаточно посмотреть на его рожу, – сухо промолвил Казимирчик, которого этот разговор уже начал утомлять. – Объясняю прямо: он impuissant [8] , которого возбуждают только плетки и невинные девушки. Не хочешь мне верить – дело твое, но лично мое мнение таково: ты ничего не добьешься. Нет, конечно, ты можешь попытаться, но тебе не удастся сделать так, чтобы ты могла влиять на него в том ключе, который тебе нужен.

Амалия задумалась. Когда-то она недолюбливала своего дядюшку и считала его ненадежным человеком, повесой и эгоистом, но впоследствии ей пришлось убедиться, что при всей своей кажущейся никчемности и поверхностности ее родственник далеко не глуп, а в некоторых отношениях даже умнее многих. Кроме того, он имел весьма похвальную привычку высказываться только тогда, когда не сомневался в своей правоте, и, если сейчас Казимир был так категоричен, как минимум имело смысл принять его слова в соображение.

– А Павел Антонович знает? – спросила она.

– О том, что Бэрли неравнодушен к его дочери?

– Да.

– Нет, и мать ее пока тоже ничего не заметила. И скажу тебе больше: они вовсе не обрадуются, если узнают.

– Почему вы так решили? Разумеется, Павел Антонович умный человек, но я сомневаюсь, что он обладает вашей проницательностью… м-м… по поводу лондонских домов.