Песнь Валькирии - читать онлайн книгу. Автор: Марк Даниэль Лахлан cтр.№ 16

Идти вперед и дышать было больно, но стоять, замерзая на ветру, было не легче. Она шла и шла, боясь остановиться и заснуть от холода.

Наконец они выбрались из долины и отошли от нее — так далеко Тола еще никогда не заходила. Вокруг нее на фоне белого неба маячили серые горы. От ледяного ветра у нее заболела голова, а мокрый снег пропитал оба плаща, промочив плечи и руки. В одном месте, где тропы пересекались, они увидели следы множества копыт — несомненно, норманны шли разорять фермы.

— Если мы остановимся, то погибнем, — сказала Тола.

— Да.

— Но, может быть, развести огонь?

— Нам нечем зажечь огонь.

Они шли все утро и большую часть дня. Вечером они увидели ферму — всего лишь хижину и небольшой участок земли. Норманны сюда еще не дошли.

— Это безопасно? — спросила Тола.

Не ответив, Исамар зашагал к хижине. Конечно, в хижине безопаснее, чем под открытым небом.

Они спустились в широкую долину. По-прежнему дул сильный ветер, валил снег. Они подошли к хижине. Вокруг не было видно ни одной живой души, даже курицы. Исамар постучал в дверь. Ответа не последовало. Он толкнул дверь. Она не подалась.

— Нам надо войти, — сказал он.

Он влез на низкую торфяную крышу и вонзил нож в плотный слой торфа. Еще пара ударов ножом, и он отпрыгнул, вскрикнув «Эй!». Из торфа показалось копье, едва не проткнувшее ему ногу.

Тола крикнула в дверь:

— Это не норманны, сэр, только два странника, ищущие кров.

— Убирайтесь! Думаете, мы идиоты? В такую погоду никто не странствует, — прозвучал в ответ старческий голос.

— Наши дома сожжены норманнами. Пожалуйста, впустите нас согреться, наши семьи убиты.

— Тогда вам не повезло. Уходите.

Исамар ударил в дверь.

— Открой, старик, иначе я открою сам.

— Тогда поздороваешься с копьем.

Исамар нажал на дверь плечом. Она прогнулась, но не подалась. В щель Тола увидела груду камней за дверью. Старик забаррикадировался внутри.

— Не заставляй меня разбивать дверь! — крикнул Исамар. — Если я это сделаю, нам всем будет холоднее.

— Убирайся! — послышался истерический крик, в котором звучали завывание волка, плач потерявшихся овец и муки заживо сожженных в своих домах людей.

— Пожалуйста, успокойтесь, сэр, мы только хотим отдохнуть. Норманны далеко отсюда!

Изнутри послышался скрип. Он отодвигал камни. Исамар жестом приказал Толе отойти чуть в сторону от двери. Сам он сделал то же самое.

Бум. Дверь распахнулась, и старик вылетел наружу, выставив перед собой копье.

Исамар достал топор.

— Послушай, что я скажу. Мы друзья!

Это был очень старый человек, низенький, худой, с дикими глазами. Он казался почти смешным, ибо напомнил Толе возмущенную маленькую птичку. Он направил копье на Исамара и снова прыгнул вперед. Исамар отступил и замахнулся топором, заставив старика попятиться.

Старик, увернувшись от удара, не бросил копье. Он снова атаковал — на этот раз Исамар выбил у него копье и, схватив старика рукой, повалил его на землю. Обезумев, тот рванулся и высвободился. Откуда-то он выхватил нож и ударил им в руку Исамара. Дикарь взвыл — настала его очередь обезуметь от ярости. Он ударил старика кулаком в лицо, и еще, еще. Затем выпрямился и стал бить его ногой. Через какое-то время он остановился — старик был мертв, лицо его исказилось в гримасе, как будто он кривлялся, чтобы рассмешить ребенка.

Тола ничего не сказала. Это был очередной ужас среди ужасов, белая овца на снежной равнине. Она посмотрела на тело.

Оно даже не было похоже на тело человека — просто куча тряпок. Рука все еще сжимала нож.

— У меня не было выбора, — сказал Исамар. Он вынул нож и поднял копье.

— Да, — коротко ответила Тола.

— Вот, — он повернулся к ней, — возьми это оружие. Знаешь, как им пользоваться?

— Нет.

— Тогда копье лучше не трогай. Нож держи при себе и дождись, когда норманн подойдет поближе. Они наверняка попытаются тебя изнасиловать, так что у тебя будет шанс спастись. Ударь в незащищенную плоть как можно сильнее и точнее.

— Если их будет много, это не спасет меня.

— Не спасет. Но ты убьешь хотя бы одного.

Она вошла внутрь хижины. Там лежали дрова и хворост для растопки, но старик, видимо, не решался разводить огонь. Тут не было ни мебели, ни утвари, постелью служила куча покрывал и шкур в углу. На столе стояла чашка с отбитым краем. Старика убил его собственный страх. Более смелый человек впустил бы путников и был бы рад их обществу и защите.

Исамар вошел следом с одеждой старика в руках.

— Ты можешь сказать, не идут ли они?

— Все вокруг сочится ненавистью и страхом. Трудно понять.

— Они придут сегодня? Можешь сказать?

— Возможно. Если они рядом. Я не знаю наверняка.

— Давай разведем огонь. Оставь труп у двери, они подумают, что внутри их сородичи.

— Тогда тут были бы кони. И они не пройдут мимо в такую погоду, захотят под крышу.

— Идеально не скроешься. Но если мы не разведем огонь, то умрем от холода. Подождем до темноты. Они не увидят дыма. Тор послал нам хорошее укрытие из облаков, ночь будет темной. — Он говорил сбивчиво, словно каждое слово отнимало тепло его тела.

Исамар осмотрел рану. Она была неглубокой, но сильно кровоточила. Тола видела, как он ненадолго прижал к ней рубашку старика, потом приложил листья и перевязал. Если она собирается хоть как-то отомстить, то ей скоро тоже понадобятся эти навыки.

В хижине было немного еды — хлеб из муки с песком и затвердевшее мясо.

Неужели старик жил здесь один? Это невозможно. Где-то поблизости должны быть и другие фермы. Но она не ощущала их. Наверное, все ушли, оставив этого упрямого дурака умереть от рук своих же соотечественников.

Они зажгли пахнущую жиром свечу и сидели рядом, согревая руки в ее пламени. Костяшки пальцев Исамара кровоточили.

— Я должен был это сделать. У меня не было выбора. Времена тяжелые, и нам необходимо заботиться о себе.

— Он тебя ранил. Он сам навлек это на себя, — сказала Тола.

Правда ли она так думала? Сейчас это не имело значения. На промерзшей земле, полной врагов, можно было думать только о самом главном. Старик умер не из-за своей враждебности, а потому что слишком тяжело, слишком холодно было выживать.

В хижине стало темно, Исамар зажег огонь и подбросил дров.

Он снял куртку, рубашку, штаны и развесил их сушиться.

— Тебе тоже надо просушить одежду, — сказал он.