Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Першанин cтр.№ 41

Несколько бойких ребят, рискнув, притащили кое-что из харчей и теплые сапоги. Хоть и обгоревшие, но пригодные, чтобы проходить месяц-другой.

Василь Грицевич с тремя бойцами устроили засаду возле расквашенной колесами низины… Подожгли бронебойно-зажигательными пулями два грузовика и бензоцистерну «МАН». Пламя высушило низину, а обгоревшие тела убитых немцы сумели вытащить лишь через сутки.

В отряд пришли новые люди. Их тщательно проверяли, посылали на задания, и первый же бой показывал, кто чего стоит.

Пятеро подрывников угодили в засаду. Полицаи под пули лезть не торопились, но, имея ручной пулемет, крепко прижали группу. Бой затягивался, ранили одного, второго десантника. Надо было срочно прорываться, пока раненые могли идти.

Степан Пичугин, меняя диск, подозвал рослого новичка из окруженцев, просидевшего год в дальней деревушке:

– Обойди с фланга и брось две гранаты. Я добавлю из «ППШ», и будем отходить.

Новичок мялся: пугали пулеметные очереди.

– Как же к ним подберешься? Убьют…

Приказ не выполнил. Вызвался молодой сапер. Несмотря на простреленный бок, подполз поближе и швырнул две трофейные «колотушки». Когда поднимался, чтобы под шумок отступить, ахнул и повалился лицом в снег – перебило позвоночник.

Группа вырвалась. Спустя какое-то время, когда сидели, переводили дыхание после быстрого бега, Степан Пичугин подозвал струсившего новичка:

– Жить хочешь?

– Кто же не хочет…

– Ты же год под бабским подолом ошивался, а из-за твоей трусости человек погиб.

Хлопнул выстрел. Никто не заметил, как в руках у рыжего, всегда добродушного сапера появился пистолет. Новичок лежал в снегу, вокруг головы расплывалась лужа крови.

Редко такое случалось в отряде. Все ждали, что скажет старшина. Тот пояснил коротко:

– Не выполнил приказ в бою. Всю группу мог погубить.

Журавлев, выслушав доклад, покачал головой:

– А без этого нельзя было обойтись? Черт знает до чего дойдем, если своих стрелять начнем.

Пичугин молчал, а Кондратьев подвел черту, оправдывая своего лучшего сапера:

– Поступил правильно. Невыполнение приказа в бою… да и вообще! Нечего трусов в отряде плодить. Сегодня один откажется приказ выполнить, завтра другой…

Поддержал Пичугина и особист Авдеев. По лагерю разнесся слух о расстреле. Зелинский с подачи Журавлева собрал членов партии и резко высказался за укрепление дисциплины. Разговоры затихли, хотя на Пичугина уже смотрели по-другому. Может, и прав он, без дисциплины далеко не уйдешь. Не то время, чтобы слюни распускать…

Начальник районной полиции Тимофей Шамраев ценил свою жизнь. И ценить было что. Он получил от немецких властей просторный хороший дом, имел неплохое жалованье и спецпаек.

В доме хозяйничала молодая красивая экономка, неглупая, грамотная женщина, с которой Шамрай намеревался создать новую семью.

Тимофей Шамраев был не просто начальником районного отдела полиции, а объединял в своих крепких руках полицейскую охрану целого района. Шесть волостных участков, отделения в мелких деревнях и на хуторах. Заканчивалось формирование мобильной полицейской роты, для которой немецкие власти выделили грузовик, лошадей и даже артиллерию – две легкие полковые трехдюймовки.

Небывалая щедрость. В других полицейских отделах всяким старьем помощников вооружают. Лишней пачки патронов не выпросишь, а у Шамрая своя артиллерия.

Кроме штатных полицаев, Шамрай организовал в селах отряды самообороны. Оборонцы – так называли крестьянских мужиков, которых под угрозой угона в Германию заставили подписать обязательства сотрудничать с полицаями.

По сигналу тревоги они бежали в волостные участки получать винтовки. И хотя в боевых действиях участвовали редко, но оцепляли нужные места, патрулировали, охраняли дороги, и в первую очередь «железку».

Активности от оборонцев Шамрай не ждал, но безжалостно расправлялся с теми, кто прозевал диверсию на вверенной территории.

Оборотистым и энергичным главой полиции была создана довольно эффективная система охраны, повязанная круговой порукой. Бойцы из спецотряда Журавлева уже сталкивались с оборонцами. Не желая воевать, они едва не на коленях упрашивали бойцов взрывать дорогу и поезда где-нибудь в другом месте.

– Нас постреляют, а семьи в лагерь отправят. Не дайте пропасть!

Немецкий комендант ценил Шамрая. Чтобы отбить охоту покушаться на ценного для германских властей человека, были вывешены приказы, что в случае покушения на господина Шамраева будут немедленно расстреляны двести заложников.

После захвата Трегуба и обстрела немецкого патруля поплатилось жизнью около пятидесяти крестьян из ближней деревни.

Бывший лейтенант Красной Армии Геннадий Трегуб примирился со своей участью, давал показания. Когда особист Авдеев сказал, что это будет учтено на суде, полицай лишь усмехнулся:

– Не надо лишней болтовни. Буду молчать – вы все равно из меня нужные сведения выбьете. Методы я ваши знаю.

– Ну и хорошо, что дошло. Церемониться с тобой я действительно не собираюсь.

– Слава богу, поняли друг друга. А верность великой Германии я хранить не собираюсь.

– Медаль тебе на задницу!

Несмотря на желание облегчить свою будущую участь, Трегуб не мог сообщить что-то действительно важное. Он подробно изложил схему полицейских участков, перечислил их вооружение, назвал наиболее активных полицаев. Сообщил он и о тех, кто в полиции служил с неохотой, но к партизанам перебегать боялся.

– Их в первые же дни на вшивость проверяют. Обязательное участие в нескольких расстрелах, и чтобы люди видели. Какие им после этого партизаны?

– Но ведь сбегали? – уточнил Авдеев.

– Единицы. Во-первых, оставшуюся родню не щадят. Кого стреляют, кого в лагерь. Да и в лесу перебежчикам не слишком доверяют. Как правило, расправляются по-тихому и топят где-нибудь в болоте.

Но работа особиста дала результаты. Начальник волостной полиции знал многое, хоть и по мелочам. Начертил подробную схему своего волостного участка и внутренней тюрьмы.

– У нас пересыльный пункт. Неделю-полторы, больше не держим. Но десятка полтора, а то и два разных задержанных набирается.

Седьмого ноября, когда Трегуба привели на очередной допрос, он с удивлением оглядел Авдеева. Лейтенант был одет в отглаженную форму, на груди блестели орден Красной Звезды и две медали.

Трегуб хотел съязвить, что НКВД наградами никогда не обижает. Но увидел две нашивки за ранения и предпочел промолчать.

– Ну, с праздником, что ли, господин волостной полицай.

– Я уже наполовину труп, – отмахнулся Трегуб. – Чего издеваться!