Сердце зверя - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Корсакова cтр.№ 64

Криминальными способностями Сони отец втайне гордился, но не поощрял, мечтал, что из дочки его выйдет настоящая барышня – умненькая, образованная. Замуж ее хотел отдать за приличного молодого человека, не из воровского мира, а из мира нормального, такого, в каком и положено жить благопристойным девицам. Приданое бы за ней дал немалое, чтобы ни в чем она не знала нужды. А там, глядишь, и внучков дождался бы.

Так бы оно, наверное, и вышло, как отцу мечталось. Не то чтобы Софья так уж хотела замуж, приличные молодые люди ей и вовсе казались скучными и неинтересными, но отцовское слово значило для нее много, стылую подворотню она помнила очень хорошо, даже во сне иногда видела, просыпалась потом в холодном поту и с голодными резями в желудке. И если бы отец попросил – он никогда Софе не приказывал и никогда не запрещал, – она бы смирилась.

Отцовские планы на ее безмятежное будущее в одночасье разрушила страшная болезнь. Что это была за болезнь, он никогда не рассказывал и врачам, которые теперь стали частыми гостями в их доме, рассказывать запретил, как Софья ни просила. Да и что просить, когда все и так видно, когда у отца губы синие, а в груди булькает, словно в кипящем самоваре, когда от болей он белеет лицом и хватается за сердце, а потом, когда отпускает, задумчиво курит папиросу и от Софьиных уговоров отмахивается и отшучивается. Сердце прихватило. Никогда раньше не прихватывало, а теперь вот… И доктора, самые лучшие, самые дорогие, не могли вылечить это сердце, только облегчить страдания. Когда не стало надежды на их помощь, Софье осталось одно – надеяться на чудо.

Чудо пришло в лице старинного отцовского приятеля, известнейшего в Перми ювелира Соломона Яковлевича. Был он нелюдимым, из квартиры своей почти и не выходил, но ради Софьиного отца делал исключение, приходил на партию в картейки раз в неделю. Играл он отвратительно, всякий раз проигрывал и очень расстраивался. Или просто делал вид, что расстраивается. На отца, который бодрился и хорохорился, но болезнь свою скрывать уже не мог, Соломон Яковлевич смотрел задумчиво, а на Софью – с жалостью. Сам он был многим старше отца, но выглядел вполне бодрым, тростью пользовался скорее для проформы, чем из необходимости, и в бодрости его Софье виделось чудо.

Тот приступ случился с отцом прямо во время игры в преферанс – тяжелый, мучительный, напугавший Софью до полусмерти. Тогда, наверное, она заплакала впервые в жизни. Даже в стылой подворотне пятилетней девочкой не плакала, а тут не сдержалась. А Соломон Яковлевич смотрел на нее уже не с жалостью, а с каким-то особенным выражением, уходить не спешил, то снимал, то снова прилаживал на переносицу старенькие очки, вздыхал. Заговорил он, лишь когда отца отпустило, заговорил не с ним, своим старым другом, а с Софьей, поманил крючковатым пальцем, сказал шепотом:

– Сонечка, а пойдем-ка, проводишь старика.

Не хотела она его провожать, боялась оставить отца, но в голосе Соломона Яковлевича почудилось ей что-то особенное. И отец махнул рукой успокаивающе – иди, не бойся, ничего со мной не случится.

Соломон Яковлевич жил, словно в норе, квартира его была темной и захламленной, в ней пахло сыростью и какими-то химикатами. В передней он неожиданно крепко сжал Софьин локоть, сказал уверенным, совсем не стариковским голосом:

– Есть у меня подарок для Петра. То есть еще нет, но сейчас будет. Обожди, Сонечка. Да не стой столбом, со мной идем, в мастерскую.

Она не стала отказываться, понимала, что отказ старика смертельно обидит, послушно прошла следом, уселась на неудобный стул, принялась ждать. Только бы ждать пришлось не слишком долго.

Не пришлось. Работал Соломон Яковлевич удивительно быстро и ловко, очки свои отложил в сторонку, зажег спиртовку, взялся за инструменты.

Всего через полчаса подарок был готов – простенький нательный крестик, совершенно без прикрас и затей. Простое железо с вплавленной в него толикой иного, тускло-серого металла. С металлом этим Соломон Яковлевич обращался как с величайшей ценностью, шкатулку, в которой он хранился, достал из сейфа, надежность которого когда-то специально для него проверял отец.

– Вот, бери, – сказал и протянул Софье крестик. – Мало у меня его осталось, очень мало, но на какое-то время, думаю, на полгода-год ему станет лучше. Болезнь отступит. Только крестик пусть носит не снимая. Исцеления я не обещаю, не то у меня призвание, – он усмехнулся и потер мясистый нос, – но время какое-никакое вы выиграете. Бери и беги, вижу, что не терпится!

Подарок Соломона Яковлевича помог, отцу и в самом деле стало легче. Многим легче! Дышал он теперь без того страшного клекота, который так пугал Софью, ушла слабость и нездоровая синева. Случилось-таки чудо! Вот только Софья твердо помнила, что чудо будет недолгим, потому что удивительного металла у Соломона Яковлевича больше не осталось, а того, что он использовал, на всю отцовскую жизнь не хватит.

Решение пришло само собой – Софья всегда отличалась решительностью. Если тот чудесный металл где-то имеется – а он обязательно имеется! – она его непременно отыщет. Надо лишь поговорить с Соломоном Яковлевичем. Вот только разговаривать старик не желал, даже в квартиру свою Софью впустил лишь после долгих уговоров, но она умела добиваться своего не мытьем, так катаньем. И добилась-таки удивительного, больше похожего на сказку рассказа про металл под названием Полозова кровь, который обычные украшения превращает в шедевры, но самое главное – исцеляет раны и продлевает человеческую жизнь. Пусть сказка, но у сказки этой имелись реальные герои с именами и фамилиями. А уж узнать про людей этих все возможное Софье труда не составит, надо только попросить многочисленных отцовских знакомцев.

Уже через две недели она знала о Чернокаменске и людях, в нем живущих, если не все, то очень многое. Из тех сказочных героев, о которых рассказывал Соломон Яковлевич, в живых остался только один – архитектор Август Адамович Берг. Не так давно он овдовел, жену его Евдокию застрелили в собственном доме какие-то лихие люди. Прискорбно, но Софью чужая смерть волновала в тот момент меньше всего. У Евдокии имелся племянник, которого никто, в том числе и мастер Берг, ни разу не видел. Про племянника Софья тоже разузнала, про его нелепую и раннюю смерть в поножовщине. Так и родился ее сумасшедший план явиться в Чернокаменск под видом вдовы того самого племянника. Конечно, многим проще было бы, не мудрствуя, взяться за поиски Полозовой крови самой, заплатить кому следует сколько нужно, но только план этот пришлось отмести сразу же. Соломон Яковлевич особо настаивал, что Полозову кровь нельзя купить или взять силой, отдать ее может лишь прежний ее владелец или тот, кто с ее силой соприкасался. Из тех, кто, возможно, соприкасался, Софья знала лишь мастера Берга. Не знала она лишь того, какой скверный, какой сложный окажется у него характер.

А отца она обманула, впервые в жизни сказала неправду, потому что знала, что не отпустит, а если и отпустит, то приставит к ней охрану из числа самых верных, самых шустрых. Вот только с охраной сделать она ничего не сумеет, ни сиротой, ни несчастной вдовой прикинуться не сможет. Поэтому она и сказала отцу, что отправляется не в Чернокаменск, а в Кунгур в гости к гимназической подруге, которая к тому времени успела выйти замуж и обзавестись двумя детьми. Тогда Софье казалось, что осуществить задуманное будет легко, ведь она умная и ловкая, а еще фартовая, как говорил отец.