В пекло по собственной воле (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Алешина cтр.№ 38

— Оленька! Ты, как всегда, в самый нужный момент! — воскликнул Севка, обернувшись на звук моих шагов. — Мне отчаянно скучно, и я только что вспоминал о тебе, что-то ты долго не заходила. Забываешь потихоньку старого приятеля?

— Работа, Севыч! — развела я руками. — Только что вернулась из круиза по Каспийскому морю — Туркмения, Иран, Азербайджан…

— Отдыхала? — спросил он, протягивая мне открытую бутылку «портера».

— Что-то вроде того, — ответила я, отхлебывая глоток из горлышка. Единственное, на что обижался добрейший Севка, — это когда отказывались поддержать компанию и выпить с ним пивка, хоть чисто символически. — Этнографией интересовалась, знаешь, персидские гаремы, азербайджанское красноречие… Коврик из Шемахи привезла с портретом их президента…

Севка посмотрел на меня недоверчиво. Ну не стану же я подробно рассказывать ему, как меня держали под домашним арестом в Иране на женской половине хозяина дома — лейтенанта иранской службы безопасности и как в Азербайджане приняли за любовницу нашего министра и подарили этот дурацкий огромный ковер с портретом ухмыляющегося президента Азербайджана!

— Я тоже решил портретами заняться, — сообщил мне Севка, предвкушая мое внимательное отношение к его бесплодным усилиям воскресить на бумаге живую природу. — Вспомнил, как я собачек рисовал.

Он поставил передо мной мольберт и один за другим начал ставить на него свои этюдные наброски. Я рассматривала их очень внимательно, старательно скрывая свои затруднения в определении видовой принадлежности изображаемых им животных. Севка тем временем болтал без умолку, чтобы скрыть свое смущение и естественное авторское волнение перед первым зрителем.

Я не особенно прислушивалась к его словам, но одна фраза привлекла мое внимание, и я начала вникать в смысл того, что он говорит.

— …поэтому идея с предсказаниями мне не особенно понравилась, — уловила я конец фразы, пропустив мимо ушей начало. — Что это он, в самом деле, какой-то Кассандрой представляется. И главное — непонятно совершенно, откуда он это все взял, все эти прогнозы? Очень неубедительно прозвучало.

— О чем ты, Сева? — спросила я. — Извини, я засмотрелась на твои работы.

— А ты не помнишь, министр ваш интервью давал перед юбилеем вашей службы? — спросил Севка. — Ну, обещал еще всяческие беды в последнем году века? Так вот — несерьезно это как-то в его положении.

— А что он говорил-то? — спросила я, потому что тоже совершенно несерьезно отнеслась тогда к выступлению министра, сочтя все, что он сказал, не очень-то оригинальной шуткой.

— Ну, я точно-то сейчас уже и не вспомню, — почесал Севка свой испачканный углем нос. — Если в общем — число всяческих бед, которые и до того щедро посещали российскую землю, в этом году резко возрастет. Всякие там землетрясения, наводнения, пожары, обвалы, цунами даже, на Камчатке где-то. Договорился до того, что метеорит из космоса пообещал — не меньше Тунгусского. Главное, непонятно — почему вдруг, как-то ни с того ни с сего? Хотя, конечно… Если приврал, то понятно — зачем. Ведь вся надежда-то тогда — на вас, на спасателей. А он — главный Спасатель. А глядишь — и Спасителем станет…

Я с изумлением посмотрела на Севку. Он сейчас фактически повторил мою мысль, которая совершенно по другому поводу пришла мне в голову месяца два назад, причем даже почти в той же форме.

Не помню точно, в чем она заключалась, но каламбур «спасатель — спаситель» и я тогда обыгрывала… Но тогда я сама себе сказала, что это — «просто бред» и выбросила все из головы. И вот, пожалуйста! Может быть, у этой мысли есть все же какие-то рациональные основания, раз она витает в воздухе?

— Слушай, а там у него ничего про Азербайджан не было? — спросила я, вспомнив вопросы, которые задавал мне перед тем, как подарить этот дурацкий ковер, который я не знала теперь, куда деть, Президент Азербайджана.

— Да там не только про Азербайджан, там про весь Кавказ было, — усмехнулся Севка. — Он им всем пообещал государственные перевороты, массовые волнения, правда, в разное время.

— То-то, я смотрю, странные какие-то они там, перепуганные, — сказала я только для того, чтобы объяснить Севке свой вопрос про Азербайджан. — Поверили, наверное, прогнозу!

Севка иронически улыбнулся.

— Ну, говори честно, — потребовал он. — Понравилось что-нибудь?

Я в замешательстве посмотрела на мольберт и вдруг увидела последний лист ватмана, который я поставила не глядя, занятая разговором.

С него на меня смотрела грустная собачья морда. Именно — грустная, хотя в глазах собаки светилась неискоренимая надежда и готовность умереть за друга. Я глазам своим не поверила. Это был просто маленький шедевр! Вопрос: «Неужели это ты нарисовал?» — чуть не сорвался у меня с губ, но я вовремя прикусила губу.

— Ты чего губы кусаешь? — с грубоватым смущением спросил Севка. — Что? Совсем плохо?

Я покачала головой.

— Нет, Севыч, совсем неплохо, — ответила я, — особенно вот это…

Я показала на грустную морду собаки.

— Правда? — недоверчиво спросил Севка. — Знаешь, если понравилось, я тебя прошу — возьми в подарок! И давай — без разговоров и всяких там вежливых отказов! Если тебе нравится — бери! Хоть одна моя работа будет висеть не у меня дома… Для меня — это лучше всякой похвалы, честное слово…

Пока я допивала пиво, Севка разыскал деревянную рамку, вырезал из ватмана свой этюд и закрепил на рамке. Он так радовался, делая мне подарок, что я просто не могла отказаться, хотя и понимала, что этот этюд — его первый успех, а может быть, и последний. И тут же решила, что эту собаку я и повешу в больнице у Григория Абрамовича. Об этом я Севке не сказала, но уверена, что, если бы стала с ним советоваться, он был бы только рад.

…Моя проблема с подарком была решена.

А в день своего юбилея Григорий Абрамович преподнес мне и всем своим друзьям сюрприз. Я обычно заходила к нему рано утром, до того как идти на работу в управление МЧС. Так собиралась сделать и в этот наполненный пронзительным октябрьским солнцем день.

Сигнал телефона застал меня в ванной с зубной щеткой в руках.

— Алло! Кто это? — спросила я, недовольная ранним до бестактности звонком, и услышала в трубке знакомый и так давно не слышанный мной голос, с трудом выговаривающий мое имя.

— О-ля…

— Григорий Абрамович! — взвизгнула я от мгновенно охватившей меня радости, но сказать ничего больше не смогла, чувствовала — комок в горле не даст мне сказать в ответ ни слова.

— О-ля, — по слогам говорил Григорий Абрамович, а у меня уже и слезы по щекам ползли. — Ве-че-ром при-хо-ди…

Весь день я провела как на иголках, не в силах дождаться, когда наконец увижу своего командира и учителя не с застывшим парализованным лицом, а смотрящего именно на меня, мне в глаза своим таким знакомым взглядом — заботливым и укоризненным.