Лев с ножом в сердце - читать онлайн книгу. Автор: Инна Бачинская cтр.№ 7

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Лев с ножом в сердце | Автор книги - Инна Бачинская

Cтраница 7
читать онлайн книги бесплатно

— Я ей рассказала, что будет, если она не передумает. Она от огорчения бросила в меня сумкой. Настоящим Луи Вюиттоном. Но потом согласилась, что была неправа. И взяла свои слова обратно, и мы снова дружим.

— Знаешь, Иллария, чем больше я наблюдаю за тобой, тем чаще задаю себе вопрос: зачем тебе это нужно? Это грязь, неужели ты не понимаешь?

— Веня, это бизнес, а не грязь. Как сказал один неглупый политик: правильная политика — это грязная политика, равно как и секс. Или бизнес. Эта дрянь, моя подруга, с позволения сказать, ни дня в жизни не работала, путалась с кем попало, удачно вышла замуж. Ленивое, жадное, развратное животное! Неужели ты считаешь, что я должна ее жалеть, если я могу заработать на ней? Я — рабочая лошадь, которая вкалывает днем и ночью, чтобы заработать себе на… сено. Или ты считаешь, что мне все легко достается?

— У тебя нет недостатка в поклонниках, — заметил адвокат. — И замуж зовут, уверен.

— Если бы я была похожа на мою подругу, я бы выскочила замуж… за кого угодно! Хоть за тебя!

— Упаси господи! — искренне отозвался Сырников.

— Да стоит мне только захотеть, Веня, и ты у меня здесь! — Иллария протянула к его носу сжатый кулак. — Понятно?

— Понятно, — вздохнул он. — О каких деньгах речь? Что ты на ней заработала?

— Я? На ней? — ненатурально удивилась Иллария. — Ничего, фигура речи такая. Имеется в виду, в принципе заработала. — Она, откровенно забавляясь, смотрела на Вениамина. — Напечатав снимок… Причем самый приличный. Один из многих.

— Значит, были и другие? И ты… ты… Все! Я ничего не слышал и ничего не хочу больше знать. Еще вина?

— Ты как девочка, Веня, нежный и трепетный. Достаточно, спасибо. За твое здоровье. И за наш союз. И вообще, за все хорошее! — Иллария легко коснулась бокала Вениамина краем своего — раздался тихий мелодичный звук. — Да брось ты, Венька, сам же спросил! — сказала она через минуту, глядя на хмурое лицо адвоката. — Не надо спрашивать, если боишься ответов. Говорят — тот, кто подглядывает в замочную скважину, рискует увидеть дьявола. Народная мудрость.

— Это ты увидишь дьявола когда-нибудь, — пробурчал Сырников. — Смотри, Иллария, я предупредил.

— Вот когда увижу, тогда и начнется настоящая работа. Для тебя тоже, кстати. Мы ведь в одной связке, не забыл?


Несмотря на расстроенный вид, Вениамин с удовольствием налегал на тушенное в красном вине с овощами мясо, которым славилась кухня «Прадо». Ужин оплачивала редакция, что особенно приятно — Сырников был скуповат. Дело, которое его беспокоило в последние дни, худо-бедно разрешилось, хотя и не так, как он предполагал. Услышанное от Илларии не очень поразило его — он догадывался о «подпольном» бизнесе своей работодательницы. Но одно дело догадываться, другое — знать наверняка. То, что делает Иллария, называется попросту шантаж. Вульгарный, низменный шантаж, причем практически безопасный, так как жертвы — женщины, которым есть что терять. При разумных расценках — это беспроигрышный вариант. И схема беспроигрышная: никто никого ни к чему не принуждает, жертва прибегает сама. В журнале печатается фотография… ну, скажем, сомнительного свойства, но вполне пристойная. А когда возмущенная фигурантка приходит выяснять отношения, ей показывают остальные. Подлый папарацци Сеня — мастер своего дела. Мужчина мог бы разобраться с Илларией, избить, даже убить, но женщины предпочитают платить. Успенская… Ну, хищница!

Вениамин искоса взглянул на свою спутницу. Она красиво ела — изящно резала мясо, изящно жевала. И уже в который раз Вениамин подумал: до чего же хороша, чертовка, глаз не отвести! Тонкие черты лица, голубые глаза, светлые вьющиеся волосы — ангел во плоти. Ангел с червоточиной. Ангел с сапфирами в нежных ушах. Сапфиры не синие, каких много, а светлые, серо-голубые, холодные — такие же, как и глаза Илларии. Пантера Иллария. Голубоглазая пантера Иллария.

Глядя на нее, Сырников всегда вспоминал любимое присловье деда-юриста. «Запомни, Венька, — говорил дед, — все выдающиеся дьяволы были родом из падших ангелов…»

…Как ни странно, Иллария была гадким утенком в детстве. Длинная, тощая, плохо одетая девочка в очках с толстыми линзами. Отца она не знала, мать разрывалась на трех работах, да еще и домой кое-что приносила. Детство ее проходило под клацанье пишущей машинки. Иллария просыпалась под него, под него и засыпала.

Она любила маму. Любила, жалела и презирала, в чем не признавалась даже себе самой. Когда она вернулась из столицы, привезя ей в подарок норковую шубу, та не обрадовалась, а испугалась. Гладила шелковистый мех некрасивой рукой с разбитыми пальцами, а потом заплакала. Иллария прижала мать к себе, умирая от жалости. Она купила новую квартиру, в которую мать переехала неохотно. Ей недоставало старых соседей после тридцати лет жизни в доме на Вокзальной, в однокомнатной квартире. Она не решалась приглашать к себе старых подружек — ей было стыдно за шикарный район. Важного консьержа-генерала, восседавшего в фойе, она побаивалась; дорогой обстановки стеснялась. Иллария всегда была занята, звонила часто, а приезжала домой редко — по молодости лет ей казалось, что мама должна быть счастлива в золотой клетке, а та медленно угасала, не смея пожаловаться.

Люди, как давно поняла Иллария, делятся на две разновидности: те, кто берет, и те, кто дает. Берущие и дающие — и все! В эти две категории человеческой натуры умещаются все жизненные аспекты и коллизии. Мать была из тех, кто дает. Она, Иллария, — из тех, кто берет.

Иллария закончила Литературный институт, куда поступила без протекции, что было удивительно само по себе и говорило о том, что она личность незаурядная. Экзамены сдала блестяще. Жадные глаза ее были широко раскрыты, она впитывала столицу всеми фибрами души. И вскоре из гадкого утенка превратилась в лебедя, что потребовало известной работы над собой. Она сменила очки на линзы, научилась шить, копируя фасоны из журналов мод. Изменила походку, манеру говорить, научилась смотреть в глаза собеседнику, изживая в себе робость и неуверенность. Проделывала все то, что проделывает гадкий утенок с характером, давший себе слово превратиться в лебедя.

После окончания института Иллария два года работала репортером «желтоватых» изданий. Затем занялась серьезно английским и испанским, переводила дамские романы, в чем весьма преуспела. Недолго, правда, так как ее живая и предприимчивая натура требовала динамики. Журналистика и переводы оказались удачным сочетанием. Постепенно она нащупала жизненную схему, которая требовала известной смелости и умения рисковать, но давала неплохой заработок. Схема была проста и проверена поколениями других женщин, умело использовавших мужские тщеславие, падкость на лесть и постоянную готовность приволокнуться за красивой самкой. Она знакомилась с богатыми мужчинами, известными публичными фигурами, под предлогом написать о них, восхищалась их… чем угодно — умением жить и делать деньги, автомобилем, загородным домом-замком, а потом история взаимоотношений катилась по отработанному сценарию. С ее внешностью, хваткой, охотничьим инстинктом и жесткостью она нашла свое место под солнцем. После одной неприятной истории ей пришлось удариться в бега. Она вернулась домой, как охотник из поэмы Киплинга. Или моряк. Вернулась вовремя, чтобы провести с матерью ее последние месяцы.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению