Сердце химеры - читать онлайн книгу. Автор: Анна Данилова cтр.№ 18

– Она могла войти к Ларисе…

– …через мою дверь? – закончил я за него фразу.

– Нет. Дверь они привязали к делу исключительно по одной причине – потому что с ее помощью исчезли вы. Если бы не это обстоятельство, ну и фантазия следователя, которая пошла по нарастающей… Он, я думаю, уже сам придумал ваши вылазки из собственной квартиры, ваши любовные свидания с соседкой… Лора сама могла открыть Полине, а почему бы и нет? Посмотрела в глазок, а там – женщина. Кстати, они были знакомы?

– Думаю, что нет. Хотя этих женщин не разберешь…

– Тогда ответьте мне на вопрос: как вы думаете, Лора легко открывала дверь? Она была осторожна? Знаете, есть такие люди, которые вообще не открывают, когда видят в глазок постороннего человека.

– Нет, Лора открывала, запросто. Думаю, приди к ней Полина, открыла бы без всякой задней мысли.

– Вот и представьте себе картину… Полина приходит к Лоре. Возможно, она все еще продолжает любить вас, и ей кажется, что вы влюблены в соседку… Она хочет выяснить этот вопрос, он не дает ей покоя…

А что, и такое могло случиться… Больше того, зная Полину, можно предположить даже, что она приходила к Лоре договариваться о том, чтобы она, Лора, полюбила меня, в нее влюбленного, поскольку Полина всегда желала мне счастья и хотела видеть меня счастливым. Во всяком случае, так она говорила. Понятное дело, что за такой ее жертвенный труд она хотела бы получить и дивиденды – право видеться со мной, вмешиваться в мою жизнь и постоянно пытаться помочь мне ощущать себя счастливым. Говоря проще, Полина способна была на все, лишь бы почаще видеться со мной.

– Может, так оно все и было, – пожал я плечами, смутно представляя себе добрую и чуткую Полину с пистолетом в руке. – Да только опять же таки теоретически.

– Знаете, Михаэль, ради любви, из ревности женщины способны и не на такие преступления. Их ум изощрен, они наделены фантазией, которую нам, мужчинам, порой не постичь. И я бы не подозревал вашу бывшую жену, если бы не отпечатки пальцев. Как они там оказались? Вот вы говорите, что они не были знакомы, но это реальность, понимаете? Значит, знакомы они были. Расскажите, при каких обстоятельствах вы встретились в последний раз с вашей женой.

– Странные обстоятельства, вы правы. Она меня и напугала и одновременно удивила…

И я рассказал Вишнякову о появившихся на подоконнике курице и телефоне.

– Говорю же вам – ваша Полина та еще штучка! – сорвался на просторечье еще не так давно официальный и деликатный Лев Григорьевич. – Ведь принесла именно то, что было вам нужно на тот момент: поесть и связаться с теми, кто мог бы вам помочь. И ведь отыскала, вычислила… Много еще, кстати, людей знает о существовании дома Маргариты, вернее, о том, что вы работали там время от времени, будто там ваш второй дом?

– Нет. Мой брат, его семья, вернее, Клара, его жена… И Полина.

– А других своих женщин вы туда не приводили?

– Нет, но там бывала Лора. Она… как бы это помягче выразиться, подворовывала у меня ключи и приезжала туда вместе со своими приятелями…

– Кроме мужа и официального любовника, я полагаю?

– Да, я уверен. Она, если можно так выразиться, метила свою территорию, но пускала туда только тех, кто не должен был пересечься там с членами ее семейства… Скажите, вам удалось узнать что-нибудь о Горе, Вике?

– Да. Картина простая – они оба полумертвые от водки, пьют по-страшному. Думаю, они даже еще не осознали, что Лоры нет. Им будет куда страшнее, когда они придут в себя… Даже не представляю, как они доберутся до кладбища и смогут ли вообще принять участие в похоронах. А что касается ее второго любовника, то мне не удалось его найти. Я попросту не знаю, где его искать.

– Полина тоже так сказала… – обронил я.

– Что значит «так сказала»?

– Я поручил ей встретиться с ним, попытаться разыскать его, – покраснел я, поскольку проговорился сыщику в том, что в отчаянии занимаюсь самодеятельностью.

– Знаете, я бы тоже на вашем месте не бездействовал, – ободряюще улыбнулся мне Вишняков. – Вот только в помощники брал бы людей с большей осмотрительностью. Судя по тому, что я узнал об этом Саше (мать Лоры сообщила, что он работает на бензиновой станции неподалеку от Музейной площади), найти его мне все же удастся…

Я представил себе Аллу Николаевну, находящуюся явно не в себе от горя и выдающую на-гора частному детективу подробности личной жизни погибшей дочери. Интересно, а о чем она думала, наблюдая за ее похождениями? Неужели ни разу не произошло ни одного более-менее откровенного разговора, в котором бы Алла Николаевна хотя бы попыталась навести порядок в голове и душе своей дочери?

Поскольку в их доме я был частым гостем (хотя гостем меня можно назвать с большой натяжкой, так, вор чужих секретов, человек, питающейся, не хуже Глафиры, частной жизнью соседей), я имел возможность время от времени наблюдать (хотя правильнее было бы сказать, подслушивать), как общаются между собой эти родные души – мать и дочь. И, странное дело, при всем том противоречивом, циничном, эгоистичном, экспрессивном, нервном, что составляло характер Лоры, с матерью они находились в полной гармонии. И если бывали у Лоры вспышки агрессивности, то направлены они были скорее в сторону отца, который раздражал ее своим отношением к матери и которого она презирала до глубины души.

«– Глафира, можно я сегодня у тебя ночевать останусь? К Горе не пойду, он сегодня тараканов морит, там в квартире дышать нечем. Вик уехал по каким-то там делам в область, обещал, между прочим, привезти баранину. А дома, у предков, не могу, потому что папаня оскотинился вконец. Я уж не знаю, какие-такие страсти-мордасти в их-то возрасте кипят, но у него, похоже, это становится проблемой: он не может справиться со своими скотскими желаниями и готов спариваться с ней где угодно и когда угодно. А меня это, как ты понимаешь, напрягает. Они мои родители, и я не могу воспринимать все это, как кино. Они же через стенку все это делают. И мне маму жаль. Думаю, ей стыдно. А он – скотина, скотина, скотина…»

С матерью она никогда не говорила о себе, о своих переживаниях, не открывала ей душу так, как делала легко и просто по отношению к Глафире. Они разговаривали в спокойной житейской манере, просто как женщины, обсуждающие бытовые проблемы, каждодневные дела. Алла Николаевна всегда много и вкусно готовила, Лора научилась у нее и даже превзошла ее. В отличие, к примеру, от Полины, женщины рациональной, экономной, которая варила куриный суп из дешевых суповых наборов, считая, что пряностями можно совершить чудо и превратить мутный бульон во что-то съедобное, Лора готовила куриную лапшу из целой, домашней курицы. И лапшу делала сама, отчего суп получался прозрачно-желтый, невероятно вкусный. Я так пишу потому, что, каюсь, иногда в отсутствие хозяев позволял себе попробовать кое-что. Может, я и сумасшедший, но временами мне начинало казаться, что я тоже живу в этой семье, а потому, как ее член, имею право. Тем более что я довольно часто оставлял в квартире Ступниковых деньги – на видном месте, и тогда каждый из троих обитателей квартиры – мамы, папы и Лоры – думал, что это деньги одного из них. Конечно, деньги были небольшими, чтобы Ступниковы не насторожились, но и не такие уж маленькие, чтобы унизить их подачками. Я до сих пор не понимаю, как же они ни разу не обратили внимание, что время от времени у них пропадают то котлеты из сковородки, то пара половников супа, то кусок торта или несколько пирожков. Зато иногда то просто на столе, то в старинной сахарнице, где семья держала свои сбережения, появляются от пятисот до трех тысяч рублей!