Последняя тайна Лермонтова - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Тарасевич cтр.№ 47

Их развели, потом дали команду сходиться.

Мишель пальнул в воздух.

Николай решил сшибить фуражку с головы приятеля, это должно напугать. Да и целиться в яркий околыш, светящийся на фоне находящихся за спиной Маешки зеленых кудрей Машука, весьма просто.

Рука держала пистолет крепко, околыш был на мушке, и потому Мартынов уверенно нажал на тугой курок.

А Мишель вдруг упал, как подкошенный.

Кровь на темном мундире издалека была не видна.

Однако сразу же стало ясно, что Маешка мертв. Он даже не сделал ни одного движения, чтобы прижать руку к ране, как это инстинктивно всегда делают раненые.

Нет, не ранен Лермонтов – убит...

В то же мгновение сразу стало твориться что-то невероятное.

Находившаяся над одним из многочисленных темных горбиков Бештау тучка начала разрастаться прямо на глазах.

Еще никто не успел приблизиться к лежащему навзничь Мишелю – а в секунду потемневшее небо уже разрезали молнии и проливной дождь стал оплакивать и омывать неживое, но еще теплое тело.

– Мертв, – перекрикивал гром Глебов.

– Убит! – вторил Васильчиков.

Николаю же казалось, что это очередная дурацкая шутка Маешки.

Потому что он не мог промахнуться.

Потому что у него и в мыслях не было убивать.

Потому, потому, потому...

– Езжай к коменданту, Мартышка, – стал распоряжаться Столыпин. – Глебов, ты здесь оставайся, а мы поскачем за доктором, вдруг он все-таки в беспамятстве и еще можно помочь...

И он послушно поехал к Ильюшенкову. Когда Николая привели в острог, он покорно отвечал на все вопросы. Говорили есть – он ел, наказывали спать – ложился. Все заточение, впрочем, кончилось быстро, оно длилось всего три дня. Перед окончанием ареста Николаю дали стопку бумаг, сказали хранить на случай дальнейших разбирательств, однако же таковых не последовало вовсе...

Боль проснулась, когда тело Мишеля уже предали земле.

Наложить на себя руки не вышло – пистолет дал осечку, тем самым свидетельствуя волю Всевышнего.

Только через много лет, когда совесть чуть приглушила свои укоры, появились вопросы.

Отчего Мишель был так зол в тот роковой день? При всей своей едкости он никогда не позволял себе опускаться до прямых оскорблений. Уж не сказали ли ему какой-то страшной неправды, которая совершеннейшим образом его расстроила?

А был ведь еще и офицер Лисаневич. После того как случилась эта страшная трагедия с Маешкой, он поведал: Алексей Столыпин подталкивал его к дуэли с Лермонтовым, передавал ему якобы звучащие из уст Мишеля насмешки. Однако же он сказал: «Что бы ни сделал такой человек, его простить надобно».

Доктора на дуэль не позвали...

И – как теперь вспоминается самое важное – где были во время дуэли Столыпин и Трубецкой?

Васильчиков и Глебов – перед глазами, один держал ящик от пистолетов, второй давал команды. А Трубецкой и Монго? За кустами, как нарисовал Мишель? Это кто-то из них прошиб правый бок Маешки? Да к тому же и стреляли снизу – а отчего еще пуле по телу вверх идти?

Но зачем, зачем устроил Монго заговор против своего друга?..

Как некстати началась тогда гроза! Словно бы по приказу злоумышленников! Два выстрела прогремело, один ли – не понять, все перемешалось, и гроза, и эхо, и ледяной дождь, и стылый ужас...

... Он вспоминал и просматривал бумаги.

Оказывается, Столыпина вовсе не арестовывали, вот копия его объяснений.

И слишком уж быстро рассмотрели то дело, и наказание дали мягкое.

«А что если, – Николай Соломонович откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу, – Столыпин действовал по указанию Бенкендорфа. Государю-то, по слухам, „Герой нашего времени“ не понравился, он решил, что это наивреднейшая книга. И дал приказ Бенкендорфу, а тот сошелся с Монго, и вот... Надобно разыскать княгиню Щербатову и взять у ней ту картину. И рассмотреть ее внимательнейшим образом. Вдруг все-таки нет на мне греха?..»

– Есть, – Мария вдруг появилась прямо из зеркала, как будто бы стекло стало водой озерной, прошла к окну. Одетая в свое любимое розовое атласное платье, расшитое золотом, с ниткой жемчуга на белоснежной шейке, она была, как всегда, свежа и очень хороша собой. – Конечно, есть грех, ты Мишеля моего убил. А потому не дам я тебе своего альбома. Убийца! Ты – подлый убийца!

Она пустилась вскачь, и Мартынов закрыл лицо руками.

Горькие слезы капали на бумаги, но это его уже не волновало.

«Не стану я писать никаких воспоминаний, – решил он, когда видение исчезло и чуть успокоилась боль в груди. – Потому что не знаю, что писать, и слишком больно это все, а правды уже не найти. Буду нести свой крест покорно. Недолго осталось...»

* * *

Платье из светло-голубого шелка, расшитое серебряными узорами, неожиданно парализовало все мои мысли. Длинное, легкое, приталенное, с глубоким декольте и кокетливыми узкими рукавчиками в три четверти; оно было надето на манекен, и потому сразу же становилось понятно: скроена вещь идеально. Верхняя часть платья – эффектный тугой корсаж с серебряной шнуровкой; снизу по подолу бежит волна серебристых кружев. К шелковому оперению прилагаются прозрачная шаль из органзы и пышная нижняя юбка. А еще горничная оставила на столике серебряный веер и миниатюрный блокнот, похоже, для записи танцев.

Я была даже не уверена, что хочу примерить это платье – прекрасное, совершенное, казалось, оно создано для того, чтобы закрутить вихрь фантазий, увезти в путешествие на райский остров, опьянить счастьем. Надевать не обязательно – даже от созерцания столько радости!

Уже несколько раз я пыталась отвернуться к окну, сосредоточиться, обдумать последнюю информацию и разработать план ближайших действий.

А платье не отпускало!

Казалось бы, всего-то банальные пара метров шелка, наплевать и забыть. Но тот, кто шил это платье, вложил в него всю свою душу. Оно было красиво до мельчайшей оборки, каждой вытачки, последнего шва. Взгляд так и утопал в струящемся водопаде ткани.

Глубоко вдохнув, я бросилась в ванную и закрыла защелку. Полминуты рассматривала флаконы, стоящие на полочке.

Помогло, наконец-то, пришла в себя, перезрелая Джульетта, недоплясавшая Наташа Ростова, вечная Золушка; а впрочем, просто обычная женщина, покоренная красивым платьем.

Итак, через полчаса начнется бал, явка на который, как сказала горничная, прикатившая в мой номер манекен с небесно-голубым шелковым совершенством, строго обязательна для всех гостей. На этом мероприятии мне надо, кровь из носа, не очуметь от красивой одежки, а переделать целую кучу дел.

Момент первый. Имеет смысл разыскать Айо и выяснить, что девушка думает насчет той самой фотографии с привидениями. Если призраки возникли в замке в полном соответствии с ее замыслами, то пусть быстренько с ними разбирается. Еще чего придумала: тревожить нашего классика и его подругу!