Ветер прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Звева Казати Модиньяни cтр.№ 28

— Ну конечно, моя малютка, — поклонился он, взяв ее за руку. — Но сначала зайдем ко мне в таверну «Медведь», я там остановился. Тут недалеко. Мне надо оставить там инструменты. Ну а потом я к твоим услугам.

— И вы отведете меня к синьоре Грассини?

— Ну конечно! Я почтенный лекарь, а не какой-нибудь проходимец!

— Только давайте поскорее!

Саулине захотелось немедленно вновь увидеть контраду Сант-Андреа.

— Мы мигом, — заверил ее Кальдерини.

Вскоре они углубились в темную контраду Каппеллари. Здесь внимание Саулины привлекла жестяная, покрытая эмалью вывеска в виде штандарта с изображением медведя.

— Наконец-то мы на месте! — обрадовалась она. Не надо было уметь читать, чтобы понять эту вывеску. — Это ведь и есть гостиница «Медведь»?

— Это и есть гостиница «Медведь», — с раболепным поклоном подтвердил Анастазио Кальдерини, — но мы-то направляемся в таверну «Медведь». Придется синьорине проделать еще один небольшой переход.

Они продолжили путь по темным и зловонным переулкам. Таверна «Медведь» вывески не имела. Факел, торчавший из кованой железной подставки на стене сбоку от двери, бросал красноватый свет на вход. В неподвижном и разогретом за день воздухе висел неописуемо тошнотворный запах. Даже около сточной канавы, проложенной позади дома Джузеппины, пахло не так. Саулине стало страшно.

— Я хочу домой, — проговорила она дрожащим голосом, остановившись на пороге гнусного притона.

В эту минуту она не думала о богатом доме певицы, оказаться бы хоть на соломенном тюфяке в старой сыроварне отца в Корте-Реджине.

— Мы же договорились! — Лекарь пытался отечески улыбнуться ей, но улыбка вышла плотоядной.

— Мы договорились, что вы проводите меня до дому.

— Ну конечно, синьорина. Мне бы только оставить здесь свои сумки. Вы же не хотите, чтобы я в такое беспокойное время бродил по Милану ночью в обществе юной барышни, нагруженный вещами, да к тому же еще без фонаря?! Какой-нибудь злоумышленник, а тут таких много шляется, может решить, что я несу бог весть какие сокровища, и напасть на нас! Ведь правда?

— Да, синьор.

Кальдерини открыл входную дверь и провел девочку в таверну «Медведь», эту омерзительную крысиную нору. В прихожей, слабо освещенной масляной лампой, острый запах нечистот чувствовался еще сильнее.

— Добрый вечер, — прошамкал старик с запавшим беззубым ртом и гноящимися подслеповатыми глазами. Его голый желтый череп напоминал бильярдный шар.

— Добрый вечер, Аристид, — ответил лекарь.

Ветхий старик с трудом поднялся со столь же ветхого, набитого соломой кресла. Он не обратил никакого внимания на Саулину, возможно, даже не заметил ее. Старик зажег от лампы и сунул в руку Кальдерини сальную свечку, распространявшую сладковатый запах, после чего вновь уселся и тут же уснул.

— Будь так любезна, поднимись на минутку со мной, — пригласил девочку лекарь.

— Да, синьор, — кивнула Саулина.

Лучше уж подняться с ним, чем ждать в прихожей в компании этого ужасного старика. Она поднялась по скрипящим ступеням шаткой лестницы вслед за своим новым знакомым. На каждом шагу он оглядывался.

— Еще одно маленькое усилие — и мы дома.

Дрожащее красноватое пламя свечки рождало жуткие тени, ходившие по отсыревшим, изъеденным селитрой стенам.

— Присаживайся, — пригласил Анастазио Кальде-рини.

Он первым переступил порог тесной каморки, где почти все место занимала кишащая клопами и блохами кровать.

— Вы здесь живете? — растерянно спросила Саулина.

— Бродячий целитель, — напыщенно продекламировал он, — селится на постоялых дворах в тех местах, где занимается своим ремеслом.

— А далеко отсюда до контрады Сант-Андреа? — спросила девочка, мечтая поскорее выбраться из этого вертепа.

— Еще немного терпения, синьорина, — сказал лекарь.

Он поставил свечу на стол и опустил на пол тяжелые сумки со своим инвентарем.

Только теперь она поняла, что имела в виду Джузеппина Грассини, когда говорила: «В Милане нищеты много. Погоди, сама увидишь. Нищета тут похуже, чем в Корте-Реджине». Оказалось, что это чистая правда.

Стол, колченогий стул, кровать и трехногая железная подставка для кувшина с водой и тазика составляли всю обстановку комнаты. И это был далеко не худший из номеров в таверне «Медведь», о чем свидетельствовало покрывало из рассыпающейся от ветхости и изъеденной точильщиками парчи, застилавшее постель.

— Ну? Ты убедилась, что бояться тут нечего? — спросил Анастазио Кальдерини.

— Я хочу вернуться домой, — устало повторила девочка.

— Тебе здесь совсем не нравится, верно?

— Нет, не нравится, — ответила она искренне.

— И все же, — возразил лекарь, притушив на мгновение свой похотливый взгляд, — бывают места и похуже, поверь. — Он снял парик, под которым обнаружились редкие и сильно поседевшие белесые волосы. — Но ты права, Саулина, я знавал лучшие времена, останавливался не в такой дыре, а в лучших гостиницах.

Саулина прислушалась.

— Другие времена, — с тоской продолжал Анастазио Кальдерини, — другие гостиницы… Там, где я раньше жил, челядь что только не делает для тебя. Представляешь, постельное белье меняют раз в неделю! Но жизнь то вознесет тебя в синее небо, то сбросит прямо в уличную грязь.

— Я попрошу синьору Джузеппину помочь вам вновь подняться наверх, — пообещала тронутая его рассказом Саулина.

— У тебя доброе и милосердное сердце, — поблагодарил ее лекарь.

Во все время разговора он расставлял на столе пузырьки с какими-то снадобьями. Из одного пузырька он плеснул немного жидкости в стакан и долил его водой.

— Хочешь пить? — спросил он у девочки.

— А что это?

— Сахарная вода.

Черные глаза Саулины блеснули благодарностью; она взяла стакан и жадно выпила.

— Спасибо, — сказала она.

— Теперь мы можем идти, — лекарь протянул ей руку.

— Синьора Джузеппина будет… — начала было Саулина и вдруг запнулась.

— Ну-ка расскажи мне, малышка, что будет делать синьора Джузеппина?

Голос мужчины доносился до нее смутно и глухо, словно издалека. Она ощутила во всем теле приятную легкость, как во сне, когда ей казалось, что она летает. Вот и сейчас она будто парила широкими кругами над лесом и взмывала ввысь, в самое небо, где раскинулась широкая радужная дуга. Лекарь не дал ей упасть, он подхватил ее на руки и бережно уложил на кровать.

Она была бесподобна в своем голубом муслиновом платье с синим бархатным кушаком, завязанным пышным бантом на талии, в белых чулочках и голубых сафьяновых башмачках. — Знаю, знаю, что ты моя погибель, — пробормотал он, поглаживая ее светлые волосы, рассыпавшиеся по подушке, — но ты слишком хороша, и удержаться я не в силах.