Кронштадт - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Войскунский cтр.№ 51

Легкость она чувствовала в себе в то утро необыкновенную. Славно поскрипывал снег под резиновыми ботиками. И почему-то хотелось смеяться. Супруга! Представила она себе маленькую, всегда беременную жену Паволайнена — и чуть не прыснула: супруга! Ну, положим, уже несколько лет не рожает жена Павы, хватит, троих народила, сколько можно.

У нее, Саши, вторые роды были неладные, мальчонка прожил всего полтора месяца. И сама болела долго, да и теперь, спустя годы, приходится наведываться к врачихе по женской части. Да-а, были мальчики-девочки, а теперь — сами мамы-папы, кругом шашнадцать…

От смешной присказки, вдруг всплывшей в памяти, погрустнела Саша. Где ты сейчас, Костя Братухин? Давно уже оборвалась переписка, давно стал Костя командиром и служит на Черноморском флоте, на крейсере, и по слухам — женат. А вот всякий раз, как услышит Саша его имя или вспомнит невзначай, что-то болью отдается в дальнем уголке души…

До обеда бегала Саша по цехам, уточняла показатели, проверяла, чтоб всюду были записаны на Красных досках ударные бригады. К Марийке Рожновой в отдел труда и зарплаты успела забежать, выслушать Марийкины жалобы на мужа, водолаза-эпроновца, — вбил он, дескать, в упрямую голову, что у него ревматизм начинается, и тянул Марийку из Кронштадта на юг, в Новороссийск, — ну, тут нашла коса на камень. И слышать не хотела Марийка о переезде из Кронштадта, и было похоже, что они разойдутся. Саша развода не одобряла, но и подругу могла понять. Что ж делать, если разлад в семье… каждый в свою сторону тянет… Хорошо еще, что у Марийки детей нет.

— Пусть едет, куда хочет, — сказала Марийка решительным своим тоном и мотнула коротко стриженной головой. — А мне и здесь хорошо. Другого мужика, что ли, я себе не найду?

— Болтаешь, — поморщилась Саша.

— Ах ты правильная наша, — засмеялась Марийка. — Показательная…

С обеденным гудком поспешила Саша домой, на Аммермана, — Надю кормить, в школу отправлять. В третьем уже классе учится Надюша, и все во вторую смену, неудобно очень, да что ж поделаешь, если не хватает школьных помещений.

Прибежала, разожгла примус, поставила подогреть гороховый суп и голубцы, слепленные с вечера. Могла бы Надя и сама в свои десять с лишним лет разогреть еду, но уж очень Василий ее балует, не подпускает к плите, к огню. «У меня, говорит, детство было к коровьему хвосту привязано, и я хочу, говорит, чтоб моя дочь сроду нужды не знала».

— Мам, — вбежала Надя на кухню и учебник сует, — проверь, как я выучила. — Серьезно так смотрит серыми своими глазищами, русую косу на палец накручивает и читает наизусть: — «Опять я в деревне. Хожу на охоту, пишу мои вирши — живется легко…» Мам, а ты в книжку не смотришь!

— Я и так помню.

— Мам, а вирши, знаешь, что такое? Стихи!

— Читай дальше, знаю. И стой спокойно, я тебе чулки поправлю.

— «Вчера, утомленный ходьбой по болоту, забрел я в сарай и заснул глубоко…»

Ровно, без запинки читает Надя. Память хорошая. Глаза кверху, и головой слегка кивает, подчеркивая ударения. Умница, отметки в классе самые лучшие, учительница хвалит не нахвалится.

— «В них столько святой доброты!» — дочитала Надя. — Нам до сих пор задали. Мам, а что это — святая доброта?

— Доброта — это когда человек добрый, других жалеет. А святая — ну, так раньше говорили, если… — замялась Саша.

— Если что?

— Ну, если что-то очень большое.

— Почему же он тогда написал «святая доброта», а не «большая»?

— Ох, Надюша, садись кушать, в школу опоздаешь. Хлеб в шкафчике возьми… Как написал, так и написал, ему виднее было.

Сели друг против дружки, начали есть. По Надиным глазам видела Саша, что она раздумывает над услышанным. Вскинула голову Надя и говорит:

— А я знаю. Святые в церкви бывают, а теперь их нет. Да, мам?

— Верно, Надюша. До конца доедай, я тебе голубец положу.

Уже кончали обедать, когда пришла Лиза. Румяная с морозу, не снимая пальто и шапки, кинулась Надю целовать:

— Ух ты, моя сероглазая! Крыжовничек ты мой…

— Отойди, застудишь девочку, — отстранила ее Саша. — Быстренько одевайся, Надя. Портфель приготовила?

Пальтишко у Нади синее, суконное, на ватине — прошлой осенью справили. Шапочку красную купил как-то Василий в Ленинграде. Приятно смотреть на Надю.

— Мам, я за Олей забегу, вместе в школу пойдем! — Побежала, быстроногая, по коридору, крикнула еще: — Теть Лиза, крыжовничка зимой не бывает!

Со смехом дверью хлопнула.

Саша проворно помыла тарелки и тоже заторопилась уходить. Дверь в комнату Шумихиных была раскрыта, там Лиза стояла перед зеркалом — напевая, возилась с приколками, рыжеватую свою гриву закалывала.

— Ты чего так рано с работы? — спросила Саша.

— На работе сидеть — мозгами скорбеть, — звучным голосом ответила Лиза, не отвлекаясь от своего занятия.

— Совсем как Петенька твой заговорила. Там суп и голубцы — поешь.

— Не хочу, сестричка. Петя у себя на буксире накормил, перед тем как в Питер уехал.

— Опять уехал? Ничего у него не выйдет. Ну ладно, побежала я. Ты дома будешь?

— Дома. — С поднятыми к волосам руками повернула к ней Лиза статное, зеленым платьем обтянутое тело. — А что?

— Мы с Василием поздно придем, так ты Надю напои чаем, когда прибежит со школы.

Бегом — на завод. А мороз, кажется, отпускает. Опять будет оттепель с сырым западным ветром, с гололедицей. Не любила Саша оттепель. Скорей бы весна!

А Лиза-то, Лиза! Как не сиделось ей раньше дома, так и на работе теперь не сидится — нарвется ведь опять на неприятности… В кого она такая непутевая уродилась? Семь классов кончила, дальше учиться не захотела. Она, Саша, взяла ее к себе в деревообделочный, и вроде бы ладно пошло: руки у Лизы умнее головы оказались, — вдруг взбрыкнула: хочу в минные мастерские. Интересно ей, понимаешь ли, знать, что у торпеды внутри. Ладно, через знакомых людей устроили Лизу в мастерские ученицей. Опять же неплохо пошло. Способная она, легко схватывает.

Но было у нее на уме другое. Стала Лиза где-то пропадать по вечерам. В глазах будто огоньки праздничные зажглись, и в походке появилось что-то новое, вызывающее, и позвучнел голос. Вообще-то рано развилась Лиза — в свои семнадцать с небольшим лет была видная, бокастая, груди торчком.

Кронштадт — город маленький, тут ничего не скроешь. Сперва дошло до Саши, что в мастерских недовольны Лизой — то прогул у нее, то надерзит мастеру. Потом как-то под вечер, проходя мимо Дома флота, увидела Саша свою сестру, как она под руку с молодым лейтенантом прошла туда, — и почему-то запомнилось: из-под короткого платья в серо-зеленую полоску как-то бесстыдно белели толстенькие Лизины икры. Взяли они с матерью Лизу в оборот, да без толку. На предостережения матери Лиза знай себе твердила: не маленькая она и сама знает, как себя вести.