Проклятие королей - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 27

В первый год я молюсь о помощи, на второй – об освобождении. К концу третьего молюсь о смерти короля Генриха, о проклятии его матери и о возвращении моего дома, дома Йорков. В молчании я стала желчным мятежником. Я желаю Тюдорам гореть в аду и начинаю надеяться, что проклятие, наложенное на них кузиной Елизаветой и ее матерью, все еще действует, через все эти годы, что оно покончит с Тюдорами и оборвет их род.

Сайонское аббатство, Брентфорд, к западу от Лондона, апрель 1509 года

Первой мне сообщает новости старая привратница аббатства, которая прибегает к двери моей кельи и распахивает ее, не постучав. Урсула на своей раскладной койке не шевелится, но Джеффри спит со мной на узкой кровати, в моих объятиях, и поднимает голову, когда Джоан входит и провозглашает:

– Король умер. Проснитесь, миледи. Мы свободны. Бог милостив. Он нас благословил. Он спас нас. Проклятие зверя багряного снято. Король умер.

Мне снилось, что я при дворе дяди Ричарда в Шериф-Хаттоне и кузина Елизавета танцевала для него в вихре золотой и серебряной парчи. Я тут же сажусь и говорю Джоан:

– Тише. Не стану я это слушать.

Ее старое, многое повидавшее лицо расплывается в улыбке. Никогда раньше не видела, чтобы она улыбалась.

– Вы это выслушаете! – говорит она. – И каждый может это сказать, каждый может услышать. Потому что хозяин всех шпионов умер и шпионов выгнали с работы. Король умер, и трон теперь перейдет чудному, чудному принцу – как раз вовремя, чтобы нас всех спасти.

Тут начинает звонить колокол аббатства, ровным, глубоким звуком, и Джеффри вскакивает на колени и кричит:

– Ура! Ура! Генри будет королем?

– Конечно, – отвечает старуха, ловя его маленькие ручки и поднимая его, так что он танцует на кровати. – Господь благослови его и день, когда он взойдет на престол.

– Мой брат Генри! – взвизгивает Джеффри. – Король Англии!

Меня приводит в такой ужас эта невинная изменническая речь, что я хватаю Джеффри и зажимаю ему рот ладонью, поворачиваясь к Джоан с отчаянной мольбой о молчании. Но она лишь качает головой, глядя на Джеффри, и смеется над его гордостью.

– По праву – да, – смело говорит она. – Им должен стать твой брат Генри. Но у нас есть чудный мальчик из Тюдоров на смену хозяину потливой горячки, и принц Гарри Тюдор взойдет на престол, а шпионы и сборщики налогов уйдут в прошлое.

Я вскакиваю с кровати и начинаю одеваться.

– Она за вами пошлет? – спрашивает привратница Джоан, снимая Джеффри с кровати и пустив его плясать вокруг себя.

Урсула приподнимается, трет глаза и спрашивает:

– Что случилось?

– Кто?

Я думаю о Миледи матери короля, которая похоронила внука, а теперь похоронит сына, как и предсказывало проклятие Елизаветы. Это ее сломит. Она поверит, как верю я, что Тюдоры сами подписали свой смертный приговор, когда убили в Тауэре наших принцев. Она решит, как и я, что они – проклятые Богом убийцы.

– Катерина, вдовствующая принцесса Уэльская, – просто отвечает Джоан. – Разве он на ней не женится и не сделает ее королевой Англии, как обещал? А она не пошлет за вами, своей лучшей подругой? Разве вы не сможете взять детей с собой ко двору и жить, как вам положено по рождению? Разве это не чудо для вас, словно камень откатился от гробницы и выпускает вас всех на волю?

Я замираю. Я настолько не привыкла надеяться, что не нахожу слов, я даже не думала об этом.

– Он может, – задумчиво отвечаю я. – Может на ней жениться. И она может за мной послать. Знаешь, если женится – она за мной пошлет.

Это похоже на чудо, такое могучее чувство свободы, словно весна после холодной серой зимы. Оно случилось весной, и с тех пор, каждый раз, видя в живой изгороди кусты боярышника, белые от цветов, как снег, или нарциссы, клонящиеся от ветра, я думаю о весне, когда старый король Тюдор умер, мальчик Тюдор принял трон, и все пошло на лад.

Он сказал мне тогда в детской, что быть королем – священная обязанность. Я в ту пору считала его очаровательным хвастунишкой, мальчиком, которого испортили обожающие его женщины; но любящим и с добрыми намерениями. Но кто бы мог подумать, что он так вырастет, что отринет злого старика, приняв Катерину как невесту, провозгласит себя королем и объявит, что готов жениться, – все разом? Это было первое, что он сделал, наш семнадцатилетний мальчишка. Совсем как мой дядя, король Эдуард, он получил трон и женщину, которую любил. Кто бы мог подумать, что Гарри Тюдор обладает отвагой Плантагенетов? Кто подумал бы, что у него есть воображение? И страсть?

Он – сын своей матери; это единственное объяснение. Ему предались ее любовь, отвага и вера в лучшее, они свойственны нашей семье. Он король Тюдор, но он – мальчик из дома Йорков. Радостью и верой в лучшее он удался в нас. Он так охотно берет власть, так скор на решения – он из наших.

Принцесса Катерина призывает меня, прислав коротенькую записку, которая велит мне ехать в дом леди Уильямс, где мне приготовлены покои, достойные благородной женщины моего положения, а потом сразу же явиться в Вестминстерский дворец и идти прямо в гардеробные, чтобы выбрать полдюжины платьев и в богатом наряде начать исполнять обязанности первой дамы при Катерине. Это избавление, я свободна. Я возвращаю себе свою жизнь.

Детей я оставляю в Сайоне, а сама отправляюсь по реке в Лондон. Я пока не смею взять их с собой, мне кажется, что я должна сперва удостовериться, что нам ничто не грозит, увидеть, что мы на самом деле свободны, – и лишь потом я решусь вызвать детей к себе.

Лондон не похож на город, лишившийся короля, или на столицу в трауре; это город, обезумевший от радости. На углах жарят мясо, из окон пивоварен раздают эль. Короля едва похоронили, принц еще не коронован, но весь город ликует, открыли долговую тюрьму, и оттуда выходят люди, считавшие, что больше не увидят света дня. Словно умерло чудовище, и мы избавились от дурного волшебства. Мы будто отходим от ночного кошмара. Похоже на весну после долгой зимы.

В новом платье бледно-зеленого тюдоровского цвета, в остром чепце, тяжелом, как у самой принцессы, я вхожу в зал аудиенций английского короля и вижу принца, не на троне, не стоящего, застыв, под королевским балдахином, словно он – аллегория величия; но смеющимся с друзьями, гуляющим бок о бок с Катериной, точно они – влюбленные, очарованные друг другом. А в конце зала, в кресле, окруженная молчаливыми дамами и священниками с обеих сторон, сидит Миледи, в чернейшем трауре, разрываемая скорбью и яростью. Она больше не Миледи мать короля – титул, которым она так гордилась, погребен вместе с ее сыном. Теперь, если пожелает, она может называть себя Миледи бабушка короля, но, судя по ее грозному лицу, она не желает.

Англия, 1509 год

Народ Англии получил милостивое избавление от тягот. Лорды – конец тирании. Моя семья и мой дом – чудесное освобождение от смертного приговора. Все, в чьих жилах течет кровь Плантагенетов, все родичи Йорков жили лишь с королевского соизволения, с мукой понимая, что король в любой миг может отозвать разрешение, и в дверь постучат йомены стражи, одетые в зелено-белые ливреи, а дальше – краткий путь на лодке без флагов к водным воротам Тауэра. Поднимется решетка, лодка войдет внутрь – и заключенный может больше не выйти.