Проклятие королей - читать онлайн книгу. Автор: Филиппа Грегори cтр.№ 31

Мы долго сидим в молчании, думая о красивой золотоволосой голове Генриха.

– Он женился на мне по любви, – устало замечает Катерина, словно это было давным-давно. – Наш брак не был устроен по договору, то был брак по любви.

– Плохой пример, – говорю я, родившаяся в браке по договору, вдова человека, за которого меня выдали по договору. – Если мужчина женится по любви, разве он не станет думать, что может отменить этот брак, если любви больше нет?

– Он меня больше не любит?

Я не могу ей ответить. Это слишком болезненный вопрос для женщины, которую так глубоко любил ее первый, умерший муж. Он бы никогда не лег с другой женщиной и не стал говорить ей о любви.

Я качаю головой, потому что не знаю. Я сомневаюсь, что и сам Генрих знает.

– Он молод, – говорю я. – Порывист. И могуществен. Опасное сочетание.

Анна Гастингс больше не вернется ко двору: муж отправляет ее в монастырь. Мой кузен Эдвард Стаффорд, герцог Бекингем, ее брат, вновь обретает доброе расположение духа и присоединяется к нам. Катерина побеждает, и Генрих снова с ней; они зачинают еще одного ребенка, мальчика, который докажет, что Бог благосклонен к их браку.

Королева и я ведем себя так, словно она не осознала, что муж ее – глупец. Мы об этом не сговариваемся. Нам не нужно это обсуждать. Мы просто так себя ведем.

Ричмондский дворец, к западу от Лондона, январь 1511 года

С нами благословение Божье, все искуплено, и Катерина спасена первой. Она дарит королю сына-Тюдора, наследника, и одним деянием прекращает все умножающиеся слухи о проклятии, лежащем на семействе Тюдоров.

Мне выпадает честь пойти к молодому королю и сказать, что он стал отцом мальчика. Я нахожу его, ликующего, среди молодых придворных, которые пьют за его великое торжество. Катерина, уединившаяся в своих покоях, утомлена и с улыбкой откидывается на подушки большого ложа, когда я возвращаюсь.

– У меня получилось, – тихо говорит она, когда я наклоняюсь поцеловать ее в щеку.

– Получилось, – подтверждаю я.

На следующий день Генрих посылает за мной. Его покои по-прежнему полны мужчин, выкрикивающих поздравления и пьющих за здоровье его сына. Сквозь шум и веселые возгласы он спрашивает меня, соглашусь ли я стать леди-воспитательницей принца, ведать его домом, нанимать слуг и растить его как наследника трона.

Я прижимаю руку к сердцу и приседаю в реверансе. Когда я поднимаюсь, малыш Генрих бросается мне на грудь, и я обнимаю его, деля с ним радость.

– Спасибо, – говорит он. – Я знаю, вы будете беречь его, растить и воспитывать, как стала бы моя мать.

– Буду, – отвечаю я. – Я знаю, каковы были ее предпочтения, так что все сделаю правильно.

Младенца крестят в часовне ордена Меньших Братьев в Ричмонде – Генрихом, разумеется. Когда-нибудь он станет Генрихом IX, если Господь захочет, и будет править страной, которая забудет, что когда-то английская роза была чисто-белой. Ему назначают няньку и кормилицу, он спит в золотой колыбели, его пеленают в тончайшее полотно, носят его на уровне груди, и няньку сопровождают два йомена стражи, идущие впереди, и два следом. Катерина каждый день требует приносить его в свои покои, и пока она отдыхает в постели, его кладут рядом; а когда она спит, колыбельку ставят у изголовья ее кровати.

Генрих отправляется в благодарственное паломничество, Катерину причащают, и она встает с постели, принимает свою горячую ванну на испанский манер и возвращается ко двору – сияющая от гордости, юная и плодовитая. Ни одна девушка в ее свите, ни одна дама в ее покоях ни мгновения не мешкает, чтобы поклониться торжествующей королеве. Не думаю, что есть в стране женщина, которая не радовалась бы за нее.

Вестминстерский дворец, Лондон, январь 1511 года

Король возвращается из паломничества в Волсингем, где возносил благодарение Богоматери, – или, скорее, рассказывал Ей о своем достижении, – и посылает за мной, веля прийти на турнирную арену. Мой сын Артур приходит с улыбкой и говорит, что я никому не должна рассказывать, что увижу репетицию турнира в честь рождения принца, а тихо должна выскользнуть из покоев королевы.

Я милостиво иду на арену и, к своему удивлению, застаю там Генриха одного, верхом на большом боевом коне серой масти, который осторожно описывает круги сперва в одну сторону, потом в другую. Генрих машет, указывая, чтобы я села в королевскую ложу, и я занимаю место, которое заняла бы его мать, поскольку хорошо его знаю: он хочет, чтобы я села именно там и смотрела на него, как когда-то мы вместе с его матерью смотрели, как он упражняется в езде на пони.

Генрих направляет коня прямо под балкон и показывает мне, как тот может кланяться, выставив одну переднюю ногу, а вторую подогнув под себя.

– Поднимите перчатку или что-нибудь такое, – говорит он.

Я снимаю с шеи косынку и поднимаю ее. Генрих отъезжает на другую сторону арены и кричит:

– Бросайте!

И пока косынка падает, мчится вперед и ловит ее, а потом объезжает арену, держа косынку над головой как флаг.

Он останавливается передо мной. Его яркие голубые глаза смотрят мне прямо в лицо.

– Очень хорошо, – одобрительно произношу я.

– А теперь еще кое-что, – говорит он. – Не пугайтесь, я знаю, что делаю.

Я киваю. Он разворачивает коня боком ко мне и заставляет его пятиться, а потом брыкаться: сначала взлетают вверх передние ноги, потом задние – фантастическое зрелище. Генрих слегка меняет положение в седле, и конь прыгает, как мавританские лошади, все его ноги в воздухе одновременно, словно он летающий, а потом он трусит на месте, гордо поднимая то одну ногу, то другую. Генрих замечательный наездник, он сидит совершенно неподвижно, крепко держа повод, все его тело слито с конем, чуткое и расслабленное, оно едино с огромным мускулистым животным.

– Приготовьтесь, – предупреждает он меня, разворачивает коня и поднимает его, страшно высоко, голова его на одном уровне со мной, сидящей в королевской ложе над ареной; и конь ударяет передними копытами в стену ложи, отпрыгивает и опускается.

Я едва не вскрикиваю от испуга, а потом вскакиваю на ноги и аплодирую. Генри широко улыбается, ослабляет повод, похлопывает коня по шее.

– Больше так никто не может, – задыхаясь, замечает он, подъехав поближе, чтобы посмотреть, как я все это восприняла. – Никто в Англии так не может, кроме меня.

– Думаю, нет.

– Вам не показалось, что это слишком громко? Она не испугается?

Катерина вместе с матерью однажды встретила атаку вражеской арабской кавалерии, самых свирепых всадников мира. Я улыбаюсь.

– Нет, на нее это произведет большое впечатление, она разбирается в верховой езде.

– Она такого никогда не видела, – заявляет Генрих.

– Видела, – возражаю я. – У андалузских мавров арабские лошади, там много прекрасных наездников.