100 великих войн - читать онлайн книгу. Автор: Борис Соколов cтр.№ 12

О потерях в битве при Каннах существуют разноречивые данные. Тит Ливий утверждает, что погибло 48 200 римлян и их союзников, а 19,5 тысячи были взяты в плен. Полибий считает, что погибло около 70 тысяч римлян, а спастись сумели лишь 3 тысячи. Евтропий утверждает, что в римском войске погибло 60 000 пехотинцев, 3,5 тысячи кавалеристов и 350 сенаторов и других знатных людей. Орозий говорит о 44 тысячах убитых, а Флор – о 60 тысячах. Плутарх называет цифру в 50 тысяч погибших. По его сведениям, 4 тысячи римлян попали в плен в ходе сражения, а еще 10 тысяч были взяты позднее в обоих лагерях. Потери же карфагенян, по данным Ливия, составили 8 тысяч убитых, а по данным Полибия – 5 700. У римлян погибли консул Эмилий Павел, 21 военный трибун и 80 сенаторов.

Однако цифры, относящиеся к римским потерям, и описание хода сражения римскими историками не заслуживают никакого доверия. Да и вопрос об источниках, откуда римские историки почерпнули сведения о битве при Каннах, равно как и о многих других битвах, остается открытым. Ясно, что уцелевшие после сражения легионеры и даже центурионы и трибуны не в состоянии были бы дать более или менее полную картину сражения. Относительной полнотой информации мог владеть только уцелевший консул Теренций Варрон или кто-то из близких к нему старших офицеров. Однако, если судить по сообщениям тех же Плутарха, Тита Ливия и Аппиана, римские военачальники уже в середине битвы утратили управление войсками и не знали точно, что же происходит. Очевидно, истинную картину Канн мог бы дать нам Ганнибал или кто-то из его ближайших соратников, но они, насколько известно, мемуаров не оставили, а если и оставили, то в исторической традиции они не отразились. Историю-то писали победители, а Карфаген был разрушен, и в огне пожара, охватившего родной город победителя при Каннах, погибли, вероятно, и пунийские свидетельства о войнах с римлянами. Есть все основания полагать, что римские историки черпали информацию о сражении при Каннах от спасшихся рядовых воинов и младших офицеров, рассказы которых слились в эпическое повествование о страшном бедствии, постигшем римское войско. Побежденным, конечно же, казалось, что пунийцы везде и что большинство их товарищей погибли, но так ли это было на самом деле – большой вопрос.

Совершеннейшей загадкой остается, почему римская пехота, успешно теснившая галлов, даже будучи окруженной, не смогла, как в битве при Треббии, прорвать ослабевший неприятельский фронт, якобы умышленно сделанный Ганнибалом в центре значительно тоньше, чем на флангах, и спастись? Ливий утверждает: «…После продолжительных и многократных усилий римляне своим плотным строем, представлявшим косую линию, сломили выдававшуюся из остального строя неприятельскую фалангу, которая была редка, а потому весьма слаба. Затем, когда пораженные враги в страхе попятились назад, римляне стали наступать на них и, двигаясь через толпу беглецов, потерявших от ужаса голову, разом проникли сперва в середину строя и, наконец, не встречая никакого сопротивления, добрались до вспомогательных отрядов африканцев, которые по отступлении обоих флангов остались в центре, значительно выдававшемся и занятом прежде галлами и испанцами. Когда воины, составлявшие этот выступ, были обращены в бегство, и таким образом линия фронта сперва выпрямилась, а затем, вследствие дальнейшего отступления, образовала в середине еще изгиб, то африканцы уж выдвинулись вперед по бокам и окружили флангами римлян, которые неосмотрительно неслись в центр врагов. Вытягивая фланги далее, карфагеняне скоро заперли врагов и с тыла. С этого момента римляне, окончив бесполезно одно сражение и оставив галлов и испанцев, задние ряды которых они сильно били, начинают новую битву с африканцами, неравную не только потому, что окруженные сражались с окружающими, но также и потому, что уставшие боролись с врагом, силы которого были свежи и бодры». Римский историк никак не объясняет, почему вдруг римляне перестали преследовать уже обращенных в бегство галлов и иберов. Ведь передние ряды их пехоты, преследующие карфагенский центр, все равно не могли принять участия в схватке с зашедшими с флангов африканцами. А велитам и пращникам ничего не стоило уйти от тяжеловооруженных неприятельских гоплитов.

Даже если взять наименьшую из приводимых в источниках цифру карфагенских потерь при Каннах – около 6 тысяч убитых, то этому числу должно соответствовать никак не меньше 10 тысяч раненых. В таком случае к концу сражения Ганнибал должен был иметь в строю не более 34 тысяч воинов. Каждый из них за время сражения должен был уничтожить как минимум одного неприятельского воина. И это при том, что реально в рукопашной схватке участвовало лишь меньшинство армии – только бойцы передовых шеренг.

Фантастичность же цифр римских потерь в битве при Каннах, равно как и в других битвах Второй Пунической войны, видна из следующего примера. По моим подсчетам, в тех сражениях, по которым приводят данные римские историки, римляне должны были в период между 218 и 209 годами потерять убитыми в общей сложности 90 тысяч человек только на италийском театре военных действий. Добавляя сюда потери в тех сражениях, по которым историки данных не приводят (а среди этих сражений – такие крупные, как при Тичине и Треббии), в более мелких стычках, при осадах, а также на испанском театре военных действий, мы получим как минимум 180 тысяч погибших римлян и их союзников за этот период, даже если предположить, что в число убитых римские историки включали и умерших от ран. Однако в то время потери в боях были значительно меньше, чем потери от болезней. Ведь даже во второй половине XIX века, в период Крымской войны, число умерших от болезней было в 2,2 раза больше числа погибших на поле боя и умерших от ран. В античном мире санитарное дело было поставлено значительно хуже, чем в Европе XIX века, а убить человека холодным оружием – несравненно труднее, чем при помощи пуль и снарядов (это почему-то забывают все, кто принимает на веру потери в десятки и сотни тысяч убитых в войнах древности и Средневековья). По утверждению Ливия, только альпийский поход стоил Ганнибалу 36 тысяч умерших от тягот пути по заснеженным перевалам. Поэтому можно принять допущение, что во Второй Пунической войне потери римского войска умершими от болезней были выше, чем в армиях периода Крымской войны, и по меньшей мере в 3 раза превышали число убитых и умерших от ран. Тогда на 180 тысяч погибших в бою должно приходиться не меньше 540 тысяч умерших от болезней. В этом случае общие безвозвратные потери римлян и их союзников за период 218–209 годов составили бы порядка 720 тысяч человек. Если верить Ливию, потери распределялись примерно поровну между римскими гражданами и их союзниками. Следовательно, за первые девять лет Второй Пунической войны должно было погибнуть 360 тысяч римских граждан. Между тем данные переписей свидетельствуют о куда более умеренной убыли этой категории населения. В 231/230 году насчитывалось 270 213 годных к военной службе римских граждан, а в 210/209 году – только 137 108. Для сравнения отмечу, что в первые годы Первой Пунической войны их число увеличилось главным образом за счет дарования прав гражданства новым категориям италийцев. В 265 году римских граждан было 282 234 человека, а в 252 году – уже 297 797. Можно предположить, что с 231 по 218 год число римских граждан призывного возраста тоже выросло тысяч на 15 – как по демографическим причинам, так и за счет новообращенных в римское гражданство. Тогда безвозвратные потери собственно римлян за счет военных действий надо оценить в 150 тысяч человек, включая сюда и тех, кто еще находился в 209 году в карфагенском плену. Поэтому не приходится сомневаться, что данные о римских потерях, содержащиеся в трудах античных историков, преувеличены в несколько раз.