Психология масс и анализ человеческого "я" - читать онлайн книгу. Автор: Зигмунд Фрейд cтр.№ 30

Прежде чем мы приступим к исследованию источников возникновения препятствий на пути развития такой культуры, давайте отвлечемся от любви как основы культуры, чтобы заполнить пробелы в наших прежних рассуждениях. Мы утверждали, что половая любовь в семейной жизни является для человека сильнейшим и приносящим удовлетворение переживанием, задает образец счастья, и было бы естественно, если бы люди попытались распространить любовь также за пределы брачных отношений, поставив в центр бытия генитальную эротику. Далее, мы установили, что, становясь на этот путь, люди попадали в зависимость от объекта окружающего мира, то есть от предмета своей любви, чем делали себя уязвимыми для сильнейших страданий, если их отвергали или если они теряли предмет любви вследствие неверности или смерти. Лишь ничтожному меньшинству людей их психическая конституция позволяла обрести счастье на дороге любви, но это потребовало коренного изменения психических функций, отвечающих за чувство любви. Эти люди сделали себя независимыми от согласия объекта любви; главную ценность влюбленности они переместили на собственную любовь, обезопасив себя от ее потери, ибо их любовь была направлена не на отдельного индивида, а в равной степени на всех людей. Тем самым эти немногие личности сумели избежать непостоянства и разочарований половой любви, отказавшись от сексуальной цели и преобразив инстинктивное влечение в целенаправленное побуждение. То, что сумели создать такие люди, – уравновешенное, безошибочное и нежное чувство, – внешне не имеет никакого сходства с бурной половой любовью, которой оно, собственно говоря, и порождено. Святому Франциску Ассизскому удалось добиться ощущения наивысшего внутреннего счастья именно таким использованием любви; то, что нам известно как принцип удовольствия, множество раз использовалось религией, помещающей этот принцип в те далекие, сокровенные области, где можно пренебречь разницей между «я» и объектом. Этическое рассуждение, глубинную мотивацию которого мы далее раскроем, видит в этой способности к универсальной любви к людям и миру наивысшее достижение, до которого смог подняться человек. Здесь нам хотелось бы, не откладывая, сделать два замечания по этому поводу. Всеобщая, неразборчивая любовь теряет часть своей ценности, так как обделяет некоторых своих объектов. И еще: не все люди достойны любви.

Та любовь, на которой зиждется семья, сохраняет свой исходный облик и не пренебрегает непосредственным половым удовлетворением, а в несколько измененном виде – в виде целенаправленной нежности – оказывает сильнейшее влияние на культуру в целом. Эта любовь сохраняет свою функцию в обеих формах, узами связывая друг с другом все большее число людей, и служит, насколько это возможно, совместным интересам трудового сообщества. Неряшливость в употреблении слова «любовь» имеет глубинное генетическое оправдание. Любовью называют отношения между мужчиной и женщиной, которые на фундаменте половой любви создали семью. Любовью являются и позитивные чувства, связывающие детей и родителей или братьев и сестер в семье, хотя этот последний вид любви лучше определить как осознанно целенаправленную любовь, как нежность. Осознанно целенаправленная любовь исходно была полноценной чувственной любовью, каковой и осталась до сих пор в подсознании человека. Обе эти любви – чувственная и осознанно целенаправленная – охватывают всю семью и помогают устанавливать тесную связь с прежде чужими людьми. Половая любовь приводит к созданию новых семей, а целесообразная любовь – к «дружбе», чувству очень важному в культурном плане, ибо оно лишено некоторых ограничений, таких как жесткая избирательность – любви половой. Но по мере развития общества отношение любви к культуре постепенно теряет свою однозначность. С одной стороны, любовь противоречит интересам культуры, а с другой стороны, культура угрожает любви весьма чувствительными ограничениями.

Это раздвоение происходит неизбежно, и довольно трудно разгадать его причину. Вначале оно проявляется в виде конфликта семьи с более крупным человеческим сообществом, к которому принадлежит каждый из членов семьи. Мы уже выяснили, что главным устремлением культуры является собирание людей в как можно более крупные сообщества. Семья, однако, не желает отпускать от себя своих членов. Чем теснее связь между членами семьи, тем более они склонны отчуждаться от других, тем труднее дается им вступление в более широкий круг чужих людей. Филогенетически более древний и сохраняющийся только в детстве способ совместной жизни изо всех сил защищается, стараясь избавиться от приобретенного культурного уклада. Для каждого молодого человека уход из семьи становится задачей, в решении которой общество поддерживает его ритуалами инициации и приобщения к взрослой жизни. Возникает впечатление, что эти трудности неотъемлемо связаны со всяким психическим и даже телесным развитием.

Вскоре в противоречие с прогрессом культуры вступают женщины, оказывая свое ретроградное задерживающее влияние, по сути, то же самое, которое вначале было положено в основу нарождающейся культуры. Женщины представляют интересы семьи и половой жизни. Культурная работа становится уделом главным образом мужчин. Культура ставит перед ними все более сложные задачи, вынуждает к сублимации инстинктивных влечений, до каковой женщины дорастают очень редко. Так как человек не обладает неисчерпаемыми запасами психической энергии, ему приходится решать поставленные перед ним задачи с помощью целесообразного перераспределения либидо. Ту часть, которую мужчина расходует на культурные цели, он забирает у женщин и половых отношений. Постоянное пребывание в коллективе мужчин, зависимость от отношений с ними отчуждают его даже от обязанностей мужа и отца. Таким образом, женщина видит, что культура оттесняет ее на задний план, и женщина вступает во враждебные отношения с ней.

Со стороны культуры тенденция к ограничению половой жизни выражена не меньше, чем тенденция к постоянному расширению круга приобщенных к культуре людей. Уже в первой фазе зарождающейся культуры, в фазе тотемизма, возникает запрет на инцест, возможно, самое сильное в истории человечества ограничение половой активности. Посредством табу, законов и обычаев устанавливаются все новые и новые ограничения, касающиеся как мужчин, так и женщин. Не все культуры заходят в этом вопросе так далеко; экономическая структура общества влияет на меру оставленной людям половой свободы. Мы уже знаем, что здесь культура следует за требованиями экономической необходимости, так как ей приходится отдавать сексуальности немало психической энергии, в которой она сама остро нуждается. При этом в отношении сексуальности культура ведет себя так, как ведет себя какое-нибудь племя, подвергающее другое племя разбою и разграблению. Страх перед восстанием пробужденных влечений вынуждает культуру к строгим мерам. Наивысшую точку такого развития демонстрирует наша западная культура. Психологически полностью оправдано то, что она начинает с запрещения проявлений детской сексуальности, ибо ограничение сексуальности взрослых не будет иметь никаких перспектив, если эта сексуальность была предварительно развита в детстве. Но ни в коем случае нельзя оправдывать того, что культурное общество зашло так далеко и отрицает этот легко обнаруживаемый, просто бросающийся в глаза феномен. Выбор объекта половой любви половозрелым индивидом ограничен представителями противоположного пола, большая часть экстрагенитальных способов получения полового удовлетворения объявлены извращениями. Обнаруживаемые в этих запретах требования единообразия половой жизни предъявляются людям, обладающим разными типами половой конституции, и отвращают значительное их число от половых наслаждений, что является вопиюще несправедливым. Следствием этих ограничений становится то, что нормальными признаются индивиды, которым конституция не мешает без ущерба для себя удовлетворять сексуальные потребности с помощью открытых в обществе каналов. Но даже то, что не подпадает под запрет, – как гетеросексуальная половая любовь, – будет терпеть ущерб от требований законности и единобрачия. Современная западная культура отчетливо дает понять, что она готова позволить половые отношения между мужчиной и женщиной только в рамках единственной и неразрывной связи между одним мужчиной и одной женщиной, что культура не желает видеть в сексуальности самостоятельный источник наслаждения и удовольствия. Культура готова терпеть сексуальность только как единственное и незаменимое на сегодня средство деторождения и размножения человечества.