Дело антикварной мафии - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Биргер cтр.№ 3

Алешка Конев поднял руку. Осетров, сидевший в углу, кивнул ему: мол, можешь высказаться.

— По-моему, все ясно, — сказал Алешка, встав по струнке. — Услышав, что у вас есть готовый подозреваемый, настоящий преступник не упустил бы возможность подкинуть вам какие-нибудь улики против подозреваемого и замести свои следы. А то что картины не будут найдены — значит, очень хитро он их спрятал. И отпирается он от всего, потому что надеется все-таки продать украденные картины, после того как отсидит срок. Настоящему преступнику и в голову не могло прийти, что вам заранее известно: улики, которые он вам подкинет, на самом деле дутые, никаких таких улик нет и быть не может. Словом, кто начнет подсовывать сфабрикованные улики — тот и есть преступник!

— Верно мыслишь, — кивнул Виталий Яковлевич. — Видно, хорошо вас в школе учат.

— И еще можно сказать? — Это Мишка Астафьев поднял руку.

— Говори, — кивнул ему Осетров.

— А я бы предположил, что преступнику могла прийти в голову и такая хитрость: пожертвовать одной из картин, подкинув ее подозреваемому. И тогда бы вообще все сошлось: у подозреваемого нашли только одну картину из… скольких там…

— Из четырех, — с улыбкой подсказал Виталий Яковлевич.

— Ну да, что нашли только одну картину из четырех, это значит, что остальные спрятаны или уже проданы.

— Все правильно, — сказал Виталий Яковлевич. — Наш расчет на том и строился. И, надо сказать, эта ловушка сработала. Как только один из людей, с которыми мы повторно беседовали, заговорил, что он припоминает, как этот… ну, назовем его Гуревич (фамилия условная, как вы понимаете…) раза два или три уходил с работы не со своей обычной сумкой, а с небольшим чемоданчиком типа «дипломат», в котором как раз и поместились бы этюды размером приблизительно сорок на пятьдесят и он, мол, удивился, но сразу же и забыл об этом, не придав значения… — мы сразу поняли: вот он, голубчик! И стали к нему присматриваться. Ну и, конечно, ему захотелось подкрепить обвинение против Гуревича чем-то вещественным.

…Нет, картину он не подкинул. Он подкинул на дачу Гуревича… правда не самого Гуревича, а его тестя, «дипломат» и в нем — раму от одной из картин. Но дело в том, что дачку-то эту мы загодя уже обыскивали — негласно и без санкции, как вы понимаете! Так что мы знали, что ничего там быть не может… Ну и наша засада там дежурила, на всякий случай. В общем, преступника мы взяли с поличным, на даче.

— И кто оказался преступником? — подал голос Илюха Угланов.

— Вы будете удивлены, но им оказался начальник охраны музея, лейтенант милиции, — сообщил Виталий Яковлевич. — А реализовать картины он должен был через канал, который находился под покровительством довольно больших людей… В итоге это дело оказалось одним из тех ручейков, которые, слившись в большую реку, привели к снятию с должности тогдашнего министра внутренних дел и возбуждению против него уголовного дела… Чем это уголовное расследование закончилось, известно, наверное, и вам, хотя прошло немало лет.

Виталий Яковлевич сделал паузу.

— Вы должны отлично понимать: вам в вашей работе потребуется столько мужества и стойкости, сколько не требовалось вашим предшественникам. Вот, пожалуй, главное, что стоит сказать.

Теперь в классе стояла тишина. Валентин Макарович Осетров поднялся со своего стула в углу.

— Я думаю, нам стоит поблагодарить Виталия Яковлевича за очень интересный и очень полезный разговор. Вопросы есть? Задавайте, потом такой возможности не будет.

И разумеется, кто же поднял руку, как не Жорик!

— Слушаем твой вопрос, Шлитцер! — кивнул Осетров.

— Я вот что хочу спросить, — сказал Жорик. — Как быстрее и лучше всего отличить подлинник от подделки? Вот, скажем, икона… Можно с одного взгляда сказать, старинная она или только подделка под старину?

— В большинстве случаев специалист отличит подделку от оригинала с одного взгляда, — сказал Виталий Яковлевич. — Иногда может понадобиться дополнительная экспертиза. А ты просто так спрашиваешь, из любопытства; или имеешь в виду что-то конкретное?

— Кое-что конкретное, — кивнул Жорик.

— Вот как? — Виталий Яковлевич подался вперед и облокотился локтями о стол. — Уже интересно. Рассказывай.

— Тут дело вот какое… — стал объяснять Жорик. Весь класс ждал, затаив дыхание, и только я, Алешка Конев и Илюха Угланов знали, о чем Жорик собирается рассказать. — Мы в эти выходные гуляли по Москве, вчетвером, — Жорик указал на нас, — На Тверской, прямо неподалеку от «Националя», стояла старушка, из таких, которых называют «божьими одуванчиками». В руках она икону держала, всю такую темную и древнюю, и робко так посматривала вокруг: мол, может кто-нибудь купит, за любые гроши… Приблизительно так.

— Таких старушек сейчас много, которые рады самое дорогое продать ради куска хлеба, — сказал Виталий Яковлевич. — А что вас смутило?

— Ну мы сперва просто пожалели ее, а потом… А потом нам пришло в голову, что есть в этом нечто странное. Понимаете, стоит она на бойком месте, где ходят иностранцы и платят валютой, и где яйца расписные да матрешки стоят намного дороже, чем где-то еще. И в таких местах не встанешь торговать без разрешения милиции — в один момент прогонят. И говорят, милиция разрешает там стоять только тем уличным торговцам, которые им кое-что платят. Выходит, и старушка должна была им заплатить? Но откуда у старушки деньги?

— Милиция могла точно так же, как вы, пожалеть старушку, — улыбнулся Виталий Яковлевич.

— Но тут еще одна странность имеется, — сказал Жорик. — Ведь там перекупщиков полно, и любой из них, увидев, что старушка продает задешево старинную икону, в одну минуту выложил бы старушке сколько ей надо, чтобы потом продать эту икону иностранцам за совсем другие деньги. Но перекупщики к ней не подходили. Мы прошли мимо старушки, вышли на Красную площадь, назад возвращались минут через сорок, а старушка все еще стояла. Чтобы за сорок минут ни один перекупщик у нее эту дешевую икону с руками не оторвал!? Выходит, перекупщикам эта икона не интересна. А почему она им не интересна? Тут разные объяснения возникают.

— Какие? — серьезно спросил Виталий Яковлевич.

— Первое объяснение, — продолжил Жорик, — перекупщики знают, что бабушка торгует подделками, на лохов рассчитанными. То есть не так эта бабушка проста. Второе объяснение — кто-то велел перекупщикам не трогать эту бабушку. Как ни крути, а это должны быть люди, с которыми перекупщики считаются. Ну а бабушка получается — винтик в каком-то механизме. Потому что, во-первых, сама она подделки вряд ли может изготавливать. Кто-то должен ей их поставлять. А во-вторых, если, скажем, продают краденые иконы, запрещенные к вывозу, выдавая иностранцам фальшивые разрешения на вывоз, то и тут должна работать целая организация. Вот мы и хотим в эти выходные поглядеть, будет ли бабушка стоять на прежнем месте. Если будет, да еще и с другой иконой — значит, дело точно нечисто, факт. И вот для этого хотелось бы знать, как отличить настоящую икону от подделки. Потому что если бабуля подделки продает — это одно. А если — подлинные иконы, краденные или с какой-нибудь темной историей — то совсем другое дело. Я не хочу сказать, что один до всего этого додумался. Мы все вместе думали и обсуждали.