Загадка невидимого гостя - читать онлайн книгу. Автор: Антон Иванов, Анна Устинова cтр.№ 2

— Замри! — воскликнула Марго.

Иван не внял совету. Извиваясь всем телом, он пытался избавиться от неведомого чудовища.

— Замри, тебе говорят! — повторила Марго. — Разве не видишь? Ты и так его до смерти напугал. Фаня, Фаня! Иди сюда, киска. Иди сюда, бедный.

Тот, кого она называла Фаней, наконец отпустил плечо Ивана и, жалобно мяуча, с удовольствием перебрался к ней на руки. Теперь Иван мог его разглядеть.

— И это ты называешь киской! — изумленно повел головой мальчик.

— А кто же он, по-твоему? Собака? — спросила девочка. — Фаня, Фаня, — почесала она кота за ухом.

— По-моему, это жертва ядерной войны, — продолжал с изумлением взирать на совершенно голого кота Иван. — Он что, больной?

— Сам ты больной, — отозвалась подруга. — У Фани просто такая порода. Канадский голый.

— Что голый, сам вижу. — Иван продолжал с брезгливостью взирать на полностью лишенное шерсти розовое морщинистое существо. — Но почему канадский?

— Потому что в Канаде вывели, — пояснила Марго. — Специально для людей, у которых аллергия на шерсть.

— Понятно, — потер раненое плечо Иван. — Он что же, один в квартире живет?

— Он не тут живет, — покачала головой девочка, — а в соседней квартире. Просто постоянно куда-нибудь удирает.

— Вот, значит, кто шумел, — испытал некоторое облегчение Иван.

— Да, это наш Фантомасик, — продолжала гладить лысого кота Марго. — Видно, хозяйка зачем-то вышла на лестницу. А он выскочил и забежал в открытую дверь.

— Так он Фаня или Фантомас? — поинтересовался Иван.

— Полностью Фантомас, а сокращенно Фаня, — внесла ясность Марго.

— «Фантомас» ему очень подходит. — Иван так пока и не мог свыкнуться с внешностью канадского голого.

— А по-моему, он даже красивый, — заспорила Маргарита.

Она хотела ещё что-то добавить в защиту кота, но тут из коридора послышался хлопок двери. Иван бросился в переднюю. Марго с котом на руках — за ним. Мальчик дернул за ручку входной двери. Она не подалась.

— Замок захлопнулся, что ли? — растерянно пробормотал мальчик.

Он попытался открыть. Сперва один замок. Потом — второй. Затем — третий. Но дверь не отпиралась.

— Так, Марго, — растерянно посмотрел он на девочку. — Кажется, мы с тобой крупно влипли. Кто-то нас запер…

Впрочем, этот день не задался с самого утра. Утро для Марго, Ивана и их друзей — Павла, Герасима и Вари — началось с урока литературы. Обычно литературу вела их классная руководительница Ольга Борисовна Пантюшенкова. Однако на сей раз она явилась в восьмой «А» не одна. С ней вместе вошел какой-то совершенно незнакомый ребятам мужчина. Худой, среднего роста, в изрядно поношенном, вытянутом, но модном свитере. Волосы на голове у незнакомца почти отсутствовали. А то немногое, что ещё сохранилось, было коротко стрижено, обнажая бугристый череп. На хрящеватом носу мужчины плотно сидели очки в массивной черной оправе. Толстые стекла очков увеличивали глаза, что придавало ему сходство с инопланетянином.

— Знакомьтесь! — Голос Ольги Борисовны звенел от волнения. — Наконец наши мечты сбылись. К нам пришел прочитать спецкурс известный поэт и прозаик Владимир Дионисович Гриппов.

Класс, с интересом разглядывая экзотического Владимира Дионисовича, поднялся в приветствии.

— Ах, что вы, что вы! — замахал обеими руками Гриппов. — К чему такие формальности!

— Это не формальности! — с пылом воскликнула Ольга Борисовна. — А проявление заслуженного уважения.

— Все равно садитесь! — махнул рукой Владимир Дионисович.

Класс послушно опустился за парты.

— Уже лучше, — заявил Гриппов.

— Вы тоже садитесь, — Ольга Борисовна указала ему на место за учительским столом.

Гриппов плюхнулся на стул. Ольга Борисовна продолжала стоять.

— А вы? — посмотрел на неё Владимир Дионисович.

— Я с ребятами. — И классная руководительница устроилась на одном из свободных стульев.

Гриппов обвел марсианским взглядом кабинет литературы. Поклонница передовых методов, Ольга Борисовна и класс свой обставила не совсем обычно. Парты тут располагались не рядами, а подковою огибали учительский стол. На стенах висели портреты писателей-классиков в массивных золоченых рамах. Под каждым из них красовалось какое-нибудь изречение великого автора.

Гриппов обвел взглядом портреты. Лицо его приняло кислое выражение.

— Скучно живете, — отчетливо произнес он.

— Почему, Владимир Дионисович? — Его замечание явно расстроило Ольгу Борисовну.

— Потому что закоснели в традициях, — убежденно продолжал известный поэт и прозаик. — Пу-ушкин, Ле-ермонтов, Ломоно-осов, — таким тоном протянул он, будто его кормили чем-то очень невкусным. — Старо. Свежего ветра вам не хватает.

— Но, мне кажется, великая классика всегда свежа и прекрасна, — осмелилась робко ему возразить Ольга Борисовна.

— О вкусах, конечно, не спорят, — сквозь зубы процедил Гриппов. Было видно, что он совершенно с ней не согласен. — И вообще! — всплеснул он руками. — Куда меня привели?

Он умолк. В классе повисла напряженная пауза. Обычно уверенная в себе Ольга Борисовна, которая и характером, и стилем одежды, и манерой вести себя напоминала больше не учительницу, а секретаршу из какой-нибудь процветающей фирмы, сейчас растерянно взирала на известного поэта и прозаика.

— Вам интересно, куда вас привели? — с ангельским видом переспросила Варвара. — Знаете ли, если не ошибаюсь, по-моему, это школа.

— Панова, перестань, — кинула на неё умоляющий взгляд классная руководительница.

— А разве я ошибаюсь? — разыграла искреннее изумление Варя.

Ольга Борисовна собиралась что-то ответить, но тут Гриппов воскликнул:

— Конечно же, школа! Я — в школе! Но чем эта школа вскармливает своих птенцов? Вам жить в двадцать первом веке! А на стенах что?

Указующий перст знаменитого поэта и прозаика остановился на портрете Ивана Сергеевича Тургенева. И Владимир Дионисович Гриппов вынес обвинительный приговор:

— Сплошной девятнадцатый век! И при этом мы ещё что-то ожидаем от молодежи!

— Почему сплошной девятнадцатый? — вдруг вмешался Герасим Каменев по прозвищу Каменное Муму.

— Вам виднее, — откликнулся Владимир Дионисович.

— Не нам виднее, а вам не видно, — продолжал Герасим. — Это, например, что, тоже девятнадцатый век?

И, поднявшись на ноги, тощий длинный Муму указал на портрет Булгакова.

— Не девятнадцатый, но почти, — ничуть не смутился Владимир Дионисович. — Знаешь ли, мой юный друг, «Мастер и Маргарита» — это тоже не двадцать первый век.