Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 19

Но о нас, русских, живущих в Средней Азии, я хочу сказать, что мы всегда были патриотами России и только России. А то, что волею судеб мы были заброшены в чужие края, то это не наша вина: родителей отправляли отрабатывать туда, куда Родина пошлет.

Я стала говорить русским ребятам, что узбеков в вагоне очень много и им их не убедить. Тут татарки услышали наши речи и стали кричать, что мы предатели, и просто хотели нас побить.

Драка началась страшная и смешная одновременно. Из-за маленького пространства все смешалось. Мы с сестрой отбивались от татарок чем могли. Русские бились с узбеками.

Слава богу, развязка наступила быстро: единственная женщина, которая была с русскими ребятами, как-то изловчилась и вскочила на спину одного из шустрых узбеков и просто откусила ему ухо. И когда хлынула кровь, все сразу стали отползать в разные стороны. Русские ребята сказали, чтобы к ним ближе, чем на десять метров, не подходили, а то ножи в ход пойдут. Узбеки притихли, татарки тоже.

После того, когда на следующей станции русские ребята вышли, началась другая комедия. Стали искать откушенное ухо, так как решили, что его можно пришить, только непонятно, где и как. Нашли, завернули в тряпицу грязную и успокоились.

И наконец проснулись от своего кайфа проводники. Им все в деталях рассказали. Посоветовавшись с начальником поезда, они пришли к нам и потребовали написать объяснительную (мы, наверное, с сестрой были одни грамотные на весь вагон) и обвинить во всем русских бравых ребят. Но когда мы категорически отказались и сказали, что скотские условия поезда нормальные люди просто не выносят и сражаются за свои права, проводники очень удивились и пошли дальше спать. Нам же пришлось ехать еще сутки до Ачинска в полном бойкоте, особенно со стороны татарок, которые нас постоянно оскорбляли до тех пор, пока я не прорычала, что сейчас одной из них откушу нос. Но мы выжили, мы русские патриотки.

P. S. Да, когда доехали до Ачинска, где стоянка всего две минуты, нас не выпускали из вагона в тамбур до тех пор, пока не выгрузили дыни и арбузы. И нам, двум женщинам с чемоданами, пришлось прыгать на ходу.

Но мы прорвались, мы выжили, мы русские патриотки. Ну, а что было на обратном пути — это уже другой рассказ.

Сарапул (Удмуртия)

Работала и работает преподавателем русского языка и литературы в ССУЗе.

Каждое поколение переживает исторические катаклизмы. Мое поколение 47-летних пережило, как сейчас принято их называть, «лихие» 90-е годы.

О них говорить и легко, и трудно. Легко, потому что память сохраняет мельчайшие детали, а трудно, потому что эмоции захлестывают и в голове крутится мысль: «Как же мы тогда выжили?..» А выжили, потому что были молоды, потому что ничего не боялись и потому что происходящее вокруг нас воспринимали как должное.

В 90-м, 91-м, 92-м в моем маленьком городке сохранялась талонная система. Современным юношам и девушкам нужно объяснять, что это такое. Это когда государство распределяет продукты дозированно. На один талон можно купить один вид продовольствия: мясо, масло, водку. А больше нельзя. Большая полногрудая продавщица в магазине всем своим видом показывает: «Нельзя… Ни за что…»

Иногда в домах отключали электроэнергию. Это называли «веерное отключение». Я — тогда молодой преподаватель русской словесности в местном медицинском училище — привела студентов училища в театр. И на самом интересном месте в зале погас свет. Все и все затихли. Бежать и вставать с места страшно. Немногочисленная публика окаменела. В полной темноте замечательный провинциальный актер с созидательной фамилией Мельник предложил со сцены: «Давайте я вам почитаю Высоцкого…» По залу прошел одобрительный гул. Я до сих пор помню его тяжеловесные, леденящие фразы из Высоцкого: «Я не люблю… Досадно мне… Нет жалости во мне…»

Нам было не больно и не досадно. Нам в этой темноте холодного, неотапливаемого зала было очень хорошо…

Хорошо… Мы слушаем Высоцкого…

Зарплату в училище задерживали. Могли задержать на полмесяца, на месяц… с печальным видом я считала свои скудные запасы. Определила: есть не на что. В маленькой шкатулке лежит обручальное кольцо. Семейная жизнь в руинах. Зачем оно мне? На рынке усатый армянин — скупщик золота — даст за него целых 100 рублей. Можно купить немного крупы и колбасы. Несколько дней можно жить.

Маме на заводском комбинате питания тоже задерживают зарплату. Она с умоляющим взглядом спрашивает: «Иринка, может, есть в долг хоть 50 рублей?» Отдаю половину своего «золотого» запаса. Нет, не подумайте, что мне жалко для мамы денег. Только вертится вопрос: «Как же дожить до зарплаты?»

По улицам шествуют то ли коммунисты, то ли демократы… Символики почти нет. Что-то кричат в рупор, кого-то осуждают, к чему-то призывают. На городском рынке идет бойкая торговля ваучерами. Одни продают свой кусок частной собственности. Другие ее покупают. И те, и другие не очень понимают, что делают.

Настоящая отдушина для меня — литература. Издаются книги, которые были запрещены или замалчивались. Периодическая печать пестрит всевозможными революционными статьями. Мои коллеги не спят по ночам — читают все, что теперь стало разрешенным: Солженицына, Шаламова, Бродского, Лимонова… Взахлеб я пытаюсь говорить со студентами, чего мы были лишены долгое время….

Как в этом экономическом и политическом хаосе воспитать достойного человека?

Как самой не озлобиться, не ожесточиться, не спиться?

После развода, почти в бреду, я пришла в храм. Осознанно. С тяжелым сердцем и истерзанной душой. Прислонилась к дверному косяку. Слезы сами полились из глаз…

У писателя-эмигранта Ивана Шмелева есть описание брошенных во время революции лошадей. Они, оставленные белой армией, ходят по осиротелым полям, заходят в деревни, бьются грудью о колючие заборы, ждут, когда их позовут, пригреют, приласкают… И… никого не находят… Животные держатся из последних сил, борются с голодом и жаждой и потом, как подкошенные, падают рядом на землю и умирают.

Мои соседи, родные, коллеги — все русские люди — казались мне тогда осиротелыми лошадьми. Их талант и способности оказались никому не нужны. Люди осиротели и сникли как-то враз, неожиданно. Прекрасная советская жизнь оборвалась и началась новая — жестокая борьба за выживание.

Но именно эта борьба закалила наших людей. Из восторженной девочки с романтической книжкой в руках и в белом платье я превратилась в продуманную и жестокосердную стерву.

Что же завтра? Чем ответят мне 2000-е? Время покажет. Поживем — увидим.

Москва

Мы родились в Советском Союзе. Наше детство было благополучным и спокойным, спасибо Леониду Ильичу… пионерские лагеря, безопасные улицы, мороженое за 15 копеек, докторская колбаса…