Правила соблазна - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Линден cтр.№ 13

Июль 1821

Лорду Л. по-прежнему нездоровится. Его состояние расстраивает Берти, и он теперь бывает дома еще реже. За две недели мы с ним вряд ли обменялись и парой слов. Я больше не знаю, о чем говорить с мужем. Дома он всегда молчалив и угрюм, зато в компании весел и очарователен. Не понимаю, почему раньше я этого не замечала.

Август 1821

Завтра Берти уезжает в Йорк, на охоту с другими джентльменами, в охотничий домик мистера Кейна. Лорд Л. недоволен. Вчера вечером я слышала, как они почти час кричали друг на друга. Отец хочет, чтобы Берти взял на себя управление Кенлингтоном, но мой муж этого делать не собирается. Когда я спросила, почему он не хочет проявить чуть больше интереса к своему же будущему поместью, он ответил, что неприятностей, связанных с имением, ему хватит на долгие годы после смерти отца и он не намерен принести в жертву еще и свою молодость. Ему двадцать семь. Когда умер мой отец, оставив Эксетер-Хаус Маркусу, брату было всего двадцать три. Я не помню, чтобы он хоть раз жаловался на неприятности.

Из-за дерзости моего вопроса Берти упрекнул меня в сварливости и велел побольше вышивать. Мне захотелось швырнуть ему в голову пяльцы.

Август 1821

Сегодня пришло письмо от мужа с просьбой прислать денег. Я должна немедленно попросить об этом лорда Л. Сначала я испугалась, что Берти ранен или ему угрожает опасность, но в этом случае друзья, конечно же, пришли бы ему на помощь. Интересно, что же случилось?

Август 1821

Лорд Л. не хочет посылать сыну деньги, надеюсь, и не пошлет! После обеда я услышала, как сплетничали две горничные. Одна из них сказала, что узнала от человека, принесшего письмо, – деньги Берти нужны, чтобы избежать скандала с какой-то девицей из Йорка. Похоже, мой муж развлекался с ней! Я буду счастлива, если ему придется остаться в Йорке и сполна насладиться всеми последствиями своего поступка.

Но боюсь, в этом случае бедная девушка останется ни с чем, что будет нечестно. Наверняка она, как и все прочие, была ослеплена обаянием и манерами Берти.

Сентябрь 1821

Сегодня Берти вернулся из Йорка в прекрасном настроении и очень ласково поприветствовал меня и отца. Я не изменила своих намерений. Как только мы остались одни, я спросила мужа, правду ли говорят про девушку из Йорка. Он отругал меня за невоспитанность, но ничего отрицать не стал.

Такое чувство, что с моих глаз упала пелена. Вот он, Берти, такой, каким всегда был: обаятельный и решительный, когда нужно произвести впечатление, но заносчивый, самонадеянный и эгоистичный в остальное время. Я совершила ужасную ошибку и не знаю, можно ли все исправить.

Сентябрь 1821

Мы с мужем не разговаривали целую неделю. Он считает, что я слишком серьезно восприняла случившееся в Йорке и напрасно поссорилась с ним. Ума не приложу, почему я была так слепа и не видела истинного характера Берти. Он не только ничего не отрицает и не пытается опровергать обвинения в недостойном поведении. Берти называет меня мегерой, потому что я осмеливаюсь говорить о его поступке! Как будто я виновата в том, что желаю видеть мужа рядом с собой!

Октябрь 1821

В этом месяце пришло два письма от мамы. Я не знаю, что отвечать. Даже страшно представить, что она узнает об истинном положении дел между мной и Берти. Мама была так рада, что я выхожу замуж по любви, и вот как все повернулось. Правда разобьет ей сердце. Впрочем, не знаю, сколько еще я смогу продолжать обманывать. Если мама приедет в гости, то сразу же поймет, насколько все плохо.

Февраль 1822

Лорд Л. чувствует себя немного лучше. В последнее время погода стала налаживаться, и я убедила его каждый день выходить на прогулку в сад. Он уверяет, что это оказалось очень полезным, а поправившись, объявил, будто даже сможет поехать на сезон в Лондон. Думаю, это что-то вроде компенсации за безобразное поведение Берти.

Вечером я дожидалась мужа, чтобы сообщить ему новости, но он вернулся из «Черного быка» очень поздно, насквозь промокший и в отвратительном настроении. Он был так пьян, что не понял ни слова из сказанного. В последнее время Берти пьет настолько много, что это становится вредно для здоровья, но я не решаюсь сделать ему замечание. Все мои комментарии бывают встречены только негодованием или бранью. Остается надеяться, что время, проведенное в лондонском светском обществе, поможет наладить отношения, но не знаю, сможем ли мы когда-нибудь возродить прежние чувства.

Февраль 1822

Берти заболел. Я сидела с ним прошлой ночью, но он так злился, что пришлось на него прикрикнуть. Тогда он прорычал, чтобы я уходила, и я ушла. Однако нечестно перекладывать обязанности сиделки на горничных, поэтому сегодня ночью я попытаюсь еще раз. Безусловно, жена должна ухаживать за больным мужем, но не могу сказать, что это приятная обязанность.

Лорд Л. негодует. Он сказал, что надеялся, будто женитьба и ответственность за имение обяжут сына стать благоразумнее и серьезнее, но этого не произошло. Не знаю наверняка, винит ли лорд Л. в этом меня. Я-то уж точно стала благоразумнее и серьезнее.

Может быть, я плохая жена, раз позволяю себе подобные мысли, но сложно испытывать жалость к почти тридцатилетнему мужчине, которого не заботят ничьи комфорт и счастье, кроме собственных.

Март 1822

Сегодня утром Берти умер.

Доктор сказал, была острая пневмония.

Лорд Л. полностью раздавлен.

Март 1822

Сегодня мой муж упокоился вечным сном в склепе Лансборо. Лорд Л. весь день тихонько плачет. Он последний из Бертрамов, потому что его сын ушел, не оставив наследника. Лорд Л. выглядит на дюжину лет старше, чем пару недель назад.

Меня никто не беспокоит, все решили, что я убита горем. Может, и убита. Я не знаю. Я не испытываю ни боли, ни страданий, не чувствую утраты. Просто сижу и смотрю в никуда и не могу осознать, откуда эта пустота внутри.

Не думаю, что я продолжу вести дневник. Боюсь, мои мысли не стоят того, чтобы их записывать.

Весна 1823 года

Селия, леди Бертрам, прислонилась щекой к стенке кареты и смотрела в окно. Прошло так много времени с тех пор, как она покинула Лондон, что Селия уже забыла, какой это шумный и суетливый город. Карета ехала по улицам, наполненным другими каретами, а еще джентльменами верхом на лошадях, пешеходами и уличными торговцами. После тихого и уединенного аббатства Кенлингтон все здесь казалось слишком шумным, грязным и настолько чуждым, что Селии с трудом верилось, будто она когда-то здесь жила.

Мать, некоторое время назад задремавшая, проснулась, когда колеса загрохотали по булыжникам мостовых.

– Боже, мы уже почти дома! – Она прикрылась носовым платком и зевнула. – Ты себя неважно чувствуешь?