Петр Великий. Убийство императора - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Измайлова cтр.№ 12

Запад оценил угодничество Москвы, которую втайне продолжал бояться. Правда, помогли обстоятельства: Австрия, Польша и Венеция заключили Священный союз против Турции и стали настаивать на участии в этой коалиции России — ей нужно было отвлечь на себя крымского хана, дабы тот не оказал туркам военной помощи.

Князь Голицын принял предложение, требуя за это признания «вечного мира» с Польшей. (Князь, князь! И когда же вы слыхали, что в этом мире есть хоть что-либо вечное?..)

На Крым Голицын ходил два раза. В первый раз летом 1687 года.

Вначале поход шел гладко, по пути к войску присоединились казаки во главе с гетманом Самойловичем. Тот, правда, не очень верил в победу Голицына над турками и до того пытался отговорить Софью от такого похода. Но она свято верила в полководческий гений Василия…

Однако до Крыма войско не дошло. На протяжении многих верст степь горела. Кто-то предположил, что ее подожгли татары, но потом пошли слухи, что это сделали казаки, недовольные затянувшимся и бесплодным походом. Голицын сместил Самойловича и заставил казаков избрать нового гетмана. Им стал печально известный в последующей истории Мазепа. Не то, чтобы он так уж понравился князю. Скорее, понравилась сумма, которую он уплатил за свое избрание — десять тысяч рублей…

А войско прочно засело в степи, далеко не дойдя до Крыма. От огня, голода, вспыхнувшей эпидемии погибли сорок тысяч человек. И это не приняв ни единого сражения!

Неудача этого похода воочию обнаружила слабость России и вдохновила крымского хана возобновить набеги на Украину. Орды татар подступали к Киеву, угрожая захватить и разорить его.

Софье ничего не оставалось, как отдать приказ готовиться к новому походу. Весной 1689 года Василий Голицын вновь выступает во главе войска и ведет его к Крыму. На сей раз он застрял возле Перекопа, потому что из-за дурной организации похода обозы отстали от армии на несколько дней, и солдаты стали попросту умирать от голода. Князь затеял переговоры с крымским ханом и в результате отправился восвояси, назад в Москву, по дороге с грехом пополам отражая нападения татарской конницы. Итог был все тот же: двадцать тысяч убитых, пятнадцать тысяч пленных. Веселый поход!

Но что было еще веселее, это встречи, которые оба раза ждали Голицына в Москве.

Полководца, откровенно провалившего военные операции, встречали как победителя, более того — как триумфатора, награждая деньгами и чествуя звоном колоколов и пушечными залпами. После второго похода Голицын получил три тысячи рублей, золотой кубок, кафтан, отделанный соболями и расшитый золотом, а также несколько деревень с множеством крепостных.

Народ был в полном недоумении. Поднялся ропот. Истерзанное войско, тысячи погибших, позорные уступки всем, кому можно уступить, бегство от врага, и… триумф?

В Крымских походах князь Голицын оскандалился, а пытаясь завязать дипломатические отношения с Францией, оконфузился, продемонстрировав, ко всему прочему, полное незнание европейской политической карты. В 1687 году он направил двоих послов в Париж, всерьез рассчитывая привлечь Францию к войне против басурманов. На границе с послами возник скандал: таможенники велели им, как то и положено, показать свою обширную поклажу. Оба посла (князья Мышецкий и Долгорукий) наотрез отказались. Выяснилось, что сундуки дипломатов были набиты… соболями и чернобурками! Ехать в Париж и не поторговать русскими мехами? А что дипломаты да князья, Бог с ним! Не зазря же работать на Голицына!

В конце концов, князей-фарцовщиков пропустили, и они рьяно взялись за исполнение своей миссии. А заключалась она в том, что от имени главы Посольского приказа князя Голицына, а значит, правительницы Софьи послы предложили Франции вступить в союз с Россией и Австрией и начать войну против Турции. А Турция была давним, традиционным союзником Франции, не говоря уже о том, что австрийские Габсбурги уже не одно столетие являлись злейшими врагами французской короны!.. Можно только представить себе лицо Людовика XIV, когда ему доложили о таком предложении русских дипломатов.

Миссия завершилась полным провалом, и послов выслали за пределы Франции. (Успели они допродать своих лис и соболей или нет, история умалчивает.)

Позиции Москвы пошатнулись не только на Западе, но и на востоке. В 1689 году правящая тогда в Китае династия Цинь вынудила Россию заключить еще один унизительный договор. За много десятилетий до этого русские поселенцы уже освоили Приамурье и вышли к Тихому океану. В основном это были казаки. Но правительство России не имело достаточно сил, а главное, не имело достаточно боеспособной армии, чтобы защитить эти завоевания.

Династия Цинь, очевидно хорошо понимая ситуацию, выдвинула притязания на все земли за Байкалом, хотя китайскими они никогда не были. К городу Нерчинску подошло китайское войско численностью семнадцать тысяч человек. Русское правительство начало переговоры, а точнее, приняло ультиматум захватчиков. Россия отказывалась от приамурских областей и обязалась ликвидировать там все русские поселения.

И это вынужденное, достаточно унизительное соглашение Софья вновь объявила победой, приписав ее снова гению князя Василия — на этот раз гению дипломатическому…

Нарисованная картина говорит о многом. Во-первых, царевна Софья, противница западника Петра, оказала Западу столько услуг, сколько не оказывали ни Лжедмитрий, ни Мазепа вместе взятые. Во-вторых, при всем своем уме и способностях, на поверку правительница оказалась самой обыкновенной женщиной: ее страстная любовь к князю Голицыну помешала увидеть в нем полное политическое ничтожество, а в результате он опозорил Россию за самое короткое время так, что этот позор потом долго надо было «отмывать»…

В народе без устали шептались, что «не стоило власть в бабьи руки отдавати».

А между тем Петр Алексеевич, вместе с матерью фактически удаленный из Кремля, живший большей частью в селах Коломенском и Преображенском, рос и мужал, и все чаще стали раздаваться уже громкие голоса, что пора бы передать правление царю. Тем более что свое совершеннолетие государь утвердил очень рано: в 1688 году мать женила его на Евдокии Лопухиной, а по тогдашним обычаям женитьба означала полное возмужание. Стало быть, регентство Софьи было уже не нужно, и это понимали все. Семь лет ее правления лишили честолюбивую царевну многих прежних приверженцев.

Тем не менее Софья по-прежнему мечтала о неограниченной власти, но теперь это можно было сделать, только устранив Петра, причем устранив в полном смысле слова — физически. Он был законным государем, Софья не имела прав на престол.

Именно к этому времени, по воспоминаниям современников, относятся первые признаки нездоровья у всегда крепкого и сильного Петра. Приступы бешенства, которых прежде не бывало, можно еще объяснить нервным напряжением, сознанием постоянной смертельной опасности, в которой находился юный царь, страшными воспоминаниями о кровавых ужасах первого стрелецкого бунта. Но обмороки и припадки вряд ли могли стать следствием одних лишь волнений и тревог. Некоторые историки высказывают мнение, что Софья могла подкупить кого-то из окружения царя, и ему в течение некоторого времени добавляли в еду или питье медленно действующий яд. Возможно ли такое? Учитывая «традиции времени» — вполне. Но прямых доказательств этому нет. Поэтому говорить о том, что «первое покушение» на жизнь будущего императора состоялось в период регентства Софьи можно, лишь поставив в конце большой знак вопроса.