Геббельс. Адвокат дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Курт Рисс cтр.№ 74

Однако влияние на зарубежную прессу было всего лишь одной из забот, причинявших головную боль Геббельсу. Закоренелая ненависть к евреям не давала ему покоя. Он опять повторял своим помощникам, что не остановится, пока из Германии не будет изгнан последний еврей. «Они отравляют умы немцев. Далеко не всегда их можно отличить по внешности, вот они и толкутся в очередях у магазинов и сеют недовольство своими на первый взгляд невинными замечаниями». Ему справедливо заметили, что такая «подрывная деятельность» стала невозможной с тех пор, как евреям приказали носить на одежде звезду Давида – кстати, это была инициатива самого Геббельса. Геббельс мрачно процедил в ответ: «Да, теперь Моисеи и Левизоны сидят дома и не показываются на улице, зато посылают вместо себя престарелых родителей. Они рассчитывают на сострадание берлинцев, и наивные простаки тут же клюют на их удочку. До каких пор мне будут присылать доносы, что в вагон подземки вошла старуха-еврейка и тут же мужчины бросились уступать ей место!»

Но больше всего бесило Геббельса то, что повторялся печальный опыт 1938 года, когда многие немцы не выполняли его распоряжений, а, напротив, любыми путями и средствами пытались выразить свое сочувствие евреям. Геббельс бесновался от злобы и называл приказ носить звезду Давида «удивительно гуманным установлением». Тем, кто говорил, что евреи тоже люди, он обычно отвечал: «Разве кто-то спорит? Они такие же люди, как воры, насильники и сводни. Все они тоже люди». Зимой 1941 года в Польшу была депортирована первая партия евреев ^[75]. Некоторые сотрудники министерства, среди них и Фрицше, спросили Геббельса, справедливы ли слухи, что евреи будут отравлены газом. Геббельс ответил, что должен проверить, а на следующий день сообщил Фрицше, что в слухах нет ни доли правды: ни один еврей не будет убит ни с помощью газа, ни каким-либо другим способом.

И все же евреи, а вернее, отношение немцев к репрессивным мерам против евреев нельзя даже сравнивать с задачей, которая вдруг встала перед Геббельсом и которую он так и не смог решить. Ему не удалось найти мало-мальски вразумительное объяснение бегству Рудольфа Гесса, заместителя фюрера по партии.

Бегство Гесса поразило Геббельса так же сильно, как и весь остальной мир. Когда министру пропаганды сообщили новость по телефону, он потерял дар речи. Через полчаса Фрицше зашел к Геббельсу в кабинет, но не застал его там. Он позвонил ему домой, но ему ответили, что министр уехал в свою загородную резиденцию в Ланке. Только через два часа Фрицше удалось связаться с ним. Он спросил у Геббельса, какие будут указания, каким образом следует освещать это невероятное происшествие и какими причинами объяснять бегство. Геббельс ответил мрачно и немногословно: «Сегодня я не приеду в министерство». Фрицше возразил: «Но мы должны сказать хоть что-нибудь!» Тогда Геббельс пробормотал обреченно: «Говорите что хотите. Я не знаю, что вам посоветовать. Бывают обстоятельства, справиться с которыми не под силу даже лучшему пропагандисту». Геббельс бросил трубку и отправился в постель.

Спасать положение пришлось главе департамента печати рейха доктору Отто Дитриху. Результат получился удручающе жалкий. Он не придумал ничего лучше, чем предложить распространить слух, что Гесс стал жертвой несчастного случая, когда выполнял задание над вражеской территорией. Оставшееся без руководителя министерство пропаганды возражало, поскольку опровергнуть подобную версию не составляло особого труда. Тогда Дитрих придумал иное объяснение: мол, на Гесса нашло помрачение рассудка, и он, движимый своими пацифистскими убеждениями, улетел в Англию. Более того, следовало добавить, что его нельзя считать изменником и перебежчиком, так как ему просто-напросто нечего выдавать противнику.

Когда Геббельс прочитал придуманное Дитрихом объяснение, с ним случился приступ истерии. Как можно было сказать, что Гесс, бывший заместителем самого фюрера, сумасшедший? И какие после этого мысли возникнут в умах немецких обывателей? Не станут ли они спрашивать себя: а может быть, все окружение Гитлера состоит сплошь из душевнобольных? Однако прекрасно отлаженный механизм министерства пропаганды уже заработал, и эта версия успела облететь весь мир еще до того, как англичане сообщили, что Гесс приземлился в Шотландии. Таким образом, геббельсовским пропагандистам, по крайней мере, удалось первыми распространить сенсационную новость.

Геббельс придерживался того мнения, что Гесс не мог нанести по престижу Третьего рейха более сокрушительный удар. Он даже называл поступок Гесса более тяжким преступлением, чем бегство с поля боя ^[76]. Позднее он пересказал Якобсу свой разговор с Гитлером во время долгой прогулки по саду рейхсканцелярии. По его словам, он снова расспрашивал Гитлера о случае с Гессом, и тот подтвердил, что незадолго до своего бегства в Англию Гесс заходил к нему. Гесс спросил фюрера, не изменил ли он свое намерение продолжать войну с Англией, на что Гитлер ответил отрицательно. Тогда Гесс решил на свой страх и риск полететь в Англию и выступить в качестве посредника ^[77]. Геббельс добавил от себя, что Гесс нанес делу рейха ущерб, размеры которого трудно сразу оценить.

Через несколько недель после странного поступка Гесса германские войска вторглись в Советскую Россию. Геббельс наверняка знал о планах войны задолго до вторжения, возможно, еще с декабря 1940 года, когда Гитлер отдал приказ о начале тайных приготовлений к нападению на СССР ^[78], а может быть, только со 2 февраля 1941 года, когда состоялось первое совещание Гитлера с генеральным штабом, касавшееся кампании на Востоке.

Ни один из министров или советников Гитлера, оставшихся в живых после разгрома Германии и со временем давших показания на Нюрнбергском процессе, не одобрял войну с Россией. У Геббельса не было возможности высказать свое мнение, но и у него, скорее всего, нашлись бы свои возражения. Его сотрудники вспоминали, что в первые месяцы 1941 года он был, как никогда, взвинченным и раздражался из-за любого пустяка. Часто во время интервью или совещания он восклицал: «Если бы следующие несколько месяцев уже были позади!», но он никогда и никому не объяснял причины своего дурного расположения духа. Некоторым казалось, что его беспокоила безуспешная борьба с Англией, которая шла вопреки расчетам военных. Однако нам представляется более вероятным, что его тревожили мысли о предстоящей войне с Россией. В своей последней книге «Час решения» Освальд Шпенглер, на чье мнение так полагался Геббельс, всячески предостерегал от похода на Россию.