Серебряная Снежинка - читать онлайн книгу. Автор: Андрэ Нортон cтр.№ 50

— Принца сделали пастухом маленькой королевы, — услышала она негромкие слова старого воина и поморщилась от вспыхнувшего гортанного хохота.

— Что ж, если ему не хватает духа для драки, пусть пасет стада. Или одну овечку.

Она запомнила говоривших, обратила внимание, что все это пожилые воины, которые недовольны сближением с Чиной, но не смеют сказать об этом шан-ю. Их тоже следует считать врагами или просто недоброжелателями.

Девушка указала на огонь, опасаясь, что от искры может начаться пожар в степи.

— Земля еще слишком влажная: можно не бояться, что огонь выйдет из-под контроля, — сказал ей принц Вугтурой. С обычным самообладанием он не обращал внимания на слова, сказанные достаточно громко, чтобы достичь его слуха. — Таков обычай шунг-ню. Уезжая, мы оставляем горящие костры как знак того, что вернемся на следующую зиму. Из-за весны и влажной почвы — ну, влажной для этой местности, — можно не бояться, что огонь распространится, как если бы это было в середине лета. Уезжая, мы в самом высоком пункте дневного перехода останавливаемся и смотрим назад. Если огонь еще горит, это предвещает хорошее будущее.

Серебряная Снежинка села на лошадь, обернулась и посмотрела на то, что еще недавно было процветающим многолюдным лагерем. Она увидела землю в ямах, разбросанные костры и вещи, которые быстро грузили на вьючных животных. Последним из своей большой юрты вышел шан-ю, с трудом сел на лошадь и улыбнулся, видя, что молодая жена ждет его приказа на выход. Проехали с грохотом повозка за повозкой. Впереди Острый Язык. Она правила повозкой, для которой, по мнению Серебряной Снежинки, нужно было по крайней мере пять погонщиков. Женщина шаман посмотрела на девушку, бесстрашно сидящую на лошади; та улыбнулась в ответ.

Хорошо после зимы, проведенной в тесных юртах, снова свободно путешествовать, думала она и не могла понять, то ли это привычная мысль шунг-ню, то ли желание ее собственного сердца. Ветер выл, от него на глазах наворачивались слезы. Девушка нагнулась, уменьшая сопротивление ветру; в вое ветра она слышала призыв вперед, обещания новых чудес, перемен, возбуждения и прежде всего — свободы.

И словно не в силах сдерживаться, всадники закричали, и шан-ю сделал знак. Лошади промчались мимо раскачивающихся на ходу мрачных верблюдов, мимо повозок и вьючных животных и вырвались в степь — свой настоящий дом.

Ехали весь день, останавливались только на короткие промежутки и по крайней необходимости, ели не слезая с лошадей, разговаривали сидя верхом, ездили взад и вперед вдоль длинного неуклюжего каравана повозок, стад и семей. Воздух был очень чист. Тадикану с его людьми легко будет найти летний лагерь, хотя это Серебряную Снежинку не радовало. Хотя она была уверена, что они проехали много миль, небо и земля были такие огромные, что, когда она оборачивалась, ей казалось, что они совсем не отъехали от зимнего лагеря.

— Попробуй теперь увидеть огонь, госпожа, — услышала она голос Вугтуроя. Принц улыбнулся ее удивлению.

Серебряная Снежинка прищурилась и посмотрела назад, в сторону лагеря. Огонь.., вон там стояла ее юрта, а там — юрта шан-ю. С мест очагов поднимались столбы дыма и вверх рвались крошечные языки пламени.

Хорошее предзнаменование, так ей сказали. Она посмотрела в сторону мужа, почти невидимого в мехах и войлоке. Пусть так и будет, взмолилась она, хотя и не знала, к кому обращена ее молитва.

День проходил за днем, племя становилось все ближе к летним пастбищам. Вместе с людьми следовали огромные стада овец. Становилось теплее, и косматые лошади начали терять свою густую шерсть. Даже раскачивающиеся бактрианские верблюды принимали поклажу, не огрызаясь на погонщиков; их двойные горбы, которые за зиму покосились и уменьшились — признак лишений и голода, — снова начали расти. На весенних пастбищах все ярче становилась молодая трава.

Весенние пастбища тянулись на много дней пути — огромное расстояние, даже по меркам шунг-ню. Но протяженность дневного перехода не была строго обязательной, не нужно было двигаться от рассвета до захода и покрывать такое-то расстояние; все зависело от состояния животных и всадников. И шунг-ню никогда не передвигались целый день; они могли задержаться на особо подходящем месте, известном многим поколениям, где особенно хороши водопой или охота.

Жизнь нелегкая — езда верхом, на повозках, перегон тысячных стад по степи, которая, казалось, тянется до края мира. Но когда дул ветер и солнце отражалось в конской упряжи, в металлических украшениях одежды, на сияющих смазанных жиром лицах детей, которые быстро поправлялись, и в бронзе огромных котлов, которые перевозили на верблюдах, — это была хорошая жизнь, утомительная, возбуждающая и богато окрашенная. По сравнению с пастельной, застывшей жизнью внутреннего двора Сына Неба… Серебряная Снежинка даже не могла сравнивать эти два образа жизни. И если здесь воздух обжигает холодом легкие, то им по крайней мере свободно дышится.

Поглощенная новой жизнью, девушка перестала даже тосковать по своему дому на севере; постепенно сны о его осторожной бедности тускнели; и Серебряная Снежинка вспоминала о нем только когда под благожелательное кивание мужа писала письма. Находились один-два воина шунг-ню, которые соглашались совершить небольшую, всего в две-три недели, поездку до ближайшего ханьского гарнизона. Там воины проверяли, держится ли еще непрочный мир, и убеждали гарнизон принять тщательно запечатанный писчий шелк, на котором знак принцессы Шаньаня и королевы шунг-ню. Девушка думала, что некоторые из самых опытных офицеров могут еще помнить ее отца и Ли Лина и передадут письма из верности своим бывшим военачальникам.

Два обстоятельства продолжали тревожить ее: Вугтурой почти не разговаривал с ней, а когда разговаривал, то всегда как подданный с королевой; и брат Соболя Басич не вернулся из своей поездки со срочным тайным посланием, которое доверила ему Серебряная Снежинка. Девушка опасалась, что письмо попало в руки врага. Из всех ее писем это для нее самое опасное.

Однако жизнь она вела занятую, слишком заполненную, чтобы много думать о том, что может оказаться вымыслом. Когда ярко светило солнце и воздух казался слаще, чем даже вино Турфана, которое, как говорят, загадочные жители этого края делают не из риса, а из винограда, — девушка забывала о своих тревогах и восхищалась окружающими просторами.

Многого не ожидала Серебряная Снежинка, но больше всего такой изобильной, буйной жизни. Каждый день приносил с собой новые виды, звуки и запахи, и это полностью занимало ее. Каждый вечер звезды казались все ближе, и когда лагерь наконец устраивался, степь была такой тихой, что становился слышен каждый удар копыта, каждый плач ребенка и порыв ветра. По ночам Ива уходила и возвращалась с новостями: юе чи на западе, фу ю на севере, они движутся на летние пастбища параллельным курсом.

Тадикан по-прежнему наблюдает за фу ю, думала Серебряная Снежинка. Его отсутствие укрепляло ее удовлетворенность. «Духи говорят, он заблудился», — сказала как-то Ива, когда, измученная сменой внешности, лежала, тяжело дыша, перед рассветом. Серебряная Снежинка вытерла ей лоб, укрыла и попросила замолчать, потом сама легла на постель из мехов и шелка; однако должна была самой себе признаться, что была бы довольна, если бы грубый сын Острого Языка никогда не нашел обратного пути к юрте своей матери.